Русалка

– Поговори со мной.
– Прошептала я.
– Мне страшно...

Это были нужные слова. Но я осознала это лишь после того, как они сорвались с губ! Как я раньше не догадалась?! Чтобы он был сильным, я должна показать, что я слабая.

Он повернулся ко мне.

– Кать, да брось, ты чего?! Все же хорошо.
– Он потянул меня за руку, предлагая сесть рядом с ним. Я пересела. Он обнял меня за плечи.

– Бояться нечего, Кать. Я вылечился, точно тебе говорю. Все поменялось с тех пор, как ты со мной. Все по-другому. Я не могу тебя оставить, сама понимаешь.

– Ты не говоришь со мной. Тебе плохо. Я это чувствую, но ты не рассказываешь ничего мне...

Он поднял мою голову за подбородок. Осторожно поцеловал в губы.

– Я люблю тебя.

– Да, я знаю...

– И сделаю все, что ты захочешь.

– Тогда не молчи.

– Ладно. Ладно, расскажу все, что захочешь.

– О чем ты думал сейчас? Когда смотрел в окно?

– О... не знаю, я не думал. Просто на душе как-то неспокойно. Из-за матери.

– Из-за матери?! Ты не хочешь к ней ехать?

– Как будто... не хочу. Понимаешь, вроде хочу головой. А внутри что-то держит. Внутри что-то не хочет. Нифига на родину не тянет, Кать. Разве бывает такое?

– Не тянет туда, где родился и вырос?
– Я усмехнулась.
– Да, бывает.

– Ну вот видишь, ты меня понимаешь. А ведь как-то легче стало. Я тебе сказал, ты меня поняла - и стало легче. Ты умница, знаешь что просить! У тебя волосы пахнут клевером, ты знала? Я все собирался тебе сказать, но не тот момент всегда был...
– Он уткнулся носом мне в макушку и шумно вдохнул.

– Расскажи мне про мать, Кит. Почему ты попал в детский дом? Почему не рос с ней? Почему ни разу не навестил ее?

– Она мне письма писала. Ну и я ей пару раз. Некогда было.

– Расскажи мне все!

– Я могу рассказать... да только не знаю почти ничего. Ты много помнишь, когда маленькая была? Я как в тумане. Какие-то короткие картинки, обрывки фраз. Я жил с матерью до семи лет. Помню, у нее гостиница, кажется, была. На обрыве, внизу всегда шумело море. И как-то пасмурно, ветрено было, даже летом. Серый двор, ни деревца. Надо было надевать куртку и ботинки. В доме было холодно. На верхних этажах нормально, а внизу жуткая холодина. Я зачем-то туда постоянно ходил, мерз... там работники что ли жили, не помню. Я к кому-то ходил. Квартиранты редко приезжали, в основном летом. А зимой, когда ветра вовсю бушевали, мы сами с матерью жили. Еще был какой-то работник, хороший мужик, мы дружили. Ну и приходящие кухарки там или горничные, как они назывались, не помню. А, еще ученые приезжали иногда, тоже селились в нашем доме. Что-то изучали там поблизости. Я... я с ними ходил тоже, припоминаю. Они рассказывали мне про развалины, давали шоколад и бананы, которые из города привозили. Вот все, наверное. Все, что в голове осталось от тех годков. Не густо, да?

– Она отдала тебя в детский дом? Твоя мать?

– Мать? Нет, нет... это не она. Я помню, что вышел на вокзале, в чужом городе. Поболтался там немного, и меня забрали в милицию. А оттуда уже в детский дом.

– Ты сбежал от матери? В семь лет? Почему она не забрала тебя потом, когда тебя нашли?

– Я им не сказал, откуда я. Сказал, что зовут Никита. А фамилию не назвал. Адрес не назвал. Да я и не знал ни своей фамилии, ни адреса. Я же в школу еще не ходил. Точно помню - я в детдоме только пошел в школу впервые. В общем, я ментам ничего про себя не сказал. Даже не рассказал, откуда приехал. Говорю - просто в поезде каком-то ехал, каком не знаю. Я не соврал на самом деле - я и правда ничего не знал. Хотя... я помнил слово Мингон. Ты знаешь, что это такое? Развалины так назывались, которые рядом с материной гостиницей были. Если бы я сказал "Мингон", они бы сразу нашли, откуда я. Я догадался об этом, потому не сказал.

– Ты не хотел, чтобы мать нашла тебя?

– Не знаю. Я не помню! Но, видимо, не хотел, раз не сказал.

– Как же она нашла тебя? Она же тебе писала?

– Я не знаю. Это было сто лет назад, Кать. Она мне писала несколько раз, да. О всяких делах в гостинице, о постояльцах, о том как там все... Я посылал ей деньги, когда стал зарабатывать.

– Какая странная история.

– Пробормотала я, сжимая руку Кита. Я представила этого маленького испуганного мальчика. Мне захотелось обнять его, прижать к себе, утешить, согреть. Скоро у меня будет такая возможность. Но лучше бы ее не было...

– Кит?

– Да?

– Возможно, Игнат прав. Может там, у матери - с тобой что-то случилось, что ты забыл. А потом гипнотизер случайно задел эту скрытую память и поэтому ты...

– Ну да. Может и так. Хорошо бы просто вспомнить, чтобы не тащиться туда. Уныло эти равнины видеть снова.

– Тебе не хочется возвращаться?

– Типа того. Вообще не хочется.

– Послушай, я тут немного училась в институте на психолога...

– Ты умная девочка

– На одной лекции нам рассказывали, что человек может не помнить события, но помнить чувства.

Вспомни, что ты чувствовал в те дни, когда тебя нашли на вокзале? Когда ты попал в детский дом? Ну... какое у тебя было настроение? Что ты ощущал?

Кит покрутил головой, будто раскачивая мысли. Помычал, глядя в потолок. Я не удержалась от улыбки - он так серьезно отнесся к моему заданию. Вот что делает с людьми упоминание о высшем образовании!

– Ощущал... я... ну интересно было. Столько людей вокруг. Было интересно, я не видел никогда до этого столько шумного народа. У нас там только шум моря, да тихие разговоры.

– Ты не скучал по дому? Тебе не хотелось вернуться?

– Это точно нет!
– Уверенно сказал он. А потом повторил изменившимся тоном: - Точно нет. Думаешь, это плохо? Думаешь, в этом секрет? Я был не против остаться в детдоме. Мне даже как-то легче стало, когда я понял, что меня оттуда никто не заберет, не вернет к матери в дом.

– Ты не хотел к матери? Ты... не любил ее?

– Нет.
– Спокойно сказал Кит.
– Меня нянечка одна в детдоме подкармливала конфетами и водила за руку гулять. К себе домой брала на выходные. Вот я ее любил, как мать, наверное, любят. Ее и сейчас помню. Все бы для нее сделал. Но она померла рано - от болезни какой-то наследственной. У нее сердце слабое было. Может из-за меня померла - я все время хулиганил, а она переживала. Я ей был как родной, сильно она за меня волновалась. Вот и сейчас ее люблю, хоть ее нет больше на свете... А мать не люблю никак... Мне плохо с ней было. Холодно. И на улице холодно, ветра с моря, и так, чисто по-людски - тоже холодно. В детдоме топили хорошо, и нянечка Таня хорошая была, теплая. Там было тепло, понимаешь? Там мне было лучше...

– Может, зря мы к ней едем? Если она тебе чужая...
– пробормотала я.

– Нет, не зря.
– С уверенностью и даже какой-то горячностью возразил Кит.
– Это как компьютерная игра. Можно просто бестолково шариться туда-сюда, а можно выполнить задание, которое даст перейти на другой уровень. Так вот задание, квест - там, куда мы едем. Надо пройти его. Потому что как нам жить дальше, если всю жизнь придется спать по очереди?

– Ты поверил Игнату, а что если он простой шарлатан, фокусник!

– Да, да, я не дурак. Понимаю. Но какая-то чуйка у меня есть, она мне жизнь не раз спасала. И правильную дорогу показывала. Вот она мне сейчас и говорит, что я на правильной дороге. Знаешь, я ведь когда от жены ушел, собирался сразу мобильник выбросить. Но чуйка меня эта остановила. Вдруг показалось, что нужно на час, всего на час телефон у себя придержать. Это было НЕОБХОДИМО. Просто чувство такое - без причины. И что же? Ты позвонила мне как раз в этот час! А ведь, не послушайся я тогда своей интуиции, мы бы больше никогда не встретитилсь, понимаешь? Я избавился от телефонного номера, который был у меня много лет. Который ты знала! Последняя нитка, что могла меня с тобой связать. Ты позвонила за несколько минут до того, как я эту нитку оборвал окончательно. Так что, Кать, я своим порывам верю. Тут ты меня не переубедишь. И Игнаты тут всякие ни при чем.