Русальная неделя

Упырь решил меня игнорировать. Чертыхаясь, лавируя между крестами, я сокращал расстояние. Бежать быстро упырь с ношей не мог, но совершенно очевидно тащил Захара в сторону склепа. Видимо, не оставлял надежды пообедать в спокойной обстановке.

По мере приближения я разглядел в сгустке тумана человеческую фигуру. Упырь волок Захара, закинув его руку себе на плечо — так, будто помогал подвыпившему товарищу добраться домой.

Видимо, он услышал мои шаги и обернулся. Лица я не разглядел, но глаза сверкнули зелёным огнём. Похоже, пациент разозлился.

Он остановился, бросил Захара на чью-то могилу и вскинул руки. Я резко оттормозился, чуть сам не упал. Потому что упырь начал расти. Тёмная фигура вытягивалась, за каких-то пару секунд достигнув высоты пятиэтажки. Я выставил перед собой меч, не очень понимая, что с ним делать. Что вообще делать с этим звездецом, какими знаками можно его хотя бы отогнать от Захара.

— Уходи, охотник! — послышалось шипение. — Отступись, и я сохраню тебе жизнь.

Я тряхнул головой. Так! Во-первых, шипение доносится откуда-то из лодыжки гиганта. А во-вторых, обладая на полном серьёзе таким перевесом в силе, сделки не предлагают. Нафига жрать одного, когда можно сожрать двоих!

Перебросив меч в левую руку, правую я запустил в карман и достал оттуда амулет, который Захар подогнал мне перед охотой на кикимору.

— Лови! — крикнул я и швырнул амулет в лодыжку.

Упырь поймал. И морок мгновенно рассыпался. Гигант исчез. Осталась лишь одна страшная лысая высохшая образина, которая держала амулет в лапах с длинными когтями. И, судя по обалдевшему выражению морды, не успела выкупить, что произошло.

А он всего-то лишь прикоснулся к амулету, снимающему морок. На кикиморе этот приём отработал прекрасно, и оказалось, что на упыре работает не хуже.

Быстро, чтобы не потерять преимущества, я махнул рукой. Левой вышло не очень удобно, однако сам меч не подкачал. Он засветился, и свечение распространилось метра на три. Упыря долбануло по грудине, оттуда немедленно хлынула зелёная — кажущаяся в темноте чёрной — кровь. Тварь с визгом и шипением отшатнулась, выронила амулет.

Упыри были сильны и быстры, да. Но основную ставку, как я понял, они привыкли делать на морок. Особенно те, которые прожили достаточно долго и научились не воевать с людьми, а доить их, как скотину.

Наскоро поднятый колдуном Мандест, конечно, таких премудростей изучить не успел. Он и при жизни был не семи пядей во лбу, а уж после смерти там точно ничего не прибавилось. К тому же времени освоиться в новом качестве у него не было.

Этот же упырь, с которым столкнула меня судьба (ну хорошо, не судьба — сам я себя столкнул, окей), впал в другую крайность. Драться ему не приходилось, наверное, десятки, если не сотни лет. И от первого же удара он растерялся даже больше, чем от амулета.

Подпрыгнул как-то по-идиотски, на месте, замахал лапами, заревел, как дикий зверь. Я повторил удар, шагнув вперёд. По чистой случайности упырь сумел когтями отбить невидимое лезвие удлинённого меча. Посыпались искры, а я почувствовал отдачу, как будто тварь отразила удар настоящего лезвия.

Хм, выходит, что когда я использую подкачанный Знаком меч, он типа как бы удлиняется, со всеми вытекающими. А если…

Я погасил свечение меча и поднял правую руку. Тем временем пришедший в себя упырь наконец приступил к активным действиям. Если конкретно, то он повернулся, схватил здоровенный крест — капитальный металлический, а не деревянную времянку, — вырвал его из могилы и попытался врезать им мне.

Но я как раз сотворил Знак Меча, и по кресту полоснуло невидимым лезвием. Крест переломился пополам, и верхушка припечатала упыря по темени. А я даже отдачи не почувствовал. Вот! Вот оно. То самое, что спонтанно получилось у меня на самой первой охоте.

От удара нечеловеческие глаза упыря собрались в кучу. И я, чтобы дополнить впечатления, сотворил Удар.

Получивший в морду Ударом второго уровня, упырь грохнулся на спину, только ноги в каких-то девчачьих сапожках мелькнули.

Не теряя времени, я одним прыжком оказался на груди упыря и занёс меч, чтобы одним колющим ударом закончить всё.

Упырь замер. Как и кикимора, он с ненавистью смотрел на меч, на меня. Страха не было. Твари были слишком высокомерны, чтобы бояться.

— Варианта два, — сказал я. — Первый: ты молчишь, и я тебя убиваю. Второй: ты рассказываешь мне, кто заставил тебя убить Урюпина, и я даю тебе фору в один день. Завтра приду сюда. Найду — убью, не найду — чёрт с тобой. Понял меня, или картинку нарисовать? Я могу.

Кончик меча начал двигаться в воздухе, вырисовывая Знак. Судя по тому, как скривилась рожа упыря, Красного Петуха он узнал и получить в морду струёй огня не захотел.

— Никто не может заставить упыря. Я сам себе хозяин! — прошипела тварь.

— Да я никому не расскажу, не бойся, — сказал я.

И, похоже, допустил серьёзную ошибку в переговорах.

— Я ничего не боюсь! — взревел упырь и отшвырнул меня.

Как у него это получилось, я толком сам не понял. Не физически точно. Что-то вроде телекинеза, что ли. В общем, я пролетел пару метров и грохнулся на спину. Удачно, что не на какой-нибудь крест, а просто на землю.

— Что ж ты, сука, нестабильный-то такой? — проворчал я, поднимаясь.

Упырь подбежал ко мне. Наконец-то он вышел на рабочие мощности. Движения стали резкими, сильными. Передо мной был не охреневший от внезапной атаки эстет, а дикий зверь.

Вот это по-нашему, вот это мне нравится!

На реакцию я не жаловался. Улучив момент, увернулся от когтистой лапы и ногой врезал упырю в корпус. Тот отлетел. А я скастовал Знак, который пока ещё не успел опробовать. Защитный Круг.

Когда упырь в очередной раз с воем попытался на меня накинуться, он расплющил себе нос в лепёшку о невидимую преграду.

— Круто, да? — спросил я. — Мне тоже нравится.

Упырь, рыча, двигался вокруг границы, защищающей меня. Я поворачивался вслед за ним. Ну что ж, продолжим испытания.

Удар!

Упырь кубарем покатился по могилам. Прекрасно. Отсюда туда проходит всё, что угодно, а оттуда сюда — ничего.

Но нюанс обнаружился быстро: Круг жрал силы. Конкретно так жрал. Манок тоже тянул энергию, но не настолько интенсивно. А тут — я уже чувствовал себя, как кувшин, из которого выливают воду.