Русалки. Хамелеон

А вот я не хотела. Потому продолжила тему:

— Между прочим, мне было бы проще, если бы ты не забросила моё обучение общемагическому в раннем детстве! — в голосе прозвучала обида. Тем более что причин обижаться на крестную у меня было немало.

— А как бы я объяснила тебе и твоим родителям, что это за язык? — резонно возразила тетя Лена.

— Могла бы что-нибудь придумать, — проворчала я, прекрасно понимая, почему она этого не сделала. И, не давая взрослым задать вопрос, спросила сама: — Как Алина с Фывом? Долго они в полуреальности бродили?

— Меньше вашего, — помрачнела крестная. — Мы с Марагаритой Николаевной и Асавеном той же ночью их вывели. — Обидно. Даже очень. — И дернул же вас черт отправиться вглубь полуреальности! Да и вообще в полуреальность!

Теперь помрачнела уже я. Вот уж точно. Дернул. Мои эмоции не укрылись от наблюдательной русалки. Всё-таки тетя Лена знала меня едва ли не лучше всех. Ободряюще коснувшись руки, она осторожно спросила:

— Тяжело было? — Я вспомнила помолвку, Договор, покушение, дурацкие балахоны и еще более дурацкие платья с корсетами, безразличие жениха, после помолвки виденного мной лишь однажды, пренебрежительное поначалу отношение Аллейна, уверенность Освейна, что помолвкой они меня осчастливили, и кивнула, не поднимая глаз от пола, покрытого паркетом теплого каштанового цвета.

— Маленькая моя, — в голосе присевшей рядом и обнявшей крестной зазвучала нежность, которой мне всегда так не хватало в отношениях с мамой. Спрятав лицо у неё на плече, я с трудом сдержала слезы. Вот мало мне было тех, на опушке? Не хватало ещё расплакаться перед директрисой! — Ну, не переживай, всё уже позади! Я рядом, ты в безопасности…

Хорошо, что тетя Лена не видела моего лица, потому что иначе многое пришлось бы объяснять. А объяснять что-либо я права не имела. И прекрасно понимала, что позади лишь ошибка, перевернувшая всю мою жизнь. А впереди… Впереди ещё множество проблем, ей порожденных, начиная от необходимости лгать близким и заканчивая свадьбой с одним из правителей Подводного ветра и новыми покушениями. Я не строила иллюзий: если уж убийца смог проникнуть в резиденцию, вряд ли я вообще когда-нибудь буду в безопасности.

Приведя в порядок эмоции, об истиной подоплеке которых крестной лучше было не знать, отстранилась. И видя, что Илина Владимировна собирается что-то спросить, поспешила узнать:

— А Андре? Как он?

— Да что ему сделается? — вопросом на вопрос ответила крестная. — Как был недалеким самовлюбленным юнцом, так и остался.

Нетипичная реакция. С чего бы?

— Кстати, об Андре, — перехватила инициативу руководитель школы. — Он рассказал нам о том разговоре, который вы услышали перед тем, как Андре перенесли. Можешь пересказать его? — по тому, как она это спросила, я сообразила, что разговор всё-таки важен. А ведь, могу поспорить, храмовики пихнули тот самый пункт о неразглашении именно из-за него! Они ведь знали, что я слышала их беседу и не могли знать, как много успела из нее узнать и понять. Но тогда получается, что рассказать я не могу, ибо это однозначно разглашение тайн Храма.

— Света? — крестная взяла меня за руку и заглянула в лицо.

— Что именно рассказал Андре? — встретилась я с ней взглядом.

— Это сейчас неважно. Мы бы хотели услышать твою версию, — твердо заявила Илина Владимировна.

— Я не могу, — отведя взгляд, сообщила я.

— Почему? — тетя Лена явно не понимала.

— Не могу и всё, — повторила уверено. Я не могу сказать больше, даже если захочу. — Да и зачем? Я его толком не помню, а Андре наверняка уже всё рассказал.

— Позволь нам решать…

— Нет, — категорично отрезала я, вставая. — Никогда и никто больше не будет решать за меня!

Хватит уже, порешали. Помолвки с легкой руки храмовиков и деда мне более чем достаточно. Мне и Анхеля с Лордами за глаза хватит, чтобы за меня решать. На всю жизнь хватит. И я сделаю всё, чтобы не позволить кому-либо ещё решать за меня!

— Света, — растерянно окликнула меня тетя Лена, когда я уверенно направилась к двери.

— Увидимся на ужине, — попрощалась я.

Елена Валерьевна

Когда крестница вышла, поисковик ещё несколько минут смотрела на закрывшуюся дверь, прежде чем заметить очевидное:

— Она изменилась, — в голосе женщины была горечь.

— Я заметила, — с легкой иронией в голосе ответила её подруга. И посерьезнела: — Но иначе и быть не могло. Девочка оказалась в ситуации, в которой и взрослому-то непросто. — И напомнила общеизвестное: — В Храме умеют ломать. Чудо, что она ещё в религию не ударилась! А ведь могла бы, согласись?

— Наверное… — вздохнула Елена Валерьевна. — Но мне кажется, они просто побоялись связываться с настоятелем.

— Может и так, — согласилась директриса славянской школы русалок, откидываясь на спинку дивана. — А может девочка была нужна для другого.

Светина крестная пожала плечами, а потом вскинулась:

— Ты же не думаешь, что её отправили к нам в качестве шпионки?!

— Я уже ничего не думаю, Лен, — устало заметила женщина. — Со всеми этими реформами, экспериментами и предательствами я просто уже не знаю, что думать. И знаю, что могу быть уверена в тебе, маме, брате и Маргарите Николаевне. Остальные, включая Свету — Увы! — пока моего доверия не заслужили. Так что я не исключаю того, что она может быть шпионкой. — Видя возражения собеседницы, она подняла руку ладонью вперед и закончила: — Я не говорю, что по своей воле. Но, ты же знаешь, Храм умеет добиваться своих целей.

— Хочешь, чтобы я за ней присмотрела?

Директриса кивнула:

— Тебе это будет сделать легче, чем мне, она привыкла тебе доверять. Так что постарайся вытащить из неё правду. В сознание её слазь, в конце концов.

— Но…

— На кону наша безопасность, — строго напомнила Илина Владимировна. — Ты сама знаешь, что я права.

— Знаю, — опустила взгляд поисковик. — Но считаю это низким. Да и не думаю, что она доверяет мне также как раньше…

— Так же как раньше может и нет, но всё равно больше чем мне, — возразила Светина наставница. В голосе звучала грусть. И Елена Валерьевна понимала её причины. — Попробуй привести логичные аргументы, думаю, она поймет.

— Сомневаюсь.

— Она повзрослела за этот месяц. И сильно.

— Вот уж вряд ли!

— Повзрослела, повзрослела, просто ты не хочешь этого признать.

— Скорее просто стала более скрытной и упрямой.

Переплетя пальцы, директриса поинтересовалась:

— А ты не думаешь, что она обижена из-за того, что мы, или точнее ты, её не вытащила из Храма, как мама Андре? Света ведь не знает, что ты пыталась её найти и вызволить.

Под пристальным взглядом подруги и начальницы, Светина крестная нехотя признала:

— Возможно.

— Поговори с ней, — повторила наставница девушки настойчивей. — Но не сейчас, а хотя бы вечером, когда она остынет.

— Попробую, — со вздохом согласилась Елена Валерьевна. Она как никто знала, что Света может и не захотеть её слушать. — Только… Когда ты стала такой мудрой, Илина? Неужели этот месяц изменил не только Свету?

— Он нас всех изменил, — резонно заметила на это директриса. — Слишком многое произошло, слишком многое поменялось. Да и должность за столько лет накладывает свой отпечаток.