Русские и белорусы — братья в горе и радости

В 1934 г. Тельман вводит 4 пехотных батальона в Рейнскую область. У Запада вновь дилемма — мировая война или молчаливое признание свершившихся фактов?

В марте 1938 г. германские танки под красными знаменами с серпом и молотом входят в пределы Австрии. Убежденный старый коммунист воскликнет: «Тельман никогда бы не пошел на аншлюс. На подобное способен был только злодей Адольф!» Увы, увы… Постановление об аншлюсе, то есть объединении Австрии с Германией, было принято австрийским парламентом еще в декабре 1918 г. 2 марта 1919 г. между Германией и Австрией был заключен секретный договор (Берлинский протокол) о присоединении Немецкой Австрии к Германии, если мирный договор не запретит аншлюс.

Понятно, что Антанта категорически запретила аншлюс, что и было закреплено в Версальском и Сен-Жерменском договорах. А 4 октября 1922 г. западные державы приняли так называемый Женевский протокол, запрещавший аншлюс даже в форме экономического союза Австрии с Германией. А из партийной программы австрийских социал-демократов требование аншлюса было вычеркнуто лишь осенью 1934 г., когда стало очевидно, что аншлюс будет проводить совсем иная партия. Да и Тельман в ряде речей требовал воссоединения Германии и Австрии. Так что в марте 1938 г. по-другому «вождь германского пролетариата» физически не мог поступить.

Как видим, Вторая мировая война началась бы и при рейхсканцлере Эрнсте Тельмане. Вопрос лишь в том, когда Англия и Франция объявили бы войну Советской Германии. В 1934-м, з 1938-м или 3 сентября 1939 г.? Нетрудно догадаться, на чьей стороне оказалась бы Советская Россия и каким стал бы финал этой войны.

Уверен, что сказанное либералы поймут превратно. Автор, мол, правильно показывает, что коммунисты и нацисты — заядлые поджигатели войны. Ну хорошо, давайте уберем их с политической сцены, и в нашем фэнтези в 1933 г. в Германии будет восстановлена монархия Гогенцоллернов, а в России — Романовых.

Но, увы, никто из Гогенцоллернов и Романовых никогда бы не признал Версальский мир и его детище — государства-лимитрофы [36] . Благо, «кобургский император» Кирилл Владимирович породнился с Гогенцоллернами, а его жена Виктория встречалась в 1920-х гг. с Гитлером и поддерживала «движение» материально. А, может, генерал Антон Деникин стал бы лобызаться с паном Пилсудским?

У великого князя Александра Михайловича большевики убили двух родных братьев, конфисковали дворцы в Крыму и Петербурге. В начале 1933 г. великий князь медленно умирал в нищете на Лазурном берегу. Но перед смертью он написал в своих воспоминаниях: «Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что еще мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоеваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке».

36

Название «лимитрофы» произошло от латинского слова «лимитрофус» (пограничный, питающий). В Западной Европе самостийные государства, созданные на территории бывшей Российской

Нам могут нравиться или не нравиться приведенные мнения великого князя Александра Михайловича, Эрнста Тельмана, маршала Фоша и других. Тем не менее очевидно, что с подписанием Версальского мира Вторая мировая война стала неизбежной. Интрига была лишь в именах тех, кто будет ей руководить из Парижа, Лондона, Берлина и Москвы.

империи, окрестили лимитрофами, по аналогии с государственными образованиями по краям Римской империи.

В послевоенные годы Польская Народная Республика была союзницей СССР и членом организации Варшавского договора. Соответственно, советская цензура жестко ограничивала негативную информацию по истории Польши до сентября 1939 г. и совсем не пропускала материалы, компрометировавшие Польшу после начала Второй мировой войны.

Все старые конфликты между русскими и поляками объяснялись деспотизмом царского правительства и буйством панов, ставивших свои классовые интересы выше национальных.

А раз нет ни царизма, ни панов, то русский и польский народы должны питать друг к другу исключительно братские чувства.

Население СССР и не знало, что с 1921 по 1939 г. Польша была единственным в мире государством, имевшим территориальные претензии ко всем своим соседям без исключения — к буржуазной Литве, Германии, вольному городу Данцигу, Чехословакии и СССР.

Понятно, Литва — это часть Речи Посполитой; Смоленск, Киев и Одесса — исконно польские земли. А что такое вольный город Данциг? Это гособразование, созданное согласно 11-му раздел 3-й части Версальского договора 1919 г. На его территории находились собственно город Данциг и свыше 200 более мелких населенных пунктов бывшей Германской империи. В соответствии с решением Лиги Наций город не являлся частью ни Германии, ни Польши. Однако город не был независимым: он находился под протекторатом Лиги Наций и входил в таможенный союз с Польшей.

Приведу краткие сведения о Данцигской области из достаточно объективного источника — Большой Советской Энциклопедии 1930-го г.: «95% жителей немцы, в числе прочих — поляки, кашубы, мазуры, евреи, русские, украинцы; по культу 58,7% протестантов, 36,7% католиков; 62% населения живет в городах Данциге и Цоппоте».

Все советские, а ныне и либеральные историки представляют Польшу жертвой Германии! Но почему поляки почти 20 лет пытались захватить территории, никогда Польше не принадлежавшие и населенные немцами? Можно ли такую страну назвать жертвой агрессии?

Вот, например, пан «Плючински, исполняющий обязанности министра польского правительства, согласно “Газета Варшавска” от 29 июня 1922 года, заявил следующее: “Лига Наций гарантировала самоуправление Данцига. Но Польша в принципе не признает это самоуправление и хотела бы присоединить Данциг к Польше чем раньше, тем лучше”.

До Плючински, а именно еще в 1921 году, Верховный комиссар Лиги Наций в Данциге предупредил: “Польша исходит из того, чтобы уничтожить этнический характер Данцига и тактически присоединить его к Польской республике”…

Во время польских праздников в Гдыне каждый раз произносились подстрекательские речи, в большинстве случаев содержавшие притязания Польши на Данциг и часть Восточной Пруссии. Каждый поляк, приехавший из глубинки, будучи исторически невежественным, из всего этого увозил домой твердое убеждение, будто Польша действительно должна вернуть себе “свой исконный порт Данциг” и возродить могущественный флот. Митингующие ораторы, среди которых нередко были и министры, а иногда даже и президент страны, называли Балтийское море Польским морем» ^{56} .

В сентябре 1930 г. польский министр иностранных дел Г.А. Залесский заявил президенту данцигского сената: «Данцигский вопрос может разрешить лишь польский армейский корпус» ^{57} .

В июне 1932 г. сенат Данцига отказался продлить конвенцию, согласно которой польский флот мог пользоваться его портом как своим собственным. В ответ 15 июня на рейд Данцига вошел польский эсминец «Вихрь», который направил орудия на город и пригрозил открыть огонь в случае «оскорбления польского флага».