Русская фантастика 2012

Алиса провела пальцами по моей щеке, заглянула в глаза.

— Нет, тебе правда нужно попанковать некоторое время. Всему веришь. Вирус синтезировали два научных института, а я всего лишь слила два вещества в одну пробирку. Невозможно создать вирус самому. Время одиночек давно прошло… Я всего лишь научный сотрудник — такой же, как все. Нахожусь на острие интеллектуального штурма.

— Если я такой глупый, а ты такая продвинутая — зачем я тебе?

— Понравился, — усмехнулась Алиса. — Пока. До встречи. Сеньор полицейский уже докурил.

Мимолетный поцелуй — и она исчезла, словно и не было.

— Симпатичная девушка, — улыбнулся негр. — Но у нас девушки лучше. Мед с молоком…

* * *

В Эмайн-Махе, под ярким голубым солнцем, дни тянулись бесконечно. Ночью мы перевозили ульи вдоль огромного поля псевдовереска, а днем, когда пчелы улетали на сбор меда, натягивали проволочные струны на деревянные рамки, крепили на них тонкие пластины воска, ставили в ульи на место таких же рамок, которые пчелы уже наполнили душистым медом. А еще мы косили траву, мостили камнем дороги, окапывали молодые деревца новых лесных насаждений, прореживали заросли шиповника… И все же куда нам было до пчел, трудолюбивое жужжание которых пропитывало каждый день, неслось из ульев каждую ночь?

Вечером Фердиад Торкель наливал нам по большой кружке пенного эля и резал соленый сыр толстыми ломтями. А по воскресеньям мы жарили на углях баранину и танцевали, высоко подбрасывая ноги, полночи напролет. Довольно-таки глупое, но увлекательное занятие. Алиса зря беспокоилась насчет девушек — их в Эмайн-Махе было совсем мало. Женщины занимались скотом где-то в соседней долине, за снежными шапками гор.

Иногда мне казалось, что я попал в прошлое, в давно ушедшие времена и неведомые пространства — ведь на пасеке не было ни одного робота, все делалось вручную, а воду мы пили прямо из ручья, чуть выше того места, где умывались. Но потом из-за гор прилетал катер с провизией, сгружал на траву сухие пайки, и хозяин передвижной продуктовой лавки, краснощекий Донн О’Донхауд, предлагал горячие гамбургеры по той цене, какую они и должны стоить, — ровно один гам и ни долей больше. Многие местные жители гамбургеры с удовольствием покупали. А я иногда заказывал пиццу — из ностальгических побуждений; учил наизусть стихи, а порой и читал их своим товарищам по работе. Особенно те, которые были сложены на древней далекой Земле словно бы о нас:

С деревьев стекают душистые смолы, Узорные листья лепечут: «Скорей, Здесь реют червонного золота пчелы, Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»

После захода солнца, когда с гор опускался холод, я забирался в спальный мешок, который клал среди цветущего вереска, и вглядывался в ночное небо, искал на нем тусклое пятнышко Солнца. Пусть свет, приходивший на Каплю Меда, в отличие от звездолетов, добирался сюда долгие годы и звезда на самом деле была уже в другом месте — все в мире относительно. Где-то там, в той стороне, за пределами классически доступного пространства, жила Алиса, моя любовь и мечта.

Может быть, эта чудесная девушка, наши приключения среди звезд привиделись мне, были навеяны участием в мощной фантопликации? Может быть, нет никакой Эмайн-Махи, а я всего лишь грежу наяву, пока мое тело выполняет нудную и тяжелую работу на Песчаном Зеве, подчиняясь командам суперинтеллекта, который решил взять управление над моими нервными окончаниями и мышцами напрямую? Ведь сознательно следовать командам в бытность манипулятором получалось у меня крайне малоэффективно…

Прекрасная дочь миллионера, собирающая с пола объедки, так вовремя обратившая внимание на простого студента, лишившегося низкооплачиваемой грязной работы, — такое только в сказках бывает! Да и вокруг было слишком хорошо, светло и радостно — особенно когда от моей любимой приходили сообщения…

Но я все же надеялся, что чудесная Алиса существует в реальности первого порядка. Не стоит усложнять и без того непростую картину мира нагромождением предположений и вычурных гипотез. Ведь для меня, как и для многих, любовь — капля меда в бочке дегтя, которой так часто бывает человеческая жизнь, полная потерь, страданий, нереализованных возможностей и пустых устремлений.

Александр Золотько Специфика транспортировки живой рыбы на большие расстояния

Когда-то очень давно перевозчики живой рыбы столкнулись с проблемой. В дороге рыба, не имевшая возможности и стимула двигаться, становилась сонной, теряла и вес, и товарный вид. Кто-то предложил сложную систему освежения воды, обогащения ее кислородом, подогрева и подкормки. И это был хороший, эффективный, но дорогой выход.

Девушка раздевалась медленно, томно прикрыв глаза и всем своим видом демонстрируя, что прекрасно сознает свою красоту и понимает, что мужчины, собравшиеся у бассейна, внимательно следят за каждым ее движением. Толстяк, минуту назад надувавший пластиковый матрац, замер, забыв обо всем на свете, и воздух вырывался наружу из матраца, теребя реденький чубчик толстяка.

Со свистом.

Наверняка со свистом, но камера в бассейне микрофоном оборудована не была, и Максим, естественно, слышать ничего не мог.

Только видеть.

Посмотреть, правда, было на что.

— Нет, ну ты глянь, какая фемина, — простонал Максим, не отрывая взгляда от монитора. — Я бы ей отдался…

— Угу, — кивнул Капустин, тоже с интересом глядевший на процесс раздевания. — Мы сколько в рейсе уже?

— Триста десять дней, пятнадцать часов и… — Максим скосил глаза на таймер. — Десять секунд. А что?

— Ничего. Боюсь, что сейчас ты отдался бы любой даме, появись хоть малейшая возможность, — меланхолично заметил Капустин.

— Не без того, — согласился Максим. — Не без того. Но. Согласись, что но.

— Но, — кивнул Капустин. — Объект привлек бы внимание и не такого истосковавшегося по женскому полу экземпляра, как ты. Перед рейсом я отдыхал на Кайманах. Но даже там она имела бы успех.

Покончив с блузкой, девушка перешла к тесным шортам. Толстяк выронил матрац и открыл рот.

— И ведь день за днем — одно и то же. Ничего нового. Даже я перестал ждать чего-то особенного, типа случайного стриптиза. Но каждый раз что-то поднимается в душе… — Максим коснулся сенсора, увеличивая картинку. — Может, вот сейчас? Возьмет и откажет какая-нибудь бретелька.

Пышная грудь заполнила весь экран.

— Ну, давай, милая, давай… — простонал Максим.

— Макс, руки на пульт! — приказал Капустин.

— Да вот они, ручки, Капустин, вот они, — Макс покрутил руками в воздухе. — Ты точно уверен, что нет лаза отсюда в «Ковчег»?

— Нет, — сказал Капустин. — Не предусмотрен.

— Ты жестокий, — Макс заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла. — Она сейчас будет натираться кремом от загара…

— Выключи, — посоветовал жестокий Капустин.

— На самом интересном месте?

— Вот сейчас придет кто-то из команды очкариков или даже сам Стоян… Это будет даже смешнее. Вот Стоян тебе и объяснит, что бывает с членами экипажа, подключающими камеры обзора на мониторы в рубке…