Русские идут!

— Не знаю, как ты, а я поеду за ними.

Художник вздохнул.

— Ладно, и я с тобой. Надеюсь, что сегодня я уже получил свою дозу неприятностей сполна.

К Джонсу подошел Марвин Сколлард.

— Кто заплатит мне за окно?

— Боже мой, Марв, — удивился Джонс. — Я и забыл. Я думаю, мы скинемся и вставим тебе новое стекло.

— Нет, так не пойдет. — Сколлард вынул из внутреннего кармана карандаш и конверт. — Ведь ты его разбивал, значит, ты и отвечаешь. Распишись здесь.

Джонс взял карандаш и конверт.

— Что я должен писать?

— Просто подпишись. Остальное я заполню потом.

— Норм, не глупи, — сказал Палмер. — Напиши, что он получит новое стекло, и все. Дай, я сам напишу.

Палмер совсем не был заинтересован в том, чтобы Сколлард получил новое стекло, ему просто хотелось подольше задержаться. Раз с русскими разобрались, решил он, делать нечего, надо идти домой, а это было ему не по нутру. Он хотел выиграть время, во-первых, для того, чтобы гнев его супруги остыл окончательно, а во-вторых, чтобы настроить свои мысли на семейные темы.

— Ты не вмешивайся, — отрезал Сколлард, — а может, ты сам хочешь заплатить за окно?

Палмер, не обращая на него внимания, спросил Джонса:

— Что делать с оружием, Норм? Собрать мне его, что ли, да отнести обратно к Арту Кэрью?

— Конечно, — согласился Джонс. — Так будет лучше всего.

Палмер собрался уходить, но Джонс окликнул его:

— Чарли!

— Что? — Палмер оглянулся.

— Хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал. Ты самый лучший помощник командира на свете.

Палмер улыбнулся.

— Да ладно тебе. Что это я такого сделал?

— Без тебя я был бы как без рук.

— Без него ты бы не расколотил мое окно, — вмешался Сколлард. — Давай ставь свою подпись. Я и так уж с вами уйму времени потерял.

— Вот что, Марвин, — сказал Джонс, — я напишу вот как: «Я, Норман Джонс, обязуюсь сделать так, чтобы тем или иным образом в «Пальмовой роще» появилось новое окно». Подпись.

Он бросил конверт и карандаш под ноги Сколларду и повернулся к мужчинам, охраняющим русских:

— Парни, пока полицейские не вернулись, я хочу поблагодарить вас за помощь. Вы все сделали замечательно. Я горжусь, что мне выпало сражаться с вами в одном строю. Ручаюсь вам, ребята, мы не скоро забудем этот день.

— А какое сегодня число? — спросил один из охраны. — Я уже забыл.

— Сегодня воскресенье, двадцать четвертое октября, — отвечал Джонс.

— Верно, — согласился тот. — Хорошо, что напомнил. Сегодня у моей жены день рождения.

— Норм, я думаю, что каждый год двадцать четвертое октября надо как-то отмечать, — сказал Палмер. — Это — важная веха в жизни нашего острова.

— Эй, а мысль неплохая, — воскликнул мужчина, чей дробовик был направлен на Розанова. — Устроим праздник на весь город, верно?

— Конечно, устроим праздник. Или торжественное богослужение, — согласился Джонс.

— А может, рванем с острова, — предложил другой, помоложе, — и закатим кутеж денька на три. Завалимся в Бостон или Тонтон и организуем славную пьянку.

— А жены? — раздался третий голос. — Жен с собой брать?

— По большому счету им там делать нечего. Лучше сварганим междусобойчик.

— Тогда ничего не выйдет. Половину мужиков не отпустят.

— Знаете, парни, что я… — начал Джонс, но на него уже никто не обращал внимания.

— Хорошо, — сказал тот, что помоложе. — Ежели нам все-таки придется брать жен, то пусть знают свое место. Первый день отметятся с нами, поесть приготовят, все организуют, а в последний день мы позволим им голосовать в принятии резолюции. Они же с ума сойдут от счастья.

— Какая резолюция? — задали вопрос оратору. — По поводу чего?

— Откуда я знаю! Мало ли что нам придет в голову.

— Тихо! — вдруг заорал Джонс не своим голосом. — Заткнитесь, вы! — Он стоял с широко раскрытыми глазами, уставясь в гавань. Огибая мыс, по волнам скользил длинный черный корпус подводной лодки.

— Ох, — прошептал Джонс, — Боже всемогущий, что же это будет?

ГЛАВА 15

Капитан подлодки в бинокль наблюдал за портом, пытаясь обнаружить отряд Розанова. Море в гавани было спокойным и сверкало в солнечных лучах. Мачты рыболовных суденышек щетинились у причалов, но людей не было видно. В окуляры бинокля попадали лишь галдящие чайки, которые кружились над морем и ныряли в волны. Неожиданно раздался крик вахтенного с правого борта.

— Вот они! Вон там!

— Где? — заорал капитан. — Доложите вразумительно, черт возьми!

— По правому борту на пирсе с красным бензонасосом.

Капитан посмотрел в указанном направлении и увидел восемь человек в грубых хлопчатобумажных робах, окруженных группой гражданских. Он склонился над люком и скомандовал:

— Стоп машины.

Внимательно всмотревшись, он понял, что Розанов с отрядом, вне всякого сомнения, попали в плен. Он перевел взгляд на свой экипаж, выстроившийся вдоль палубы. Все люди были вооружены в основном штык-ножами, у одного-двух имелись пистолеты, а трое держали автоматы наперевес, но капитан знал, что у любого в обойме не больше дюжины патронов.

— Еще люди по правому борту, — доложил вахтенный. — Они бегут к гавани.

— Сейчас не до них, — отвечал капитан и скомандовал в люк: — Поворот десять градусов вправо.

Нос подлодки медленно повернулся к причалу.

— Я встану на мостике, — обратился капитан к морякам на палубе. — Всем стоять вдоль правого борта.

Подлодка скользнула в тихие воды гавани. Причал приближался, и уже можно было без бинокля разглядеть Розанова с отрядом. Моряки закричали и принялись размахивать руками.