Русская революция. Политэкономия истории
Шрифт:
Истоки этого явления, по мнению такого ярого монархиста как Л. Тихомиров, крылись в том, что «господство бюрократической системы, охватившей Россию после 1861 г…, понизило уровень способностей самой бюрократии, так что стало уже невозможным находить способных и деловых работников администрации» [240] . Власть ослабела во всех отношениях, подтверждал монархист М. Меньшиков в 1908 г.: «Правительство в лице чиновников как будто утратило способность подавать народу импульсы. Вместо того чтобы быть центральной вихревой системой, которая захватывала бы все более обширные слои и увлекала бы народную энергию в ураган труда, – наша бюрократия представляет еле движущуюся, бестолково останавливающуюся систему, потуги которой только хаотизируют народ» [241] .
240
Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. 1905. Гл. IX Династическая политика.
241
Меньшиков М. О. Из писем к ближним…., Завещание отца Иоанна. 25 декабря 1908 г.
Известный издатель А. Суворин, в свою очередь, находил причины Кризиса власти в том, что: «у нас нет правящих классов. Придворные – даже не аристократия, а что-то мелкое, какой-то сброд»; «Ничего не будет хорошего, когда нет госуд(арственных) людей. Страна
242
Суворин А. С.…, 14 февраля 1893 г., 30 мая 1907 г.
243
Шульгин В. В. Дни… с. 112.
Истоки этого вырождения, М. Меньшиков в 1914 г. связывал с тем, что «гибельный предрассудок, будто труд подл, а праздность благородна, остановил прогресс нашего труда народного на целое пятидесятилетие, если не больше… Дворянская праздность лишила Россию в прошлом столетии образованного сословия. Народ наш, потерявший культурное руководство, естественно, не мог ни догнать народы Запада, ни идти с ними нога в ногу» [244] .
«Дворянство, начавшее утрачивать значение с освобождением крестьян, когда оно лишилось не только имуществ, но и влияния, к концу царствования императора Александра III из положения элемента, поддерживавшего престол, перешло уже на положение государственно призреваемого, – отмечал С. Крыжановский, – Оно требовало для поддержания внешности и видимости непрерывных вспомоществований в той или иной форме из средств государственного казначейства и становилось тунеядцем» [245] . В настоящее время, «большинство дворянства, в смысле государственном, – подтверждал С. Витте, – представляет собой кучку дегенератов, которые кроме своих личных интересов и удовлетворения своих похотей ничего не признают, а потому и направляют все свои усилия относительно получения тех или других милостей за счет народных денег, взыскиваемых с обедневшего русского народа для государственного блага…» [246] .
244
Меньшиков М. О. Как работать. 17 июля 1914 г. //Письма к ближним. СПб. 295–296
245
Крыжановский С. Е… с. 126.
246
Витте С. Ю.…, т. 1, с. 719.
Дворянство, приходил к выводу Н. Бердяев, было «неспособно уже к национальному служению, а способно лишь к реакционным интригам. Традиционная национальная фразеология дворянства – ветхие, пустые слова, риторика, которой уже никто не верит. Живых слов нельзя уже услышать от некогда первенствовавшего и передового сословия… Интересы современного отживающего дворянства не отождествляются с интересами России. Общенациональная, общенародная роль дворянства кончилась…» [247] . «Дворянство выродилось, – подтверждал, сам принадлежавший к древнему дворянскому роду [248] , И. Ильин, – Это не в упрек, все вырождается, все кончается, но упрек в том, что преемственности не создали, и за дворянством никого не оказалось, а среднего класса, этого фундамента всякого народного существования, вернее государственного, в России вообще не было или был очень незначительный, ибо не успел еще народиться. Вот в критическую минуту и полетело все к черту» [249] .
247
Роль третьего сословия. 1915 г.// Бердяев Н. А. Падение священного русского царства…, с. 350–358.
248
См. предисловие В. Жобер к книге Ильин И. С.…, с. 7–8.
249
Ильин И. С.…, с. 273. (21 июня 1918 г.)
В этом вырождении высшего сословия М. Меньшиков находил прямую аналогию с Францией, в которой «Великая революция родилась не из головы Руссо, а из инстинктов расы, почувствовавшей, что важный и необходимый орган народный – культурное сословие – атрофировался от праздности… Обленившиеся классы теперь ничего не могут возразить апостолам социализма, ибо праздное бездельничество есть грех со всякой точки зрения, и языческой, и христианской» [250] .
К подобным выводам, в своей книге о России, приходил в 1916 г. и британский историк Ч. Саролеа: «Все революционные всплески, как и стихийные катастрофы, имеют некоторые общие черты, потому что человеческая природа в таких чрезвычайных ситуациях остается неизменной во все времена и во всех странах. Везде, будь то в Афинах, Риме или Лондоне, мы находим в действии одни и те же силы, одни и те же мотивы, замаскированные под различные принципы… Повсюду мы видим одну и ту же закономерность, разворачивающуюся одинаково: сначала изнеженный и коррумпированный деспотизм, а затем Анархия и Террор…» [251] .
250
Меньшиков М. О. Как работать. 17 июля 1914 г. //Письма к ближним. СПб. 295–296
251
Sarolea С… p. 187.
Последним шансом Николая II являлось назначение «сильного» премьера, который смог бы не только отстоять интересы самодержавия, но и повести министров за собой. Однако все попытки найти такого премьера закончились полным провалом:
– в конце января 1916 г. И. Горемыкина, сменил видный представитель правых административных кругов Б. Штюрмер. Отношение к нему Думы отражали слова В. Шульгина: «Этот «дед» не только не принес порядка России, а унес последний престиж власти… Штюрмер – жалкий, ничтожный человек…» [252] . Мнение правительства передавал министр иностранных дел Н. Покровский: «С виду совсем старый, еле говоривший, он производил впечатление ходячего склероза. Чем объяснялось поэтому назначение одной развалины вместо другой – мне было, да и до сих пор осталось, совершенно непонятным» [253] .
252
В. Шульгин: «Этот «дед» не только не принес порядка России, а унес последний престиж власти… Штюмер – жалкий, ничтожный человек, а Россия вела мировую войну. Дело в том, что все державы мобилизовали свои лучшие силы, а у нас – «святочный дед» премьером. Вот где ужас.
Вот отчего страна в бешенстве. И кому охота, кому это нужно было доводить людей до исступления?! Что это, нарочно, что ли, делалось?!»253
Покровский Н. Н.…, с. 131.
Американский посол Фрэнсис смотрел на назначение Б. Штюрмера, как на «победу реакции» [254] ; британского посла Бьюкенена больше всего беспокоило, что «как реакционер… Штюрмер никогда не смотрел благожелательно на идею союза с демократическими правительствами Запада, боясь, что будет создан канал, по которому либеральные идеи проникнут в Россию» [255] ; французский посол Палеолог сообщал в Париж: «Штюрмеру 67 лет. Человек он ниже среднего уровня. Ума небольшого, мелочен, души низкой, честности подозрительной, никакого государственного опыта и никакого делового размаха…» [256] .
254
Американский посол в России Фрэнсис характеризовал председателя Совета министров следующим образом: «Кажется, этот человек не питает уважения ни к одному выдающемуся русскому из тех, с кем я встречался. Решительно, его назначение – победа реакции». И добавлял, что Б. Штюмер – реакционер, оппортунист без всяких убеждений и интеллекта. Удаление Штюрмера произвело бы умиротворяющий эффект, восстановило бы доверие… Фрэнсис предупреждал: «Если император будет настаивать на сохранении Штюрмера и на время прервет работу Думы или распустит ее, может последовать революция» (Дэвис Д. Э., Трани Ю. П… с. 62, 64.)
255
Buchanan G. My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories, Boston, 1923, vol. II, p. 19 (Уткин А. И… с. 217)
256
Палеолог М…, 5 февраля 1916 г., с. 437–438.
«Вся Россия исстрадалась от того сумбура, какой идет сейчас у нас в тылу…, – писал в августе начальник ГАУ ген. А. Маниковский, – Ведь только видимость правительства заседает у – нас в Мариинском дворце и всем ясно, что как там ни называйте и какими полномочиями ни снабжайте г-н Штюрмера – все же из него так и не получить того «диктатора» в котором так нуждается Россия и без которого ей угрожает опасность прямо смертельная. И неужели там у вас, в Ставке, этого не понимают?» [257]
257
Начальник ГАУ ген. А. Маниковский – начальнику Упарта ген. Е. Барсукову 26 августа 1916 г. (Маниковский А. А.…, с. 670–671).
Настроения в оппозиционных кругах того времени передавали воспоминания В. Шульгина: «Интеллигенция кричит устами Думы: вы нас губите… Вы проигрываете войну… Ваши министры – или бездарности, или изменники… Страна вам не верит… Армия вам не верит… пустите нас… Мы попробуем… Допустим, что все это неправда, за исключением одного: немцы нас бьют – этого ведь нельзя отрицать… А если так, то этого совершенно достаточно, чтобы дать России вразумительный ответ… Нельзя же, в самом деле, требовать от страны бесконечных жертв и в то же время ни на грош с ней не считаться… Можно не считаться, когда побеждаешь: победителей не судят… Но побеждаемых судят, и судят не только строго, а в высшей степени несправедливо… За поражения надо платить. Чем?.. Той валютой, которая принимается в уплату: надо расплачиваться уступкой власти… хотя бы кажущейся, хотя бы временной…
Можно поступить разно:
1. Позвать Прогрессивный блок, т. е., другими словами, кадетов, и предоставить им составить кабинет: пробуйте, управляйте. Что из этого вышло бы – бог его знает. Разумеется, кадеты чуда бы не сделали, но, вероятно, они все же выиграли бы время. Пока разобрались бы в том, что кадеты не чудотворцы, прошло бы несколько месяцев, – а там весна и наступление, которое все равно решит дело: при удаче выплывем, при неудаче все равно потонем.
2. Если же не уступать власти, то надо найти Столыпина-второго… Надо найти человека, который блеснул бы перед страной умом и волей… Надо сказать второе «не запугаете», эффектно разогнать Думу и править самим – не на словах, а на самом деле – самодержавно…
3. Если кадетов не призывать, Столыпина-второго не находить, остается одно: кончать войну.
Вне этих трех комбинаций нет пути, т. е. разумного пути. Что же делают вместо этого? Кадетов не зовут, Думы не гонят, Столыпина не ищут. Мира не заключают, а делают – что?.. Назначают «заместо Столыпина» – Штюрмера, о котором Петербург выражается так: абсолютно беспринципный человек и полное ничтожество…» [258] .
258
Шульгин В. В…, с. 125–126.
– в ноябре 1916 г. Николай II был вынужден сменить Б. Штюрмера на А. Трепова, который стремительно эволюционировал влево: «это, – характеризовал его председатель Государственной Думы М. Родзянко, – человек большой воли, большого ума, человек, способный на компромисс, во имя пользы. У нас уже были отношения налажены, и через него, может быть, мы получили бы ответственное министерство» [259] . Стремительное полевение Трепова привело к тому, что уже к середине декабря 1916 г. Николай II полностью разочаровался в нем: «Противно иметь дело с человеком, которого не любишь и которому не доверяешь» [260] .
259
Допрос М. В. Родзянко // Падение царского режима. М.; Л., 1927. Т. 7. С. 136. (комментарии С. В. Куликова к: Покровский Н. Н.…, с. 320.); см. так же: Куликов С. В. Неизвестный этап создания первой российской конституции: вокруг и внутри Совещания высших чинов Государственной канцелярии (декабрь 1905 г. – март 1906 г.) // Российская история ХХ – ХХ вв.: Государство и общество. События и люди. СПб., 2013. С. 117–138.
260
Николай П – Александре Федоровне. 14 декабря 1916 г. // Переписка Николая и Александры. С. 858 (комментарии С. В. Куликова Покровский Н. Н.…, с. 365.)
– в конце декабря Николай II, по настоянию Александры Федоровны, назначил председателем Совета министров кн. Н. Голицына. Это был «человек уже далеко не молодой, в возрасте почти семидесяти лет…, обладал добрым, в высшей степени мягким характером и самым приятным обращением, но, – отмечал Н. Покровский, – твердости в нем не было решительно никакой и справиться с министрами он не был в состоянии, да едва ли и хотел» [261] . «Мрак усиливался, – приветствовал назначение нового премьера член императорской фамилии вл. кн. Александр Михайлович, – Князь Голицын… просто олицетворял собой то, что по-французски называется «ramolli», а по-русски – старческое слабоумие. Он ничего не понимал, ничего не знал, и только Ники или Аликс могли бы объяснить, чем их прельстил этот придворный старец без всякого административного опыта» [262] .
261
Покровский Н. Н.…, с. 182.
262
Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания…, с. 265.