Русская стилистика - 1 (Фонетика, Графика, Орфография, Пунктуация)

Теперь обратимся к собственно лингвистическому слою стихотворения, ибо он неотделим от ритмического. Уже отмеченный нами мотив хаотического, распадающегося мира, в котором действуют герои баллады, впечатляюще воплощен и сугубо языковыми средствами, прежде всего синтаксическими. Текст изобилует неполными, односоставными, эллиптическими предложениями, то есть такими структурами, где нарушен или разрушен естественный, "правильный" порядок слов, нормальный синтаксический строй фраз. Этот изломанный синтаксис функционально тожествен ломаному размеру стихотворения дольнику. Кроме того, он выполняет и другую роль: демонстрирует устойчивость мира, которую обеспечивают твердые, прочные люди. Они убирают все лишние слова, делая свою речь максимально лаконичной - и рассказ о них тоже: стыдно говорить о таких людях многословно.

Особо отметим два обстоятельства, связанные с основой предложения. В стихотворении несколько субстантивных подлежащих, но к живым людям относится только одно - "командир" ("Сухими шагами командир идет") - едва ли нужно особо комментировать этот факт, то есть выделенность именно данного слова. Зато все остальные - от адмирала до матроса - иди не маркированы подлежащим вообще (адмирал), или отмечены косвенно: эналлагой ("Адмиральским ушам простукал рассвет" - а не радист, работавший на рассвете) или адъективами ("старший", "самый дерзкий и молодой"). Люди заменяются признаками, уходят в тень, обезличиваются, словно это действительно, не люди, а гвозди. Адмирал, кстати, тоже деперсонализован: синекдохически подменен ушами, он весь превращается в слух, ожидая доклада. Но было бы ошибкой утверждать, что перед нами однообразные безликие винтики. Мы, конечно, не различаем лиц, но будто видим и невозмутимого капитана, который по-своему заботится о команде и призывает превратить смертный бой в подобие увлекательной игры, и видавшего виды "старшего", и, наконец, "самого дерзкого и молодого". Они едины в своей несгибаемости, но вполне индивидуализированы. Тихонов ничего не оставил от них, кроме душ, это души в чистом виде", не отягощенные и не замутненные ничем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГРАФИКА. ОРФОГРАФИЯ. ПУНКТУАЦИЯ.

Вынесенные в заглавие отрасли языкознания далеко не всегда различаются даже филологами. Например, во многих статьях и учебниках по лингвистическому анализу текста можно прочесть, что курсив, сплошные прописные, разрядка, жирный шрифт и т.п. выделительные средства являются графическими, хотя на самом деле они относятся к пунктуации. Не всегда легко провести грань между элементами графики и орфографии.

Напр., на стыке орфографии, графики и пунктуации написан следующий диалог:

– Да, я знаю, что Киска хочет меня видеть.

– Вы держите там кошку?
– спросил мистер Грюджиус.

Эдвин, слегка покраснев, объявил:

– Я зову Розу Киской.

– О!
– сказал мистер Грюджиус и пригладил волосы.
– Это очень мило (...)

– Это ласкательное имя, - снова пояснил Эдвин.

– Угу, - сказал мистер Грюджиус и кивнул. Но так как интонация его представляла собой нечто среднее между полным одобрением и абсолютным порицанием, то смущение Эдвина только усилилось.

– А не говорила ли КРоза...
– начал Эдвин, пытаясь замять неловкость.

– КРоза?
– повторил мистер Грюджиус.

– Я хотел сказать Киска, но передумал. Не говорила ли она вам о Ландлесах?

– Нет, - сказал мистер Грюджиус.
– Что такое Ландлесы? Имение? Вилла? Ферма?

– Брат и сестра. Сестра учится в Женской Обители и очень подружилась с К...

– КРозой, - подсказал мистер Грюджиус с совершенно неподвижным лицом.

Ч. Диккенс. Тайна Эдвина Друда. Перевод О.П. Холмской.

Если бы слово "КРоза" выглядело более привычно - "Кроза", то это не произвело бы эффекта крайней неловкости разговора, малоприятного для обоих его участников. Эдвин мучительно подбирает слова, а мистер Грюджиус опекун Розы Бад, по-отцовски любящий ее и недолюбливающий Эдвина Друда, не собирается ему помочь и усиливает его замешательство:

– КРозой, - подсказал мистер Грюджиус с совершенно неподвижным лицом.

Данный прием можно признать графическим: сама экстравагантная конфигурация слова ярко выделяет его в тексте, орфографическим, т.к. это оформление необычного слова на письме, пунктуационным, поскольку он соответствует интонационному выделению - даже не столько самого слова, сколько данных фонем при произнесении слова*.

Здесь мы попробуем разобраться в этих вопросах.

Графика - т.е. внешний вид букв, их форма, начертание - обладает древней мифопоэтической символикой. Приведем несколько примеров, относящихся к буквам, общим для большинства индоевропейских алфавитов, в том числе кириллицы:

А - символ Божества (глаз Божий);

В - лестница в небо, соединенная с расколотым Мировым яйцом;

С - разрыв круга, вселенского порядка; символ луны;

К - мировая ось, соединенная с двумя лучами (свет, исходящий от мужского начала);

М - объединение трех треугольников, символизирующих мужское и женское начала; а также - волны или горы;

О - Мировое яйцо;

Х - две сущности (мужская и женская), крест, переход из тьмы к свету, перевоплощение и т.п. (Маковский 1999). Но в этой роли кириллические буквы малоупотребимы.

Зато внешний вид букв нередко обыгрывается в детской или экспериментальной поэзии - например, у Л. Лосева (примеры из этого автора взяты у Л.В. Зубовой - Зубова 1998: 8):

М-М-М-М-М-М - кирпичный скалозуб

под деснами под цвет мясного фарша (...)

М-М-М-М-М-М - кремлевская стена,

морока и московское мычанье.

В этой цитате выразительным значением обладает единство формы букв и соответствующего им звука.

Комбинация из трех букв М, в силу своей гармоничности, оказывается идеальной эмблемой. И дело не только в скандально известной "МММ".

Кстати, приведем здесь не лишенную остроумия пародию из студенческого капустника 1994 г. Итак, на фоне туманного лондонского пейзажа возникают три джентльмена.

Первый

Я - Чарлз Огастес Милвертон - король шантажа.

Второй

Я - полковник Себастьян Моран - король киллеров.

Третий

Я - профессор Мориарти - Наполеон...

Остальные двое с подозрением смотрят на него

... лондонского преступного мира.

Голос за сценой

Милвертон - Моран - Мориарти. А/О "МММ".

Но у сочетания "МММ" есть и другие смыслы. С.М. Эйзенштейн задумывал эксцентрическую комедию под таким названием (по имени главного героя Максима Максимовича Максима). Французские студенты в 1968 г. выходили на демонстрации с транспарантами "МММ" - это означало: "Маркс - Мао Маркузе".

В следующем сравнении уже упомянутого Л. Лосева:

Кривые карлицы нашей кириллицы

Жуковатые буквы ж, х

тоже обыгрывается единство внешнего вида и звучания букв, с учетом слова, которое начинается с одной из них - жуковатые.

Такие комплексные использования букв, когда учитываются и внешний вид, и звучание, и слова, начинающиеся с них, и даже символика или возникающее в контексте образное значение, нередко встречаются в литературе. Напр., А. Вознесенский в стихотворении "Тарковский на воротах" рассказывает, как тринадцатилетний Андрей Тарковский - будущий кинорежиссер - играл в футбол с блатными, которые превратили игру в "расстрел" интеллигентного подростка в белом свитере, срывая на нем злобу