Русская война 1854. Книга третья

— Перспективна — да, — кивнул я, погруженный в свои мысли. — Но не в текущем виде, и я бы лично замахнулся на вертолет не раньше чем через пару лет. А то и еще позже, потому что пусть мы станем делать меньше летающих аппаратов, но они будут лучшими в мире!

— Вертолет? Хм, хорошее слово, русское, — оценил Николай.

— Ладно, оставим Коссю, — махнул рукой Михаил. — А что вы думаете про аэроплан Хенсона, про него-то вы точно слышали?

На самом деле не слышал, но упоминание читать доводилось. Вильям Хенсон подал патент на летную машину с паровым двигателем еще в 1843 году и даже собрал несколько образцов. Что выделяло их среди других, так это размеры. Когда я увидел рисунок, то просто пожал плечами — какой-то птичий аэроплан, но потом вгляделся в цифры, осознал, сколько он занимает места и сколько весит, и чуть не поперхнулся чаем.

Общая горизонтальная площадь 424 квадратных метра, вес — тонна и еще триста кило сверху. Учитывая, как мы в «Ласточках» боролись за каждый килограмм, подобная расточительность казалась странной. Из плюсов этой машины — Хенсон сделал довольно современный для своего времени котел. Еще не паротрубный, как у нас, но он уже разделил его на множество похожих на перевернутые капли секций.

— Насколько я помню, — заговорил я, — его аппарат взлетал только после разбега с горки, держался в воздухе, но не мог выровняться по горизонтали и закручивался в штопор.

— Именно, — Михаил рубанул рукой. — Так было, но сейчас Хенсон убедил нескольких дельцов, что его проблемы можно решить, добавив мощности двигателю.

Я невольно кивнул. Действительно, если бы его паровая машина была мощнее, то, возможно, смогла бы вытянуть полет. Но сколько мощности нужно будет добавить? Сколько веса убрать? И сумеет ли Хенсон найти этот компромисс?

— Ну, и еще одно имя, которое вы все наверняка слышали. Стрингфеллоу. Изначально он работал с Хенсоном, но после личного приглашения лорда Адмиралтейства переключился на летающие шары. Вернее, на паровые машины к ним. Сами шары, как считают на острове, можно просто скопировать с тех, что используем мы, а вот в двигателях нас можно и должно обгонять.

— И что известно о двигателях Стрингфеллоу? — я напрягся. Все-таки я не специалист, и если местные гении поймут, куда двигаться, то ведь действительно могут оставить позади.

— Известны данные его тестовой модели, — порадовал меня Михаил. — Выдает одну лошадиную силу и при этом весит вместе с котлом 6 килограммов.

Я тут же сравнил с тем, что есть у нас. Вес больше, 122 килограмма, но так это и не образец, а рабочая модель. Плюс у нас не только котел и паровая машина, сюда же входят еще и конденсатор с рекуператором. Вместе с лучшей сталью, которую мы получали в конвертере Петрушевского, все вместе это давало нам почти 50 лошадиных сил.

— У него 6 килограммов на лошадиную силу, и неизвестно, удастся ли сохранить это соотношение при росте модели. У нас 2 с хвостиком! Почти в три раза мощнее, — я озвучил разницу, невольно думая о скорости прогресса.

Еще ведь совсем недавно ученые мужи считали, что меньше 10 килограммов на лошадиную силу не может быть в принципе. И вот уже в разных странах самые разные люди легко рвут эти представления на части. Ладно я… Но ведь и другие не отстают, стоило им только осознать, что это возможно.

— А что во Франции? — Николай напомнил, что у нас не один противник.

— Белльвиль совершенствует котлы и тоже перешел к идее использования множества небольших трубок. Братья Диетц переключились с локомотивов на облегченные паровые двигатели, — Михаил на мгновение задумался и продолжил. — Мне кажется, что во Франции этот процесс идет более системно. Есть те, кто работают только над двигателями, а есть те, кто готовы воспользоваться их трудами. Например, лейтенант флота Феликс дю Тампль недавно взял патент на «аппарат для воздушного передвижения посредством воспроизводства полета птиц».

Я посмотрел на еще один рисунок и понял две очень важные вещи. Первая: Европа пока старается не столько догнать нас, сколько сразу перегнать, не веря до конца, что мы идем по самому правильному пути. И этим можно будет воспользоваться… И вторая важная мысль — спасибо Джорджу Кейли с его книгами про полеты птиц. Став вдохновителем сотен изобретателей, он в то же время направил их идеи немного не в ту сторону. И вот уже который инженер вместо того, чтобы попытаться понять сам принцип полета и рассчитать его модель, просто берет и пытается перерисовать какую-то птицу из своего двора.

— Что-то еще? — я посмотрел на Михаила.

— Большинство работ для военных засекречено, — напомнил тот. — Но из интересного… Вот вы, Григорий Дмитриевич, посчитали, что ваша машина требует два килограмма на одну лошадиную силу, а французский математик Ландюр написал недавно статью, где уверял, что мы легко сможем выйти на один килограмм. А если воспользоваться высокими давлениями, то и того больше.

На меня бросили быстрый взгляд.

— Справедливо, — я согласился с выводами француза. — Вот только повышение давления должно идти вместе с повышением качества стали. А заодно и способов ее соединения. Того, что есть сейчас, решительно недостаточно. И если те же французы или англичане в погоне за мощностью попытаются шагнуть за десять атмосфер, то мне их будет даже жаль. Совсем немного, но…

— Кстати, в Англии недавно использовали серебряную пайку для соединения стенок котла, — Михаил попытался натолкнуть меня на какую-то мысль.

И ведь натолкнул! Пайка, сварка — похоже на рифму. А что мешает нам эту самую сварку освоить? Паровая машина — есть, генератор — почти есть, но довести его до ума не так уж сложно. Дальше — для сварки мне будет нужно напряжение повыше. То, чего хватило для лампочки, будет недостаточно для стали. И тогда… Трансформатор — я вспомнил то, с чего и началось мое попадание в это время.

Ни разу не собирал и не разбирал его, но ведь принцип известен даже школьнику… После разговоров с Якоби знания об электричестве начали пробуждаться в памяти. А трансформаторы строятся на простейшей электромагнитной индукции, которую открыл еще Фарадей. Подаем напряжение на первичную обмотку, формируем магнитный поток и на второй обмотке снимаем. И чем больше или меньше витков со второй стороны будет, тем выше или ниже будет напряжение. Просто же?

Возможно, я что-то не учел, но теперь хотя бы точно будет с чего начать. И со сваркой, и с электролизом. Идея получения алюминия в достаточном количестве давно сидела в голове. И ведь в реальной истории с этим справятся всего через шесть лет, так неужели я после прорывов в небе не смогу сделать и этот маленький шажок?

Смогу! Точно смогу!

— А вы понимаете, что уже проиграли? — неожиданно в разговор ворвался тихий голос Стервы. И ведь показалось же, что после выздоровления брата характер у нее стал получше, но нет. Некоторые вещи не меняются.