Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

И не нужно ли добавить к нему другие на линии между Малой Азией и Северным морем? Где-то в Мисии (нынешняя Болгария) древние авторы помещали реку Cetius, а недалеко от нынешней Вены, на границе между римскими провинциями Нориком и Паннонией, отмечали гору с таким же и при этом подозрительно близко по созвучию имени народа хеттов названием. Да и сама область Норик не есть ли двойник области и священного города в земле хеттов – Нерика?

Возможно, из этих топонимических исследований следует, что следы протохеттов надо искать в районе Ютландии? Последняя неплохо подходит под указания мифа об «умирающем-воскресающем солнце»: большой полуостров, вытянутый с севера на юг. Движение из Ютландии на юго-восток, возможно, происходило в конце IV – начале III тыс. до н. э. Датские историки утверждают, что очаг формирования так называемой культуры воронковидных кубков находился именно там, и оттуда эта культура (многими признающаяся за праиндоевропейскую) и ее носители продвинулись через Эльбу и Карпаты далее к Причерноморью. Последние заметные следы ее найдены в нынешней Молдавии, где она, видимо, потеряла первоначальные черты, а ее генерирующий этнос постепенно смешивался с «балканоидами». Но если импульс движения не потерял силу, он должен был привести эту «модерированную» этнокультурную общность именно в Малую Азию.

Этому предположению есть определенное антропологическое доказательство: хетты подразделялись на два типа: брахикранный и долихокранный и таким же смешанным было некогда население первоначального ютландского района культуры воронковидных кубков. При этом облик т. н. «человека из Толунда» (хорошо сохранившегося в датских болотах трупа раннего железного века) весьма похож на отчеканенные в малоазийских скалах профили хеттских воинов.

В этой связи можно предположить следующее. Как уже упоминалось, в Южной Скандинавии в конце IV тысячелетия до н. э. сформировалась разновидность культуры воронковидных кубков, останки которой свидетельствуют о бурном развитии скотоводства и огненно-подсечного земледелия. Однако в первой половине III тыс. до н. э. земледельческие площади резко сокращаются, число стоянок тоже – население уходит. После непродолжительных остановок, возможно, на среднем Дунае и на севере Балкан «хатты» перешли в Малую Азию, сокрушив по пути протогорода «средиземноморцев». Здесь переселенцы стали оседать и смешиваться с местным населением. Поначалу хатты не могли создать большого грозного государства и выступали лишь в коалиции с другими народами. Хроники Аккада повествуют, что во времена Наромсуэна (2236–2200 гг. до н. э.) на их страну «напали враги – 17 царей, в том числе Памба, царь Хатти». Положение изменилось после «климатической катастрофы», которую как мы упомянем ниже, можно отнести к 2193 году до н. э. Жестокая засуха ударила по цветущим цивилизациям Месопотамии и Сирии. В то же время изменения климата подстегнули северные народы к новому броску на юг. Около 2100 г. до н. э. новая волна индоевропейцев проходит через Дарданеллы (пролив тогда более узкий, чем ныне) и, спалив Трою IV и другие укрепления на западе Малой Азии, оседает в ее центральной и восточной части. Там новые пришельцы входят с родственными им хаттами в союз, положивший начало могущественной Хеттской державе (причина замены «а» на «е» в древнем этнониме неясна, возможно, ее привнесла именно вторая волна пришельцев).

После столетий могущества и процветания эта держава канула в Лету вместе с народом, давшим ей имя. Однако само имя хаттов из истории не исчезло. Как мы уже упоминали, в последние века до новой эры откуда-то с севера, возможно из Ютландии или Южной Скандинавии, пришли в нынешнюю землю Гессен этнонимические двойники мало-азийских хаттов – хатты-германцы. Вполне вероятно, что это были не просто двойники, а дальние родственники. История полна примерами, когда часть того или иного племени переселяется в чужие края, а часть остается в родных местах. Поэтому один и тот же этноним может появляться на самых разных территориях. Причем люди-отпрыски одного и того же корня могут говорить уже на разных языках и с трудом помнить о своем родстве. Классические примеры: предки венгров – угры, прошедшие в средневековье от Камы до среднего Дуная, но оставившие на северо-востоке далеких родственников (югра), руги прошедшие из Прибалтики до Причерноморья, а затем до Паннонии, Италии и т. д.

В итоге осколки некогда единых этносов рассыпались на огромных европейских пространствах, и часто будучи частично ассимилированы местными народами, все-таки сохраняли свое единое имя.

Что касается хаттов, то они тоже рассеялись по Европе и Азии, только этноним их претерпел некоторые изменения. Историки давно обратили внимание на сходство имен хатты, юты (давшие название Ютландии), готы, гауты, наконец, ёты (одна из народностей – предков шведов). Сходство тем более разительное, что начальное h или g в разных транскрипциях могло то появляться, то исчезать, а гласные – чередоваться. Все эти племена в разное время вышли из одного района, – Южной Скандинавии, а может быть, конкретно из области Ёталанд, давшей имя им всем. Более других прославились готы, которые, вырвавшись с исторической родины «подобно пчелиному рою», потрясли своими набегами всю Европу от Приазовья до Пиренейского полуострова. Готы быстро восприняли культуру завоеванных народов, создали свой алфавит и письменность, рано обратились в христианство (арианского толка). Может быть поэтому история этого племени более полно отражена в средневековых анналах. Однако содержание последних мало интересовало бы нас в связи с излагаемой историей индоевропейцев, если бы не одна существенная оговорка у историка VI в. Иордана. Он, сам гот по происхождению, называет свой народ гетами. В свете указанного чередования гласных деталь как будто маловажная, но Иордан настаивает: пришельцы из Скандинавии и известное с древности племя в низовьях Дуная (геты) суть один и тот же народ.

Автор труда «О происхождении и деяниях гетов» приводит генеалогию готских королей, включая Берига, который вывел свое племя из Скандзы (Скандинавии) и Буребисту, создавшего могущественное царство в Подунавье. Между тем, до сих пор историки считают, что готы – племя германского корня, а геты – фракийское, и их пути пересеклись не ранее II века н. э. в Причерноморье. Конечно, в трудах Иордана много натяжек и явных несоответствий реальной истории. Так, рассказы о сражениях готов с «египетским царем» на Ниле и походах готских жен-амазонок в Закавказье и Сирию, мягко говоря, сомнительны, также как и размеры «державы Германариха», куда якобы вошли все народы от Азовского моря до Финского залива. Но это еще не основание не верить всему повествованию Иордана. Его описание Скандинавии – фактически первое в истории – довольно близко к действительности. Путь готов с севера через нижнюю Вислу в Северное Причерноморье подтверждается археологами (вельбарская культура). Возможно, есть зерно истины и в объединении истории готов и гетов. Последние внесли особенно яркий штрих в историю во времена Буребисты (I в. н. э.), когда их государство раскинулось от Ольвии до Паннонии и угрожало римскому владычеству на Балканах. Но впервые геты были зафиксированы в письменных источниках в VII в. до н. э., когда греческие колонисты стали осваивать Причерноморье.

Геродот считал это племя фракийским («самым храбрым и честным» среди них), однако живший ранее этого автора Гекатей Милетский, а также лингвистические и археологические исследования показывают, что в древности это были разные этносы (Златковская…, с. 3–7). Мало того, современный историк на основании текста короля Альфреда Великого о переселении в Англию гетов (Geat) делает вывод о том, что, возможно «следует признать соседство (или родство?) «гетов» и «ютов» (Кузнецов…, с. 67). Т. е. опять речь идет об исходной точке, или «утробе, порождающей племена» на севере Европы. А Иордан просто смешал в своем рассказе две разных волны одного и того же этноса – волны, приход которых к Дунаю разделило тысячелетие или даже более.

А еще ранее в том же направлении проследовала еще одна, самая первая волна – хаттов.

Остальные племена

Жители северо-запада Малой Азии – фригийцы – были ближайшими родственниками армян, что ощущалось даже в эпоху Греко-персидских войн. В частности, в войске Ксеркса армяне стояли под одним с фригийцами флагом, были одеты и вооружены подобно им. Это подтверждают и отдельные примеры из «языка земли» (например, топоним Gordium во Фригии и Gordiae в Армении).

С другой стороны, по Страбону фригийцы происходили из Фракии. Однако и это, по-видимому, был только промежуточный этап в расселение этих и.-е. народов. Например, В. Стецюк помещает прародину фригийцев недалеко от фракийской, где-то между Десной и Сеймом. В свою очередь О.Н. Трубачев, на основании гидронимических данных, выводит где-то к северу от Нижнего Дуная родину протоармян (Трубачев. Этногенез…, с. 148–149). Примечательно, что предок прародителя армян Гайка (Хайка) носил имя Тирас (Античная…, с. 12) идентичное древнему названию реки Днестр.

В свою очередь, ряд ученых сближает армянский и фригийский языки с греческим и делает предположение о существовании в древности общности этих наречий и о том, что ее носители назывались «тевкры» (ВДИ, 1995, № 3).

Вышесказанное подкрепляется множеством других этнонимических параллелей между Северной Европой и Балканами, уже отмеченных выше, а также Малой Азией:

Фризии, или фригии (frisii, frigii), племя на севере Германии – фригийцы в Малой Азии.

Хавки, или хайки (chauci, chaici), германское племя – хайки, самоназвание древних армян. Предание связывает его с именем героя, восставшего против власти Вавилона, но это может быть только легенда.

Тевкры, тевктеры, племя к востоку от Рейна – тевкры – одно из имен троянцев.

Даны, германское племя, давшее новое название бывшей Ютландии – данайцы, один из этнонимов древних греков в период Троянской войны, известный по творениям Гомера: «Бойтесь данайцев, дары приносящих».

Хермиония, город по соседству с ленедарными Рипейскими горами – Хермион, город в Греции (Арголиде).

Естественно, южная половина этих этнономических пар стала известна ранее, чем северная. Потому что юг входил в «цивилизационную зону», оставившую нам памятники письменности, а север, как считается, начал свою письменную историю не ранее чем со II века н. э. (первые руны). Но общее направление движения европейских народов было как раз с севера на юг. Если Иордан называет Скандзу «утробой, порождающей народы», эти слова являются указанием на такой вектор. И, возможно, дают ключ к разгадке происхождения самого названия северного полуострова, над которой давно бьются филологи. «Скандза» (у Иордана), или «Скандия» (у Плиния), позже «Скандинавия», с трудом переводится с любого иного языка [43] , кроме санскрита, где значит «излитая, изливающаяся». Такое же имя – Сканда – носит герой древнеиндийского эпоса, вознесенный якобы небесной рекой Ганга к звездам Плеяд, а потом возглавивший войско богов. Возможно, это также отзвук воспоминаний о далекой северной родине, а шесть голов и двенадцать рук Сканды символизируют разные народы, «излившиеся» из Гипербореи и растекшиеся по разным углам Евразии.

43

Есть толкование О. фон Фризена, выводящее это слово от современного топонима Сканер (название мыса в Южной Швеции), в свою очередь, якобы производного от прагерм. Skadin – «опасность», и ®aujo – остров, но оно также спорно.