Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников

Настоящая трагедия заключалась в том, что Л. Н. Толстой так и не осознал, что его учение воистину и в прямом евангельском смысле есть «здание на песке», здание без фундамента, ибо русского человека, пребывающего в самых глубоких и тяжких пороках и заблуждениях, не может удовлетворить образ Христа – учителя и пророка, его душа ищет горнего идеала и на «христологические компромиссы» не пойдет. Представляется, что в этом заключалась главная причина того обстоятельства, что русское общество, полюбив сначала Л. Н. Толстого-художника, приветствовав его шумно в качестве борца с произволом, совершенно отвергло его как морального учителя.

Следует учесть, что писатель сам осознавал это. Духовные поиски писателя для него самого не привели к какому-либо определенному, жизненно значимому результату. Об этом ярко свидетельствуют материалы дневников Л. Н. Толстого последних десяти лет жизни – острота поднимаемых в них вопросов, растерянность, стремление найти приемлемый для себя выход к концу жизни писателя только усиливаются.

В исследовательские задачи данной работы не входило богословское осмысление теоретической стороны доктрины Л. Н. Толстого, но в конечном счете нужно констатировать, что в критике писателем Церкви промыслительно был дан мощный стимул для движения вперед. При всей своей непопулярности в русском образованном обществе, возможно изданное со значительным опозданием, синодальное определение 20–22 февраля 1901 г. является одним из замечательных исповеднических актов Русской Церкви синодального периода, важным шагом к разрешению русского религиозного кризиса. Последующая история Русской Церкви является фактическим комментарием к этому шагу, ответом на вопрос, почему Церковь отвергла притязания Л. Н. Толстого на «христианскую адекватность». Точнее, тремя ответами: евхаристическим возрождением, инициатором которого был самый грозный оппонент Л. Н. Толстого, св. прав. Иоанн Кронштадтский; подвигом новомучеников, которые, вопреки утверждению писателя, что в XX в. просвещенный человек не может верить в традиционное церковное учение, засвидетельствовали верность этому учению своей жизнью, и, наконец, философской и богословской рефлексией на родине и в эмиграции, которая в значительной степени была вызвана вопрошаниями Л. Н. Толстого.

Представляется, что главный ответ Л. Н. Толстому дают все-таки русские мученики XX в. Анализ ценности того или иного нравственного действия, его христианской направленности, его значимости для Церкви, его продуктивности ныне невозможен без учета феномена новомучеников. Русские новомученики опровергли один из главных тезисов Л. Н. Толстого, говорившего о православии: «В это верить нельзя!»

К сожалению, церковно-историческая наука не располагает какими-либо убедительными сведениями о том, что Л. Н. Толстой в последние десять лет своей жизни изменил отношение к Русской Православной Церкви. Этот вывод подтверждается материалами переписки писателя с отдельными священнослужителями. Более того, анализ идей Л. Н. Толстого показывает, что они понятия «покаяние» не предусматривают.

Смысл чина православного погребения заключается в том, что в церковном собрании удостоверяется вера усопшего в самые главные церковные догматы: Богочеловечество Господа нашего Иисуса Христа, искупление, Церковь. Именно в православном требнике содержится чин православного отпевания и панихиды. Есть ли какой-нибудь смысл произносить над могилой писателя и его прахом слова, которые он сам считал обманом? Не станет ли эта «акция» самым грубым и произвольным попранием той свободы, которая дана человеку Богом, а также нарушением прижизненной воли Л. Н. Толстого?

Но самое главное состоит в другом: вовсе не синодальное определение 1901 г. отлучает Л. Н. Толстого от вечной жизни, а его собственные взгляды, его собственное неверие в эту вечную жизнь. На Толстом, как и предсказывал св. прав. Иоанн Кронштадтский, исполнилось страшное пророческое слово апостола: «…если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия, и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?! Страшно впасть в руки Бога живаго» (Евр 10. 28–30).

Л. Н. Толстой часто подчеркивал, что спокойно и радостно приближается к смерти. Проведенное исследование показывает, что в значительной степени эти слова были самообманом и обманом окружающих – в гораздо большей степени к нему подошла бы печальная строфа его троюродного брата, гр. А. К. Толстого:

Залегло глубоко смутное сомненье,И душа собою вечно недовольна;Нет ей приговора, нет ей примиренья,И на свете жить мне тяжело и больно.

Однако при невозможности вернуть писателя в церковную ограду, которую он покинул сам, для церковной науки представляет собой отдельную задачу проблема адаптации творчества Л. Н. Толстого. Представляется, что здесь следует избегать двух крайностей: утверждения, что для верующего человека всякое упоминание о писателе совершенно невозможно, а его творчество не представляет никакой ценности, и того взгляда, что Л. Н. Толстой был столь крупной величиной в русской культуре, что Церковь просто не имела права высказывать о нем такое решительное суждение.

Образцом именно церковного отношения к писателю могут служить замечательные слова, сказанные двумя выдающимися представителями русского церковного зарубежья. Митр. Антоний (Храповицкий) в год смерти Л. Н. Толстого в одном из публичных выступлений подчеркнул, что отношение к писателю представителей Церкви и отношение к нему образованного общества диаметрально расходятся. Мнимые почитатели писателя не думали о душе усопшего, а только демонстративно злорадствовали над Церковью на публичных банкетах. Слова участия к писателю адресовали именно представители Церкви и простые верующие, которые имеют возможность молиться о душе писателя не в храме, а наедине: «…личное молитвенное дерзновение не знает для себя никаких преград, как научили нас св. отцы» [1245] .

1245

Антоний (Храповицкий), митр. Нравственное учение Православной Церкви. Изложено при критическом разборе учений гр. Л. Н. Толстого, В. С. Соловьева, Римско-католической Церкви и Э. Ренана. Посмертное издание под редакцией и с предисловием архиепископа Никона (Рклицкого). Нью-Йорк, 1967. С. 268.

А в год смерти любимой дочери писателя, А. Л. Толстой (1979), другой выдающийся церковный деятель, митр. Филарет (Вознесенский), в слове на отпевании последней указал, что Церковь разделяет скорбь близких о Л. Н. Толстом [1246] .

Кроме того, важно отметить, что даже в творчестве отверженных Церковью писателей (Тертуллиан, Ориген) она находит элементы, ценные и значимые для себя, подтверждая, что в своем художественном наследии, не содержащем элементов критики церковной жизни, Л. Н. Толстой ставит принципиально важные религиозные вопросы. Именно поэтому это наследие по-прежнему остается неотъемлемым элементом великой русской культуры и литературы.

1246

К сожалению, мне не удалось найти в печати текст речи митр. Филарета на погребении А. Л. Толстой. Указанная информация сообщена свящ. А. Щелкачевым.

Список источников и литературы

Список архивных источников

ОР ГМТ (Отдел рукописей Государственного музея Л. Н. Толстого)

Ф. 1. № 10930. Выписки из исповедальной книги церкви села Кочаки. Записи об исповеди Л. Н. Толстого и его семьи с 1869 по 1905 г. Машинописная копия.

Ф. 1. № 8299. Выписки из исповедальной книги церкви Знамения близ Девичьего поля Пречистенского сорока в Москве. Записи об исповеди Л. Н. Толстого и его семьи с 1882 по 1894 г. Рукописная копия.

Ф. 1. № 9401/9. Дело Департамента полиции об отлучении Л. Н. Толстого от Церкви и политическом наблюдении за ним.

Ф. 1. № 4784. Дело об отлучении Л. Н. Толстого от Церкви.

Ф. 1. № 14994. Телеграмма в Астапово старца Иосифа.

Ф. 1. № 60576. О посещении Л. Н. Толстым Оптиной пустыни и о его смерти.

Ф. 1. № 60577. Дело о пребывании старца Варсонофия в Астапово и распоряжения Св. Синода.

Ф. 1. № 3922. Дело Архива Астаповского жандармского управления о пребывании Л. Н. Толстого на станции Астапово.

Ф. 1. № 4922. Дело по телеграмме митрополита С.-Петербургского Антония о неразрешении Св. Синодом совершения поминовений и панихид по графе Толстом.

Ф. 1. № 3205. Дело канцелярии Тульского губернского секретного стола о состоянии здоровья Л. Н. Толстого.

Ф. 1. № 39675. Дело Астаповского полицейского управления о пребывании Л. Н. Толстого на станции Астапово.

Ф. 1. № 9388. Дело канцелярии Управления Рязано-Уральской железной дороги о пребывании Л. Н. Толстого в Астапово.