Русская революция. Политэкономия истории

Дума была распущена 3 сентября, в ответ, тогда же – в сентябре 1915 г. был создан «Комитет народного спасения», главными деятелями которого стали Гучков, Керенский и князь Львов [334] . В Программе этой организации указывалось: «Необходимо: 1. Признать, что война ведется на два фронта… 2. Отделить определенно и открыто людей, понимающих и признающих наличность внутренней войны… 3. Признать, что достигнуть полной победы над внешним врагом немыслимо без предварительной полной победы над врагом внутренним… 4. Признать, что полная победа внутри означает публичное и окончательное связующее преклонение всех без исключения лиц в империи перед утверждением: «русский народ есть единственный державный хозяин земли русской»… 6. Признать, что организация борьбы за народные права должна вестись по установленным практикой правилам военной централизации и дисциплины… 7. Верховное командование организованным народом за свои права принять на себя А. И. Гучковым… 9. Кто за народ должен быть отделен и сорганизован, дабы тверды и дисциплинированы были его кадры. Кто против народа, тот должен быть занесен в особый список… 11… Все отрицательные поступки лиц у власти должны быть открыто и всенародно «записаны на книжку», с предупреждением, что по окончании войны будет отдан приказ «к расчету стройся»… Должно быть твердо установлено, что врагам народа… амнистии не будет в течение 10 лет после заключения мира. 12… подчинить прессу верховному командованию и требовать ее согласованных действий, несогласных же заставить замолчать…» [335] .

334

Барк П. Л.…, т. 2, с. 137.

335

См. полный текст: Диспозиция № 1 от 8 сентября 1915 г. Комитета народного спасения// Красный архив. 1928. Т. 26., с. 212–213.

Однако, несмотря на появление подобных программ, ключевым вопросом для оппозиции оставался выбор методов достижения своих целей: «возможен был двоякий переворот: путь дворцовый и революционный. Первый выход, – по словам ген. И. Данилова, – казался менее болезненным и менее кровавым» [336] . От революционного либералов предупреждал и французский посол М. Палеолог, который приводил слова «монархической оппозиции» времен революции 1848 г.: «Если бы мы знали, насколько тонки стены вулкана, мы бы не стремились вызвать извержение» [337] .

336

Данилов Ю. Н. Россия на пути к крушению., с. 45. (Мультатули П. В…)

337

Палеолог М…, 15 сентября 1915 г., с. 364.

Лидеры либеральной оппозиции отлично осознавали эту опасность: «Дело оказалось бы чрезвычайно легким, – вспоминал А. Гучков, – если бы вопрос шел о том, чтобы поднять военное восстание…, но мы не желали касаться солдатских масс» [338] . «Мы не хотели этой революции. Мы особенно не хотели, чтобы она пришла во время войны. И мы отчаянно боролись, чтобы она не случилась» [339] , – подтверждал П. Милюков, мы, – «надеялись предупредить стихийную революцию дворцовым переворотом с низложением царской четы» [340] .

338

Цит. по: Яковлев Н. Н.…, с. 206. с. 312.

339

Милюков П. Н. Как пришла революция, 1921 (Яковлев Н. Н…, с. 266)

340

Милюков П. Н. Воспоминания. – М.: Издательство Политической литературы, 1991, с. 404.

Причину, по которой эти планы еще не были реализованы в 1915 г., видный кадет В. Маклаков образно объяснял сравнением России с автомобилем, ведомым безумным шофером по узкой дороге над пропастью, когда всякая попытка овладеть этим рулем закончится общей гибелью. Поэтому сведение счетов с шофером (Николаем II) откладывается «до того вожделенного времени, когда минует опасность» [341] .

* * * * *

Основная проблема заключалась в том, что успех дворцового переворота зависел не столько от устранения Николая II, сколько от легитимизации переворота в глазах масс. В этих целях, задача думской оппозиции, по словам министра финансов П. Барка (октябрь 1915 г.), «сводилась к тому, чтобы атаку направить через голову правительства на личность самого монарха… Фронтальная атака была исключена. Намечалась длительная осада власти, которая требовала применения различных способов и в разных областях. Прежде всего, было решено добиваться скорейшего возобновления занятий Государственной Думы, дабы иметь открытую трибуну для пропаганды» [342] .

341

Маклаков В. А. «Трагическое положение». Русские Ведомости 27.9.1915. (Горянин А. Мифы о России и дух нации. – М.: Pentagraphic, Ltd. 2001.–336 c., с. 122–123.).

342

Барк П. Л.…, т. 2, с. 134.

«Если против России с внешней стороны был выставлен общий фронт центральных держав, то такой имел союзника в лице нашей передовой интеллигенции, составившей общий внутренний фронт для осады власти в тылу наших армий, – подтверждал К. Глобачев, – Работа этого внутреннего врага велась методично в течение двух лет, причем использовались все неудачи, все ошибки, малейшие события и явления последнего времени» [343] .

С осени 1915 г. «программа осады власти приводилась в исполнение с неослабленной энергией, – подтверждал П. Барк, – Все средства прилагались к тому, чтобы дискредитировать распоряжения органов правительства, причем обвинения направлялись против верховной власти, то есть против личности Государя. Утверждалось мнение, что причиной всех непорядков было упрямство Государя, который не желал образовывать новый состав Совета министров из политических деятелей. Создавалось убеждение, что все непорядки могут быть легко и быстро устранены, если только во главе министерств появятся политические деятели, не имевшие до того времени никакого опыта в государственном управлении» [344] .

343

Глобачев К. И.…, Часть I, Гл.: Вступление.

344

Барк П. Л… т. 2, с. 208–209.

Осада власти началась с того, что вину за кризис власти либеральная общественность возложила на влияние «темных сил». «Еще с зимы 1913–1914 годов, – по словам М. Родзянко, – в высшем обществе только и было разговоров, что о влиянии темных сил. Определенно и открыто говорилось, что от этих «темных сил, действующих через Распутина, зависят все назначения, как министров, так и других должностных лиц…» [345] .

Когда с поражений 1915 г. начались поиски виновных, царский приближенный стал одним из первых: «участие Распутина в шпионаже, как агента Германии, не подлежало сомнению», – утверждал М. Родзянко [346] . «Видя, что легальная борьба с опасным временщиком (Распутиным) не достигает цели… Страна увидела, – восклицал председатель Государственной Думы, – что бороться во имя интересов России можно только террористическими актами, так как законные приемы не приводят к желанным результатам» [347] .

Однако, убийство Распутина 17 декабря 1916 г. «нисколько не изменило политическое положение… Распутин, – приходил к выводу П. Барк, – был эпизодом и находкой для оппозиции, которая воспользовалась его существованием, чтобы дискредитировать императорскую власть» [348] , в то же время, убийство Распутина стало «самым трагичным предупреждением для Государя и императрицы» [349] . «После убийства Распутина широкие слои общества, – подтверждал П. Милюков, – были убеждены, что следующим шагом, который нужно сделать в ближайшем будущем, является дворцовый переворот с помощью офицеров и солдат…» [350] .

«Убийство Распутина ничего не изменило, – подтверждал в феврале 1917 г. глава британской миссии А. Милнер, – единственным результатом пожалуй являлась пессимистическая оценка убийства как средства воздействия на самодержавие. Таково настроение умов не только в Петрограде, но и во всей России. Все члены делегации (Милнера) слышали со всех сторон – из русских и из иностранных источников, о неизбежности серьезных событий; вопрос заключался лишь в том, будет ли устранен император, императрица, или г. Протопопов, или все трое вместе… Всех, кто хоть сколько-нибудь знаком с Россией, поражала откровенность, с которой люди всех классов, в том числе люди, наиболее близкие к трону, и офицеры, занимавшие командные посты в армии, высказываются против императрицы и двух ее слепых орудий – императора и г. Протопопова» [351] .

345

Родзянко М. В.…, с. 202.

346

Родзянко М. В.…, с. 158.

347

Родзянко М. В.…, с. 202.

348

Барк П. Л.…, т.2, с. 316.

349

См.: Юсупов Ф. Ф. Конец Распутина. Париж, 1927. (Барк П. Л.…, т.2, с. 269)

350

Милюков П. Н. История второй русской революции. Т. 1, ч. 1, с.35–36 (Чернов В… с. 73).

351

Ллойд Джордж Д…, т.3, с. 362.

Одним из основных инструментов осады власти стала печать, которая, по словам кадета И. Гессена, вела «партизанскую войну» с властью «с возрастающим ожесточением до самой революции» [352] . «Наша печать, – подтверждал министр А. Кривошеин, – переходит все границы не только дозволенного, но и простых приличий. До сих пор отличались только московские газеты, а за последние дни и петроградские будто с цепи сорвались. Они заняли такую позицию, которая не только в Монархии – в любой республиканской стране не была бы допущена, особенно в военное время. Сплошная брань, голословное осуждение, возбуждение общественного мнения против власти…» [353] .

352

Гессен И. В. В двух веках. АРР. т. XXII. – Берлин: 1937, с. 336–337.

353

Заседание 16 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 75).

«Наши газеты совсем взбесились, – указывал премьер И. Горемыкин, в августе 1915 г., – Даже в 1905 году они не позволяли себе таких безобразных выходок, как теперь… Все направлено к колебанию авторитета правительственной власти…» [354] . «Масса статей в газетах совершенно недопустимого содержания и тона, – подтверждал А. Кривошеин, – Страну революционизируют на глазах у всех властей и никто не хочет вмешаться в это возмутительное явление… Неужели же у Совета Министров нет средств заставить эти подчиненные учреждения сознательно и добросовестно относиться к своим обязанностям?» [355] .

354

Заседание 26 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 116–117).

355

Заседание 28 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 126.

Однако правительство, по словам министра внутренних дел Н. Щербатова, ничего не могло сделать, поскольку «на театре военных действий цензура подчинена военным властям…, а гражданская предварительная цензура у нас давно отменена и у моего ведомства нет никакой возможности заблаговременно помешать выходу в свет всей той наглой лжи и агитационных статей, которыми полны наши газеты» [356] . Положение отягощалось тем, что в зону ответственности военных властей входил и Петроград. В ответ на обращение в Ставку министра внутренних дел, начальник штаба Верховного главнокомандующего Н. Янушкевич заявил, «что военная цензура не должна вмешиваться в гражданские дела» [357] .

Военный министр А. Поливанов в свою очередь требовал: «Дайте реальные указания военной цензуре, какие в печати губительные тенденции для России». На это A. Кривошеин смог лишь ответить: «Какие могут быть указания в таком вопросе, где должно руководить патриотическое чувство и любовь к страдающей родине» [358] . В результате констатировал Н. Щербатов, нам остается «наложение штрафов и закрытие газет, что вызывает запросы и скандалы в Государственной Думе, которые только содействуют популяризации подвергнутых преследованию органов печати» [359] .

«Наши союзники в ужасе от той разнузданности, которая царит в русской печати, – сообщал в августе 1915 г. министр иностранных дел С. Сазонов, – В этой разнузданности они видят весьма тревожные признаки для будущего» [360] . Действительно «везде заграницею, у наших врагов и союзников – безразлично, даже в республиканской Франции, – подтверждал П. Барк, – печать находится под строжайшим режимом и служит орудием для борьбы с врагом» [361] . Однако российское правительство, в данном случае, оказалось бессильно, на этот факт накануне революции, в феврале 1917 г., указывал в своем отчете А. Милнер: «в России существует удивительная свобода слова» [362] .

356

Заседание 16 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 75).

357

См. подробнее: Заседание 26 и 28 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 118, 127).

358

Заседание 28 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 127.

359

Заседание 26 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 118.

360

Заседание 28 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 127.

361

Заседание 16 Августа 1915 г. (Яхонтов А. Н.…, с. 76–77).

362

Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Т.3…, с. 361.

В. Шульгин оправдывал тактику думской оппозиции тем, что было необходимо «заменить недовольство масс, которое может легко перерасти в революцию, недовольством Думы…» [363] . Именно благодаря радикализму Прогрессивного блока, утверждал он, «раздражение России, вызванное страшным отступлением 1915 года…, удалось направить в отдушину, именуемую Государственной Думой. Удалось перевести накипевшую революционную энергию в слова, в пламенные речи и в искусные, звонко звенящие «переходы к очередным делам». Удалось подменить «революцию» «резолюцией», то есть кровь и разрушение словесным выговором правительству» [364] . «В нашем мировоззрении та мысль, что даже дурная власть лучше безвластья, – эта мысль занимает почетное место… И, тем не менее, у нас есть только одно средство: бороться с властью до тех пор, пока она не уйдет!.. Мне кажется, что рабочие будут спокойнее и усерднее стоять у своих станков, зная, что Государственная Дума исполняет свой долг…» [365] .

363

Шульгин В. Дни. Белград. 1925, с. 133–134 (Чернов В… с. 60).

364

Шульгин В. В… с. 122–123.

365

Из выступления В. Шульгина в Государственной Думе 3 ноября 1916 г. (Жуков Д. Жизнь и книги В. В. Шульгина (Шульгин В. В.…, с. 32–33.))

«Именно кадетами напряжены были все усилия, чтобы сдержать и ослабить готовившиеся вспышки острого раздражения», подтверждала сводка московского охранного отделения, в то же время кадеты были уверены, «что „находящееся в безвыходном тупике правительство“ быстро капитулирует при первых же признаках движения и, таким образом, революция будет предупреждена в самом начале» [366] .

Между тем, «в минуту сомнений мне, – отмечал В. Шульгин, – иногда начинает казаться, что из пожарных, задавшихся целью тушить революцию, мы невольно становимся ее поджигателями. Мы слишком красноречивы… мы слишком талантливы в наших словесных упражнениях. Нам слишком верят, что правительство никуда не годно…» [367] . К подобным выводам приходил и А. Керенский, обращаясь к думскому большинству: «Подобно персонажу Мольера, не знающему, что он говорит прозой, вы отвергаете революцию, выражаясь и действуя, как настоящие революционеры»» [368] .

«Правда Шульгина такая, – конкретизировал видный представитель правых Н. Марков 2-й, – мы в Думе владеем словом, могучим словом, и словом будем бить по ненавистному правительству, и это патриотизм, это священный долг гражданина. А когда рабочие, фабричные рабочие, поверив вашему слову, забастуют, то это государственная измена. Вот шульгинская правда, и я боюсь, что эту правду рабочие назовут провокацией, и, пожалуй, что это будет действительно правда… Знайте, что народ и рабочие – люди дела, они не болтуны и словам вашим верят, и если вы говорите эти слова – будем бороться с государственной властью во время ужасной войны, – понимайте, что это значит… чтобы рабочие бастовали, чтобы рабочие поднимали знамя восстания, и не закрывайтесь, что вы только словами хотели ограничиться; нет, знайте, что ваши слова ведут к восстанию, к народному возмущению… Речи депутатов Милюкова, Керенского, Чхеидзе и ласковое изречение г. Шульгина разнятся только в тоне, в манере, в технике, но суть их одна, и все они ведут к одному – к революции» [369] .

366

Сводка московского охранного отделения на 29 февраля 1916 г. Буржуазия накануне Февральской революции, с. 76–79. (Цит. по Дякин В. С.…, с. 168.)

367

Шульгин В. В… с. 122–123.

368

Керенский А. Русская революция…, с. 94.

369

Жуков Д. Жизнь и книги В. В. Шульгина (Шульгин В. В.…, с. 32–33.)