Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?
Шрифт:
В Евразии (еще никто, кажется, не искал индоевропейскую прародину в Африке) подходящих территорий немало. Попробуем сузить ареал поиска с помощью введения других данных. Археология, к сожалению, дает не слишком много. Материальная культура Хеттского государства сложилась на почве местной малоазиатской, в ней с трудом можно выделить привнесенное индоевропейскими пришельцами. Очевидно широкое использование (известное и из письменных источников) боевых колесниц. Но насчет того, где они впервые появились, у ученых нет единого мнения. Раскопки дают косвенные подтверждения в пользу того, что первая индоевропейская волна пришла в Малую Азию с запада, а не с востока. Это видно по разрушениям, которые последовали в Трое I (а также II и III) и сопредельных западномалоазиатских городах
Хетты пришли туда не одни, а в компании еще двух индоевропейских этносов. Ассирийские таблички самого начала II тыс. до н. э., найденные в Каппадокии, содержат, помимо хеттских, лувийские имена. Судя по ним и другим палеографическим данным, несмотря на чрезвычайную близость, хеттский и лувийский языки уже разнились достаточно, чтобы предположить их размежевание не позднее середины III тыс. Севернее хеттов, почти выходя к юго-восточной части Черного моря, расположилась страна, звавшаяся ассирийцами Пала. Одноименный индоевропейский язык сохранялся в этих местах до начала I тысячелетия до н. э., а имя местного народа и самой страны (у халдеев – Пулуа, Палаини) и значительно позже. В VIII веке армянский летописец Зеноб Глак записал легенду о постройке тремя братьями «в стране Палуни» города. Забавно, что это чисто местное сказание отождествили с преданием о постройке далеко за морем, «в земле полян», города Киева и использовали для удревнения истории этого города до 1500 лет (см. часть II).
Палайцы шли в Малую Азию через Балканы – по крайней мере, среди немногочисленных гидро– и топонимов, которые можно привязать к названию этого народа, есть гора Palaiste в Эпире и река Palaistinos во Фракии, позже известная как Стримон (Струма). Многие ученые связывают палайцев с филистимлянами – одним из индоевропейских «народов моря», завоевавшим во II тыс. до н. э. часть Восточного Средиземноморья (и от кого свое имя получила земля Палестина).
Правда, это предположения. Самоназвание лувийцев и палайцев неизвестно – ибо мы знаем их по именам, данным им соседями. Хетты, как следует из их собственных клинописных табличек, именовали себя «хатти», «хетти», а также неситами. Последнее название происходит от одной из столиц их державы – Неса. Название другой столицы – Хатту-сас, наоборот, производно от этнонима. Но что он значит?
Уже вскоре после расшифровки в 1915 году Бендржихом Грозным письменности хеттов, было обнаружено, что религиозные тексты этого народа написаны на двух языках: на собственно индоевропейском «неситском» и втором, который в этих текстах называется «hattili». Он до сих пор представляют собой загадку для исследователей, поскольку достоверные значения известны лишь для двух с небольшим десятков слов этого языка. Такой скудный материал, значительно меньший, даже чем имеющийся этрусский, не позволяет уверенно определить место этого языка в ряду известных семей и групп.
Во всяком случае, достоверно нельзя сказать, что его основа неиндоевропейская. Так, например на hattili царский трон назывался «халмасуита». Нетрудно в первой части слова усмотреть славянскую и германскую аналогию: «возвышенность, холм», «holm», во второй – общеиндоевропейскую основу s-t – сидеть. Титул самого царя – «табарна», созвучно кельтскому личному имени Tabarn и в основе имеет индоевропейское b-r, b-r-n – «превосходный», «избранный» (ср. иран. barin, арм. – barjr и т. д.). В то же время некоторые другие слова этого языка, возможно, имеют кавказское звучание, что говорит о его сложном генезисе.
Ритуалы возведения в царское достоинство предписывали хеттским владыкам в один из торжественных моментов переобувание в «хаттскую обувь». Уже этот факт заставляет
предположить, что хатты занимали высокую ступеньку в иерархии древнего индоевропейского государства. Воспоминания о хаттах и их языке были удивительно живучи. Так, в осетинском варианте эпоса «Нарты» упоминается хати-аг ывзаг – «хаттский язык», на котором правители нартов разговаривали между собой и с главным богом. Персидский поэт Фирдоуси называл письменность Хазарии «хаттским почерком».Загадку происхождения этого народа может объяснить расшифровка его имени и его этнические связи. В ближайшем окружении малоазиатского государства мы не находим никаких параллелей. На севере Сибири есть реки Хатта, Хатанга, предположительно «родственные» енисейскому народу кетов. Однако это очень далеко от Восточной Анатолии, к тому же не обнаруживающей никаких других связей с палеоазиатскими сибирскими языками.
Разрешить проблему поможет, как ни странно, школьный учитель. Тот, который преподавал премудрости языка будущему немецкому писателю Герману Гессе. Учитель звал ученика Hattus, поясняя, что именно так звучит его фамилия по-латыни. Оказывается, фамилия Гессе восходит к топониму немецкой земли Гессен, а та, в свою очередь, обязана названием древнему германскому племени Hattus. Последнее пришло в Среднюю Германию в последние века до новой эры, вытеснив кельтов-вольков. Пришло, как и остальные гонимые похолоданием и наступлением моря германцы, с севера.
Каким образом эти Hattus, или хатты, могли быть связаны с hattili, или хаттами на далеком юго-востоке? Продолжим топо– и гидронимические разыскания. На юго-западе Турции славится живописностью курортное местечко Мармарис. Согласно версии некоторых туристических справочников, название его не слишком курортное, и восходит к хеттскому слову marmar, которое примерно переводится как «болото». Это предположение, конечно, следует принимать с осторожностью – и на болото (во всяком случае, сейчас) эти края не похожи, и традиция все-таки привязывает данный топоним к позднесредневековой крепости с греческим именем Maramaros – «блестящий».
Однако в этой версии все-таки что-то есть. Пройдемся по географическим словарям, и обнаружим схожее название исторической местности в бассейне Тисы, у румын звучащее как Марамуреш. Название этой местности румыны толкуют со своего языка как «Великий Муреш», но это явно народная этимология – ничего «великого» ни по размерам, ни по исторической значимости этот край не представляет. Зато его название у соседних, в т. ч. славянских народов – Мармарос – заставляет предположить как раз этимологию с болотом: долинная часть этого края и раньше, и сейчас часто подвергается сильным затоплениям во время разливов реки Тисы.
Еще далее на северо-запад, как писал некогда Плиний, находился другой схожий гидроним: «Филемон сообщает, что он (северный океан) у кимбров называется Morimarusa, то есть мертвое море». Кимбры (кимвры) – германское племя, жившие на Ютландском полуострове, в свое время более обширном. В конце II века до н. э. последовало сильное наступление моря и затопление многих земель, в результате чего кимвры вместе с тевтонами вынуждены были переселиться на юго-запад. Тысячелетиями раньше Северное море затопило другие населенные острова и прибрежные территории (у Гельголанда, в районе Доггер-банки и т. д.). Может быть, в память о жертвах многочисленных наводнений оно и получило название «мертвого»?
При этом гидроним morimarusa – не германский, и вообще не трактуется из современных языков Северной Европы. О.Н. Трубачев пишет: «Можно довольно уверенно сказать, что это выражение на индоевропейском (негерманском) языке и глоссируется оно у Плиния весьма правдоподобно: «mortuum mare, мертвое море». Похоже, что римский географ, услышав этот термин через посредников, трактовал его по латинскому созвучию, а реальное значение могло быть несколько иным. Значение «болото» (как и близкие к нему «топь», «мертвое озеро» или, в конце концов, «море») подходило для зыбучих песков и часто затопляемого побережья юго-западной части Северного моря как нельзя лучше. Не есть ли это древний гидронимический след предков хеттов?