Русская сатирическая сказка

— А где станем, — говорит, — братоваться мы с тобою? На чистом поле или здесь?

Фома Берденик:

— Конечно, на чистом поле, — говорит.

Выехали на чисто поле. Застигает темная ночь. Богатырь задергивает шелковы шатры. Фома Берденик поставил три батожка да свою рогозенку раскинул, закрылся и лежит. Фома Берденик вздыхает, что «правду отец-мать говорили, что Фома делай берда, не узнаешь горя никогда! Теперь горя хвачу с богатырем братоваться!».

А богатырь думает, что «этака гадина какими-нибудь хитростями хочет сделать со мной братоваться!».

Тот вздыхает со всех печеней и другой: обоим не спится.

Стало от свету отделять, этот богатырь и кричит из шатра:

— Новый богатырь, — говорит, — Фома Берденик, ступай вот, — говорит, — сильного, могучего богатыря побей, да мне знак привези, тогда, — говорит, — я с тобой и братоваться стану!

Фома Берденик сел на свою гречуху, поехал к тому богатырю. Все на замках, все на цепях. Как зачал этим отрезом опять пазгать, все охлестал. Опять богатырской конь услышал, заржал. Фома Берденик пустил свою гречуху, заходит в палаты. Богатырь спит богатырским сном. На заборе висятся эти булатные сабли у богатыря. Фома Берденик снял булатную саблю, свыше горла и приткнул ко стене-то, да и засопел богатырю под ухо-то. Как богатырь махнул своей головой и отнес свою голову, значит.

Фома Берденик:

— Какой, — говорит, — знак везти к этому богатырю, который спит в шатрах?

— Давай, голову, — говорит, — повезу!

Прикатил к порогу голову ту, а через порог-то не может перекатить-то. Нашел бечевку, уши-то проткнул у богатырской-то головы, бечевку ту вдернул в уши те, привел свою ту гречуху, да за хвост и привил богатырскую голову. И едет.

А тот из шатров-то и смотрит в подзорную трубу.

— Вот, — говорит, — ладно я не стал с ним брататься! Я не смел с ним братоваться. Вон ведь, сильного могучего богатыря убил — убил, и насмехается еще!

А царь ищет главного командующего — с неприятелем воевать. Этот богатырь публиковал царю, что «вот сильной могучей богатырь побил того!». А Фома Берденик обносился одежой и коня приездил. Царь прислал одежу, прислал коня Фоме Берденику, «чтобы в этаки сутки Фома Берденик явился к царю!».

Царь смотрит в подзорные трубы, а Фома Берденик коня ведет в поводу, Царь посмотрел:

— Ах, — говорит, — Фома Берденик, новой богатырь, не изволит, — говорит, — и на коня сесть!

А он и сел бы, да не залезть ему на коня-то!

Царь Фоме Берденику говорит:

— Ступай, Фома Берденик, дам я главную силу, ты будь командующим, отправляйся за Дунай!

Царь наказывает солдатам:

— Дети мои, слушайте нового богатыря Фому Берденика: что он станет делать, то и вы!

Пошли в поход. Застигает их темна ночь. Фома Берденик нашел пенек, склал огонек; всякой солдат расстаралися, зажгли огонек — всяк для себя. Неприятельские казаки разъездные увидали зарево, прямо едут. Заиграли наступленье.

Фома-то ничего не знает, а конь-то ученой; слышит, что наступленье играет музыка, конь потащил его на поводу-ту в неприятельскую силу.

Фома Берденик схватил головешку с огнем, да и вызнял выше себя. Всякой солдат схватили по головешке да вызняли выше себя. Огонь-от горит, искра-та валит. Неприятельской, значит, главной командующой:

— Что, — говорит, — Фома Берденик огнем спалит?

— Сыграли отступленье и отправились за Дунай неприятельская сила.

А Фома Берденик идет степями, камышинки ломает да под пазуху кладет себе. Всякой солдат по пуку наломали этого камышу, всякой солдат несет себе. Фома Берденик отпустил своего коня; конь переплыл через Дунай. А Фома Берденик идет да камышинки на воду бросает, на них и ступает. Фома Берденик переправился через Дунай. А солдаты ковры навязали да переплыли через Дунай на коврах.

Фома Берденик свернулся подле деревка, — сплавной лес навожден на воду, — сбросил свою одежу. И всякой солдат свернулся. Легли.

Неприятельские казаки разъездные увидали, что Фома Берденик переправился через Дунай, стали наступление делать. Музыка заиграла наступленье. Фома Берденик ничего не знает, а конь-то ученой, Фому Берденика потащил на поводу в неприятельскую силу.

Фома Берденик вскричал:

— Сила моя, слушай ты меня!

Вдернул во стремена повору (жердь) и взбежал по жерди-то на коня-то. Это повора во стремени-то и задернулась комлем-то, не пролезает сквозь стремено-то.

Фома Берденик заехал в неприятельскую силу, в середину; как коня-то повернет, повора-то повернется, так неприятельскую силу полосой и положит (конь-то здоров).

Неприятельской главной командующой посмотрел, знамена приклонил и помирился!

Сказка об Алеше Голопузом

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужичок. У этого мужичка был сын Алеша. С малолетства Алеша у дьячка выучился грамоте, а потом сделался такой лентяй, что кроме печи никуда не ходил.

Вот и говорит отец Алеше:

— Пора тебе, Алеша, и к работе привыкать!

— А что, — говорит Алеша, — докормите до уса, так и буду помогать.

Вот и ус у Алеши пробился.

Отец и говорит опять:

— Алеша! Пора тебе и пахать.

— А на что пахать? — говорит Алеша. — Лучше на печи лежать. Докормили до уса, так докормите и до бороды, а тогда уж и пахать стану!

Выросла и борода, а Алеша, кроме печи, и света божьего не знавал.

Вот отец и говорит опять:

— Ну, пора тебе, Алеша, и за ум хватиться. Люди добрые, из твоих-то товарищей, уж некоторые и деток имеют, а ты и пахать не умеешь.

Алеша на другой день и поехал пахать, а день-то был такой жаркой, что оводов и комаров гибель насела на него и на лошадь. Он и давай их бить, да и пробил весь день. Под вечер он стал их считать: считал, считал да и сосчитать не мог.

Приехал домой, уж темно было, да и говорит отцу:

— Уж я тебе не пахарь да и не кормилец, а наживай-ка хлеб-то сам! Я поеду света посмотреть да себя показать: у меня сила богатырская — поеду да потешуся, да еще дайте мне эту клячу.

Отец видит, что и взаболь от него не хлеб, взял да и отпустил.

Алеша взял косу да топор, да толокна мешок, да на клячу рогожу накинул, да сел и поехал. У кого-то он слыхал, что богатыри-то ездят, так записочки за собой кидают, — и он тоже вынул лоскуток бумаги да и пишет: «Едет сильный и могучий богатырь Алеша...», — да и задумался, какую дать себе фамилию: он не знал, как прозывался отец да и он сам. Смотрел, смотрел да и увидел, что балахон у него разорван и сквозь него видно пузо; вот он и написал: «Алеша Голопузой».