Русские качели: из огня да в полымя
Шрифт:
Не состоявшийся в свое время кандидат наук, изглоданный до худобы тщеславием, как-то позвонил мне и между делом лениво проронил: «Недавно пролётом заскочил в Лондон, пришлось там выступить с лекцией. Кстати, мне там присвоили международное звание почетного доктора. По-моему, для прессы это новость…».
«Почетный доктор» известен в Ульяновске как бизнесмен. Но не более. А, впрочем, и это хорошо. Наверняка он уважаем в своем профессиональном кругу. Но ведь узок этот круг. Хочется всенародного признания, почёта, уважения. Пусть даже не к себе — к званию. А звание даётся недешево. Особенно, если оно чистый блеф.
Почетный доктор Лондонской академии — не слабо. Ещё круче
По поводу экономических исследований и на их основе экономических прорывов в ХХI веке можно говорить бесконечно. Поводов к этому масса. Периодически в Ульяновск, Самару, Саранск и другие поволжские города стали приходить сообщения о награждении какого-нибудь полумертвого завода или фабрики международным призом «Золотой факел Бирмингема» под девизом «Лидеру мировой экономики». Директора одного такого предприятия- лидера, выпускающего линолеум и сантехнические изделия, я прямо спросил: во сколько обошёлся заводу такой приз? Ничего не сказал. Коммерческая тайна!
Другой директор, который действительно талантливо руководит своим коллективом, сказал, как думал: у кого работа не получается, тот надувает щёки. Сколько же среди нас таких — с надутыми щеками? Академиков, которые скоро будут расписываться крестиками? «Человеков года», которых за пределами подъезда их дома никто не знает, а если знает, то по каким-нибудь криминальным историям? Директоров-лидеров, которые все силы кладут на то, чтобы оставить детям и внукам хороший капитал и окончательно гробят свои предприятия? Вот об этом я написал в статье «Оплатите щёчки для поцелуев», которая была опубликована в «Российской газете».
Известно, чем хуже товар, тем бойчее, назойливее его реклама. Рекламировать же человека, создавать ему паблисити, популярность, когда он этого не заслуживает — задача ох какая нелегкая и потому требует повышенного вознаграждения. Тут же появились дельцы, создавшие рынок управления репутацией. Да-да, так это и называется — управление репутацией. Это когда чёрного кобеля отмывают до бела, приписывая ему несуществующие достоинства. И на этом зарабатывают немыслимые гонорары различные блогеры, эксперты, аналитики… Зарабатывают на лжи, обмане, внушении всякого вздора.
В моём доме, где я тогда жил со своей семьёй, в соседях был настоящий человек года. Он инженер-электронщик. Мастер, каких не сыскать. Но на тот момент оказался, как многие другие люди, на нищенской зарплате. Его семья кормилась исключительно картошкой и овощами с дачного участка. Чтобы как-то продержаться, он подрабатывал грузчиком в соседнем магазине. Забастовки, стачки, пикеты как средство протеста против такой жизни не признавал. Он верил президенту и правительству. Разве это не «человек года»?
Долго думал, откуда такое самообольщение? Неужели это вечное свойство российского человека? А с другой стороны, навязываемый нам некоторыми современными СМИ искажённый образ жизни, образ мысли, лукавые публичные оценки дают о себе знать, глушат способность трезво осмысливать жизнь. Это нечто вроде анестезии, которая снимает боль от душевных потрясений, создаёт иллюзию здоровья и счастья.
И в заключение — одна из написанных мной сказок.
Как похвальбушки чуть семью не извели
Жила-была одна большая дружная семья. И очень работящая! Всё могла делать. При всём при том в богатстве и роскоши она не купалась, но по праздникам могла собрать хороший стол и для себя, и для гостей. Главой семьи был Тимофей Иванович. О его трудолюбии знали даже в сопредельных владениях. Но почему-то завидовали не его трудоспособности, не его умению сладить любую вещь, а нажитому семейному добру. «И за что этим лапотникам всё это далось? — кривили свои широкие мокрые рты завистники. — Чем мы хуже?».
И стали они плести интригу вокруг Тимофея Ивановича и его большей семьи. Недоброжелатели, известное дело, на выдумки хитры. Они могут прикинуться друзьями в доску, а сами ножи острые за голенищем держат. И сообразили они вот какой коварный план. Вызнали они, что сыновья Тимофея Ивановича кроме работы ничего не ведают. Ни развлечений, ни потехи никакой, ни слова похвального.
А Тимофей Иванович и в самом деле был скуп на поощрение. Знай себе пашет, как вол, и от детей того же требует. А чтобы похвалить — ни-ни! Не любил он восторга. Не любил бахвальства. Бывало, увидит, как сыновья меряются молодой недюжинной силой и одернет сурово: в хвасти нет сласти!
Вот так и жили они, не ведая, что за дальним морем-океаном, за непроходимыми лесами, за высокими горами волки в овечьей шкуре приготовили для сыновей Тимофея Ивановича каверзу под секретным названием «Похвальбушки». Догадались, идолы, чем взять неокрепшие души. А внушим-ка им, сиволапым, что как раз сласть — в хвасти! И чем больше фанфаронства, тем меньше смысла. Чем звонче пустозвонство, тем ничтожнее дело! Вот этим мы их и добьем, рассуждали злыдни.
В самое темечко попали! Сыновья словно заразились этой проклятой болезнью — хвастовством. Сработают на копейку, а шум вокруг этого поднимают неописуемый. Выстругает старший сын Василий дугу из березы и бежит к отцу: тятенька, смотри, какую красоту я смастерил. Или горшок, самый обыкновенный, кривобокий, на гончарном круге сляпает и тут же кричит на всю округу: это же шедевр! Никто так не сделает.
И другие братья в самохвальстве старшему не уступают. Из их речи исчезли хорошие умные слова. Остались только одно краснобайство. Гениально! Шедеврально! Неподражаемо! Филигранно! Феноменально! Даже младшенький Мишенька и тот перенял эту манеру. Вытащит из носа козюльку и восторгается что есть мочи: какая гениальная козюлька!
И вот ведь какая хитрая штука. Стали они ещё друг друга восхвалять. Скажет кто-нибудь из них глупость, явную чепуху, все хором начинают реветь: ах как умно, как чувствительно, аж мурашки по коже.
Видит Тимофей Иванович, что всё под гору катится. Сыновья в своём бахвальстве совсем от рук отбились. Ничего не хотят, да уж и не могут делать. Пришлось ему за всех в работе отдуваться. Почернел, похудел настолько, что казалось, щека щёку ест. В общем, ложись и помирай. И лег он в святом углу, под телевизором, на лавку.
День лежит, другой день лежит, а смерть стороной обходит его. Видно, время не пришло ещё… Сыновья же его, порядком изголодавшись без отцовского труда, ретиво принялись за работу. Без шума, без пыли, без лишнего говора. Вот как похвальбушки чуть всю семью не извели со света. Слава Богу, не удалось. Жизнь оказалась сильнее самых хитроумных интриг.