Русская жизнь. Вторая мировая (июнь 2007)

А какой был уровень образования в военных академиях? Много-много уровень советской академии можно приравнять к уровню дореволюционного военного училища. В 20-е еще работал старый преподавательский состав, но в конце 20-х всех русских офицеров и генералов расстреляли. Осталось несколько реликтов, которые не делали погоды. Да еще в конце 30-х уничтожили большинство краскомов, учившихся у «белых людей».

А Генеральный штаб? Исчезло само понятие. Ведь Генштаб - это совсем не канцелярский аппарат министра обороны. Это, с одной стороны, корпус офицеров-штабистов, а с другой - научный институт стратегических военных исследований. Тип офицера-генштабиста- высокоэрудированный специалист, ученый. Генштабисты Российской империи постоянно ездили по всему миру, собирали опыт других стран, участвовали в военных конфликтах в качестве наблюдателей, работали военными атташе, читали на всех языках новинки военной литературы, вели обширную переписку с коллегами по всему миру и, конечно, сами писали научные труды. Например, упомянутый военный министр Редигер был автором научных обзоров о структуре унтер-офицерского звена в европейских армиях, полевом управлении, военно-санитарном деле и т. д. Его труды печатались в зарубежных военных изданиях (точно так же мы печатали западных военных специалистов). Это было обычной практикой. Таким же военным ученым был Сухомлинов, автор целого ряда учебных пособий по кавалерийскому делу, неплохой публицист и историк. Куропаткин был автором блестящих работ по военной географии Юга и - после 1905 года - крайне важных аналитических материалов о русско-японской войне.

После 1917 года военная мысль по инерции некоторое время в СССР была. Я имею в виду не завиральные агитки Тухачевского, а труды Зайончковского или Свечина. Но все это было остатками прежней роскоши. К 30-м годам военная наука в СССР была выкорчевана с корнем вместе со всеми другими гуманитарными дисциплинами. О какой «военной мысли» можно было говорить в СССР, если даже в период позднего застоя самые общие сведения о строении СА и ВМФ были строго засекречены- а уж детальная информация не была доступна даже на уровне Политбюро. Советский генштабист - это или затюканный «невыездной» чиновник, боящийся вякнуть лишнее слово, или деревенский алкоголик, для которого работа в штабе - номенклатурное перо на шляпе.

Сказали военным историкам, что Сталин гениальный полководец всех времен и народов, - появились «десять сталинских ударов». Сказали, что Сталин бяка, - появилась теория о его «преступной халатности». И далее со всеми остановками. Никаких военных ученых, военных специалистов в СА нет. Есть технари, только зашоренные и забитые. Есть техническая разведка и шпионаж. Но аналитической работы нет и быть не может - вместо нее дилетантизм, политическая журналистика, пиар и суворовские «разоблачения». Где реальная история афганской кампании? Томов на десять, с раскладом по полочкам? О ВОВ и тем более Гражданской и не говорю.

А ведь после неудачной русско-японской войны соответствующий многотомник появился сразу же. И все там было изложено беспристрастно - от доски до доски. Настоящий генштаб пропагандой не занимается. Он дело делает.

Вот так войну и выиграли. Решили паровозом управлять методом проб и ошибок. Посреди тундры. Что же, поезд дошел до места назначения. Потери? 400 человек. Пассажирами топили, да еще три десятка горе-машинистов обварились паром, попали в топку или угодили под колеса. «Наш паровоз вперед летит…»

Биологически русские прекрасные солдаты, и на этом, ценой своей крови, мы выиграли в 1941-1945 годах. Во что обошлась победа, стеснялись сказать 30 лет. Чтобы исправить ошибки советского руководства и отсутствие офицерского корпуса, понадобилось 27 миллионов жизней.

Во всех цивилизованных странах есть строгие положения о служебном соответствии. Грубо говоря, человек, поступивший в МГУ, понимает, что после его окончания проблем с престижной работой у него не будет.

И наоборот, человек, окончивший строительный техникум, заранее не рыпается. В РФ же до сих пор существует кадровая политика, характерная даже не для азиатских или латиноамериканских, а для африканских государств. И то, я думаю, в Африке министров набирают из городов, а не из деревень.

Военная наука - это наука, извините за тавтологию. Наука прикладная, в силу своей специфики всегда с большой примесью идеологии, но тем не менее. Ну и где советские военные ученые? Где советская военная школа? Где научные печатные органы? Где, наконец, ИМЕНА? Канцелярскую отписку создать легко: открыли, разработали, дали, углубили… А реально? А реально вместо русского генерал-полковника армией по-прежнему управляет советский генерал-фельдфебель, низколобое существо, бурчащее десяток выученных слов: «упредить удар», «боеготово», «рекогносцировка», «штатно», «ружейный плутоний».

Впрочем, это еще не худший вариант. Сейчас на самом верху военной иерархии дела обстоят так:

Сердюков - поселок Краснодарского края, Ленинградский институт торговли, директор мебельного магазина.

Павел Пряников Сто друзей русского народа

Как провалилась попытка Сталина решить национальный вопрос в армии во время войны

В своей знаменитой речи после Победы Сталин предложил тост за русский народ-победитель. Это, пожалуй, единственный пример в советской истории, когда публично провозглашались здравицы в честь какой-либо нации. Официальная пропаганда предпочитала видеть коллективного победителя (в отличие от проигравших - «безродных космополитов» или «германских шпионов») усредненным: советским. Для такого отношения к «нациям-победителям» были свои причины.

На ошибках не учатся

История военного дела в Московии, России и раннем СССР свидетельствует не просто о наличии национальных частей в нашей армии, но и о целенаправленном поощрении этой практики властями. В основе существования подобных подразделений всегда лежали принцип «разделяй и властвуй» и практика грамотного использования в военном деле особенностей и традиционных навыков того или иного народа. До совершенства эту практику довели красные в Гражданскую войну: на их стороне сражались до 65 тыс. человек из национальных формирований, прежде всего латыши, венгры, чехи, китайцы, финны.

Однако в 30-е годы новая тактика ведения войн нивелировала достоинства национальных частей. С легкой руки тогдашних военных стратегов на первый план вышли не зоркий глаз, способности следопыта или умение вращать саблей, а техническая оснащенность воина, его универсальность. Кроме того, военные машины достигли той стадии развития, на которой «человек с копьем» (а малые нации всех европейских стран, включая СССР, негласно представлялись именно такими) уже ничего не мог им противопоставить. Поэтому унифицированный солдат в то время признавался единственно верной моделью для всех армий Европы.

В Советском Союзе отказ от формирования национальных частей был законодательно закреплен 7 марта 1938 года постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О национальных частях и формированиях РККА». Впрочем, к тому времени реальное их число не превышало десятка батальонов - латышского, горского и т. п.

Первыми возвратили национальные части в армию фашисты. Благодаря успехам кампании 1939-1940 годов ряды немцев пополнились не только сотнями тысяч добровольцев из побежденных стран, но и десятками дивизий, которые марионеточные режимы оккупированных территорий пожелали влить в германскую армию. Только войска СС зачислили в свой штат в общей сложности 400 тыс. «европейских добровольцев», а всего на стороне Гитлера в войне участвовали около 1,9 млн «войск союзников». Вплоть до самых экзотических: например, военные архивы СССР свидетельствуют, что среди нацистских военнопленных числились 3 608 монголов, 10 173 еврея, 12 918 китайцев и даже 383 цыгана.