Русские до истории
Шрифт:
Сразу выносим за скобки климатические причины. За столь длительный срок к любому климату можно приспособиться. Или вымереть. Что и было показано в дальнейшем, когда хоть и с потерями, но в целом благополучно переживало человечество ледниковья и межледниковья.
Выносим за скобки и колебания поголовья животного мира - опять же на столь длительной дистанции эта синусоида всё равно что сглаживается.
Остаются лишь какие-то внутривидовые и внутрикультурные факторы - насколько-то можно говорить о культуре существ с мозгом двухлетнего ребёнка. Какие же это факторы?
Во-первых, мы знаем, что с археологической точки зрения эректусы - это ашёль, ашёльская культура, ашёльские технологии. Ручные рубила, или бифасы - крупные удлинённые камни, края которых превращаются в лезвия. Пики - это очень массивные орудия,
И мы знаем, что почти сразу после появления ашёльских технологий 1,7 млн лет назад они начинают выходить и за пределы Африки. Хотя, конечно, поначалу захватывают её - на протяжении 300 тыс лет.
Во-вторых, мы знаем, что по крайней мере поздние эректусы создали копьё. Это где-то 400 тыс лет назад, хотя, возможно, дело было и раньше. Судя по балансировке, некоторые из этих копий были метательными. При эксперименте с бросанием подобных орудий одно из них, пущенное рукой спортсмена-копьеметателя, пролетело 70 метров. Оно, кстати, и внешне напоминает современные спортивные копья - узкое, без наконечника, только с заострённым и обожжённым на огне концом.
Конец копья из Боксгроува застрял в лопатке носорога, а в Лёрингене копьё найдено между рёбрами слона, что недвусмысленно говорит о назначении этого оружия. В Шонингене 7 копий, длиной до двух с половиной метров, находились среди многочисленных лошадиных костей. /321/
То есть ребята были не только трупоедами, но и охотниками. По крайней мере, в более поздние времена. Жили они в шалашах и даже в чём-то вроде вигвамов, покрытых шкурами животных:
Один из интереснейших памятников - стоянка Терра-Амата на юго-востоке Франции, на территории г. Ниццы, раскопанная А. Люмлеем в 1966 г. Здесь у подножия известняковой скалы в позднеминдельское время (т.е. 383 - 362 тыс лет назад), в конце весны и в начале лета, в пору, когда цветёт дрок (его пыльца сохранилась в отложениях стоянки), люди ежегодно в течение 11 лет устраивали свои сезонные охотничьи стойбища. В культурных слоях найдены многочисленные древнеашельские каменные изделия - чопперы, чоппинги, рубила, кливеры, отщепы, а также куски красной охры, которой обитатели стоянки раскрашивали своё тело, и кости животных, на которых они охотились,- южного слона, носорога Мерка, благородного оленя, кабана, дикого быка, зайца, грызунов, птиц, черепах. Преобладали остатки молодых животных - слонят, оленят и др. (их легче было убить). Практиковались рыбная ловля и собирание морских моллюсков. Огонь был известен. Особенно интересны обнаруженные в Терра-Амате остатки древних жилищ. Последние не являлись постоянными. По предположению Люмлея, в каждом из них люди жили не дольше одного, трех дней, занимаясь главным образом изготовлением орудий, о чем свидетельствует обилие отщепов и осколков. Хижины были овальными в плане, имели 8-15 м длины и 4-6 м ширины. Пол был вымощен гальками или же покрыт шкурами. Вдоль стен хижин располагались укреплявшие их основание куски камня. На полу расчищены ямки от столбов и кольев, подпиравших кровлю. В центре каждой хижины на вымостке из галек или в небольшом углублении, вырытом в песке, горел костёр. Вероятно, жилища делались из ветвей, и туда проникал ветер. Чтобы защитить костры от потоков воздуха, в частности от северо-восточных ветров, господствующих здесь и в настоящее время, к северо-востоку от каждого очага сооружалась маленькая стенка из камней. /327/
Вполне человеческое общество, не правда ли? Нынешние туристы так же устраиваются. Да и те же археологи недалеко ушли. И я на этом заостряю внимание для того, чтобы при одном из дальнейших примеров было ясно: нет никакой непреодолимой пропасти в разуме между нами и эректусами, несмотря на их маленький мозг. Для своих условий ребята соображали и приспосабливались не хуже, чем это делаем мы в сходных условиях. Тот же Ленин в Разливе примерно так же жил. Разве что на носорога Мерка не охотился, а работу "Государство и революция" писал. Но кто знает - если бы нашим эректусам пищу в шалаш преданный финский большевик приносил, может, они тоже за публицистику взялись?..
В-третьих, мы знаем, что ранний ашёль встречается, кроме Африки, на Ближнем
Востоке и на Кавказе. То есть эректусы с самого начала были весьма энергичными молодцами, которым одной Африки было мало.География ашёльских находок широка:
– они известны в Африке, Передней, Южной и Юго-Восточной Азии. Много их в Южной и Западной Европе - во Франции, Англии, Бельгии, Германии, Италии, Испании, Югославии. В Средней Европе их значительно меньше. В Северо-Восточной Евразии ашельские памятники немногочисленны и относятся ко второй половине ашёля. Приурочены они к южным районам - Кавказ и Предкавказье, Молдавия, Приднестровье и Приазовье, Средняя Азия и Казахстан, Алтай, Монголия. /143/
Кстати, любопытно, но, судя по находкам, -
– к наиболее ранним ашельским памятникам в Восточной Европе может быть отнесено Королёво (Западная Украина), древние слои которого относятся к раннему ашёлю, /143/ -
– древние наши архантропы с самого начала забирались и на относительный для них север. Что ещё раз говорит о том, что климатические условия был вполне для них, африканцев, уютными и на территории средней Европы.
Складывая всё вместе, приходим к одному предварительному выводу: в путь архантропов гнало не перенаселение, не плохие условиях жизни, не голод и не холод. Значит, причина кроется в самом их обществе. Вероятно, в нём самом существовали какие-то причины для взаимоотталкивания, которые и заставляли их общности делиться и уходить друг от друга.
Каковы могли быть эти причины? Их, собственно, всегда три: жизнь, пища и женщины. Точнее, конкуренция за них. Нежелание делиться. И, следовательно, взаимное разбегание после того как и то. и другое оказывалось поделено, и жизнь при этом сохранилась.
Любопытно, что здесь мы подошли к ключевым для понимания всей человеческой эволюции - и содержания этой книги - категориям. А именно - к самым базовым инстинктам, характерным для живых существо на планете Земля. Что это за инстинкты?
Возьмём человека как продукт природы. Его тело, его мозг - следствие длиннейшего ряда эволюционных воздействий, начиная ещё с того периода, когда все мы были амёбами в первобытном океане. К чему вели человека эти воздействия? Ответ очевиден: к поиску и нахождению наиболее эффективных способов не быть съеденным, поесть самому и продолжить свой вид.
Миллиарды лет продолжалась эта история - через моллюсков, рыб, земноводных, великолепных динозавров... И через мелких, похожих на крыс мегазостродонов, первых млекопитающих, - они тоже записаны где-то в глубинах эволюционной памяти человека. Через лемуров и дриопитеков, через того же эректуса, убегающего от саблезубого тигра...
И все эти непредставимые массы времени все воздействия на организм расценивались только с точки зрения пользы от великой триады потребностей: уцелеть - съесть - размножиться! Понятно, что и человек с его мозгом - такой же продукт длительной звериной эволюции. И, в сущности, и человеком, несмотря на мозг его и разум, правят страх, голод и стремление оставить потомство.
Отметим: общество для этого не нужно. Но человек - существо общественное. Значит, на каком-то этапе его эволюции сложились обстоятельства, при которых он ощутил, что в составе общества достичь удовлетворения этих трёх базовых инстинктов надёжнее, нежели в одиночку.
Когда это случилось? А когда в человеке начали проявляться социальные устремления?
А мы это видим: как раз в человеке прямоходящем. Строить вигвам - это уже работа, то есть некое социальное действие. Это уже осознание некоей общности, которая может, имеет право разместиться в доме. Значит, мы наблюдаем появление понятия дом - опять-таки социальной категории.
Но! Но... Ещё раз: в отличие от диплодоков и мегазостродонов человек существо общественное. Но общество не может и не желает говорить с ним на уровне его инстинктов. Они не являются общественной ценностью - у общества есть свои ценности. Да, стартующие от всё тех же персональных инстинктов, но поднимающиеся над ними и удовлетворяющие уже общественные инстинкты. Если же некоторые особенно близкие к природе особи навязывают обществу свои инстинкты, - то оно довольно неприязненно это воспринимает и по возможности такие действия пресекает.