Русская комедия

СТЕКЛОТАРОВ. Вы это как злодей?

ХИМИКАТОВ (стоит на своем). Коронный отечественный номер! За рубежом не исполняется!

СТЕКЛОТАРОВ. Он еще SOS? В смысле — дышит?

ХИМИКАТОВ (наклоняется над «акробатом», щупает пульс). Признаков клинической смерти не обнаружено. Наши вожди живее всех живых!

МИЗИНЧИКОВА. Копия — мой третий муж. Кажется, все, конец, вдова. Но не тут-то было. Через полчаса очнулся и опять на коньяк просит. (В зал за сочувствием.) Ну бедная женщина и рада стараться.

СВЕРЧКОВ. Гуманно, но непонятно: с какой радости?

МИЗИНЧИКОВА. Как же! На гробу сэкономила.

СВЕРЧКОВ (восхищенно). Женюсь! С завтрашнего дня.

СТЕКЛОТАРОВ (машет на него рукой). Зюйд-вест. (Указывает на «мешок с отрубями».) Куда бы нам его с дороги убрать?

СВЕРЧКОВ (рабочим сцены). Эй, гегемон! Тело вождя — в мавзолей!

ХИМИКАТОВ. Анти! На что вы намекаете обывателю? Будто наши вожди — живые трупы.

СВЕРЧКОВ. А еще в директоры метите. Мавзолеем у нас называют директорскую ложу. Там всегда спят мертвым сном.

ХИМИКАТОВ (командует ассистентам, которые несут «светоча» в директорскую ложу). Осторожно! Нет, не так… Не лежа… Сидя, обязательно сидя… Правую руку на лоб. Будто поглощен великими революционными думами… Вот так… Живее всех живых!

СТЕКЛОТАРОВ. Уф… Достопочтенная публика! Спасибо за «е»… Правильно поняли: за поддержку. Низкий поклон. Ловко мы с вами столичную харю…

ХИМИКАТОВ. Тс-с… (Жест за кулисы.) Попрошу мой аттракцион номер шесть.

В районе директорской ложи звучит музыка и как бы уходит внутрь нее.

ХИМИКАТОВ. Сейчас ложа под музыкальным занавесом. Теперь нас не слышат.

СТЕКЛОТАРОВ. Перестраховщик… Харибда вовсю храпит.

ХИМИКАТОВ. О! Это же классический трюк. Нас хитро экзаменуют. Дают возможность свободно показать себя. И в то же время как бы умывают руки.

СВЕРЧКОВ. А может быть, вытирают руки? Причем о наш пиджак.

МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, раскиньте мозгами по-женски. Если новая, сенсационная драматургия, то, значит, — и сенсационный кассовый успех. А это (Стеклотарову) персональная пенсия. (Химикатову.) Звание заслуженного деятеля. (Сверчкову.) Долгожданная квартира… А мне (аж зажмурилась) — гастроли в Москву. А-а-ах.

СТЕКЛОТАРОВ. На золотом унитазе да с золотым яичком… правильно поняли: с персональной пенсией — это, конечно, о-ля-ля… сказки Венского леса. Но… ишиас, седалищный нерв, мандраж в коленках… Аттракцион-то (показывает, как «вождь» перевернулся с трибуны) уж очень у-у-у… убийственный.

МИЗИНЧИКОВА (осуждающе). Вот мужская логика! Мне четвертый муж… или пятый… еще и не такие аттракционы предлагал. Никогда не раздумывала. Неужели на сторону отпускать? От имени женщин заявляю: революция на сторону не уйдет! Публика — за! Вон какие глаза!

СВЕРЧКОВ. Ну-ка по ушам… Быть или не быть?

МИЗИНЧИКОВА. Мужчины! Что вы заладили: быть или не быть? Будьте хоть раз женщинами: была не была!

СТЕКЛОТАРОВ. Ну что, народ? Как ты насчет того… этого… чтобы по-женски… в смысле после трех шарах-бабах… чтобы озвереть.

Под сводами звучит как бы в ответ: «Э-э-э!»

СТЕКЛОТАРОВ. Это ты, бельэтаж, голосуешь? Да, у тебя голос сильный…

«Э-э-э!»

СТЕКЛОТАРОВ. И партер тоже озвереть желает… А что ветераны? Ну-ка копчиком! Вправо… влево… (Оглашает мнение своего зрителя.) Что-то усилим, что-то ослабим… Что-то разрешим, что-то запретим… Теперь, как истуканы… Махнем рукой? (Театрально восхищается.) Какая Тьмутаракань! Даже унитазной революции не боится. Нет слов, нет выражений.

СВЕРЧКОВ. Где наше молоко не выкипало!

ХИМИКАТОВ. Промедление смерти подобно!

СТЕКЛОТАРОВ. Ярко, выпукло, прямо как в реанимации.

ХИМИКАТОВ. Предлагаю осуществить сценический переворот в исторически кратчайшие сроки. До звонка. Чтобы дать возможность нашему режиссеру (жест в сторону ложи) начать постановку аттракциона «Золотой унитаз» уже во втором действии. (Стеклотарову.) Как старший и как мудрец объявляйте первоочередные задачи революции.

СТЕКЛОТАРОВ. Объявляю перво… зад… рев… ох, склероз, язва, нервные судороги… Давайте уж вы!

ХИМИКАТОВ. Увы! Злодею дозволено действовать только из-за чужой спины.

СТЕКЛОТАРОВ. Да ладно, чего теперь стесняться… Революция!

ХИМИКАТОВ (за кулисы). Снимите с директорской ложи звуковую завесу. (Хлопок в ладоши. Его распоряжение выполнено. Химикатов принимает позу трибуна. Возвышает голос.) Вперед! На штурм старого сценического мира-а-а!

Ему помогают динамики: «А-а-а!!»

ХИМИКАТОВ. Огласить учение вождя о новом мироустройстве!

ГОЛОС ИНКОГНИТО (в записи). Как положим вдоль, как засветим поперек!

ХИМИКАТОВ. Ниже. Где тык-пык.

ГОЛОС ИНКОГНИТО. Храм? В контору!

ХИМИКАТОВ. Заветы вождя — в жизнь! (Команда ассистентам.) Прошу явить широким зрительским массам соответствующий моменту сценический образ. Алле… гоп!

Из-за кулис выезжают столы-тумбы и неуклюжие стулья. Обращают не себя внимание такие атрибуты, как лопата, заступ, молоток, пара венков с траурными лентами и крышка гроба.

МИЗИНЧИКОВА (явно смущена). Оч-чень оригинальный интерьер, но… ведь это, кажется, контора… ритуальная?

ХИМИКАТОВ (невозмутимо). Перед нами действительно контора похоронных услуг. Но в свете революционного учения мы преисполняемся сейчас не печалью, а радостью. Ведь речь идет об особых похоронах…

Хлопок в ладоши. Вспыхивает вывеска с названием.

ХИМИКАТОВ (читает вслух, торжественно). Контора по погребению старой сценической системы!