Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

По существу, аналогичную характеристику Галицко-Волынской летописи дал К. М. Бестужев-Рюмин, считавший, что она состоит из отдельных повестей (о Калкской битве, нашествии Батыя, смерти Владимира Васильковича), а также свидетельств очевидцев, некоторых актовых материалов. Он же обратил внимание на тематическую целостность и композиционную стройность летописи. [612]

Об «одноцельном характере» Галицкой летописи писал и М. С. Грушевский. В отличие от Н. П. Дашкевича, считавшего, что она написана несколькими лицами, он относил ее к перу единого автора. При этом М. С. Грушевский утверждал, что последние 10 лет (из 50) повести о галицком мятеже описаны одновременно с происходившими событиями, а первые сорок — ретроспективно. Побудительным мотивом к сочинению повести о жизни Данила Галицкого будто бы была его победа над венграми, поляками и Ростиславом Михайловичем в 1245 г. под Ярославлем. [613]

612

Бестужев-Рюмин К.О составе русских летописей до конца XIV в. СПб., 1868. С. 151–157.

613

Грушевський М. С.

Історія української літератури. Т. 3. К., 1993. С. 142.

М. С. Грушевский предпринял попытку определить и личность автора первой части Галицко-Волынской летописи. Развивая идею Н. И. Костомарова о нецерковном характере текстов, он пришел к выводу, что их автор состоял на службе в княжеской канцелярии и, возможно, был близким соратником «печатника» Кирилла. [614]

Вторая часть Галицко-Волынской летописи еще Н. И. Костомаровым была названа действительной Волынской летописью. Она состояла из записей об истории владимирских епископов, рассказа о Куремсиной рати, войне с Болеславом и приходе на Русь орд Ногая и Телебуги, а также повести о Владимире Васильковиче. Последнюю Н. И. Костомаров считал вполне самостоятельным произведением, которое позже было вставлено в летопись. [615]

614

Там же. С. 179.

615

Костомаров Н. И.Лекции по русской истории… С. 49–50.

Аналогичный объем материала отнес к продолжению Галицкой летописи и М. С. Грушевский. Это повесть о Куремсе и Бурундае, история событий в Литве после смерти Мидовга, повесть о Владимире Васильковиче, рассказ о походе Ногая и Телебуги в Польшу и страшных опустошениях вокруг Владимира и Львова. [616] Что касается авторства Волынской летописи, то, согласно историку, им мог быть писец Ходорец (Федорец), который «списывал предсмертные распоряжения своего князя». [617]

616

Грушевьский М. С.Історія українской литературы… С. 165–175.

617

Там же. С. 201.

Из исследователей Галицко-Волынской летописи советского периода следует выделить М. Д. Приселкова, Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто, Н. Ф. Котляра.

М. Д. Приселков не был последователен в своих суждениях. Вначале он склонялся к мысли, что в Галицко-Волынском княжестве, также как и в других русских землях, велись подробные записи по годам, на основании которых в начале XIV в. и была создана целостная, хотя и лишенная хронологии повесть. [618] Позже он назвал Галицко-Волынскую летопись «вольной исторической повестью», не имеющую в своей основе погодных записей. [619]

618

Приселков М. Д.История русского летописания… С. 55.

619

Приселков М. Д.Летописание Западной Украины и Западной Белоруссии // Ученые записки Ленинградского госуниверситета. Л., 1941. № 67. Вып. 7. С. 5–24.

Значительный вклад в изучение первой части Галицко-Волынской летописи внес Л. В. Черепнин. Он назвал ее Летописцем Данила Галицкого, который был посвящен истории Галицкого княжества и являлся своеобразной апологией деяний Данила. Вслед за своими предшественниками он рассматривал Летописец как «единое, композиционно целостное литературное произведение». Оно состояло из трех отдельных частей: Начальной Галицкой повести книжника Тимофея, доведенной до 1211 г., второй Галицкой повести тысяцкого Демяна, в которой речь идет о борьбе Данила за галицкий стол в течение 20–40-х годов XIII в., и третьей повести, созданной при кафедре Холмского епископа около 1256–1258 гг. После завершения третьей части весь Летописец был подвергнут редакции, в результате чего в него были внесены дополнительные сведения. В том числе и о событиях, происходивших за пределами Галичины. [620]

620

Черепнин Л. В.Летописец Данила Галицкого // Исторические записки. М., 1941. № 12. С. 230–252.

В. Т. Пашуто в целом поддерживал выводы Л. В. Черепнина, хотя и внес в них существенные уточнения. Он подверг, в частности, сомнению предположение об объеме Начальной повести, якобы доведенной только до 1211 г., полагая, что она охватывала более значительный временной отрезок и заканчивалась рассказом об овладении княгиней Анной с детьми городом Владимиром (1217 г.). Две другие части Летописца, по терминологии В. Т. Пашуто, изводы 1246 г. и начала 60-х годов XIII в. были составлены в Холме под присмотром, соответственно, митрополита Кирилла и епископа Ивана. [621] При написании своих произведений названные авторы, как думал В. Т. Пашуто, воспользовались документами княжеской канцелярии, донесениями стольника Якова, дворецкого Андрея, печатника Кирилла, некоторыми другими документами. [622]

621

Пашуто В. Т.Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 60 и сл.

622

Там же. С. 74 и сл.

Волынская летопись, согласно В. Т. Пашуто, была создана во Владимире-Волынском. Хронологически она охватывает период от 1262 по 1292 г. и состоит из трех частей: сводов Василька Романовича (1269 г.), Владимира Васильковича (1289 г.), а также отрывка придворной княжеской летописи Мстислава Даниловича.

Обстоятельные монографические исследования Галицко-Волынской летописи посвятил Н. Ф. Котляр. Опираясь на достижения своих предшественников и выполнив большой объем текстологических и сравнительно-исторических сопоставлений, он пришел к обоснованному выводу о том, что вся летопись состоит из больших и малых повестей. В Летописце Данила Галицкого Н. Ф. Котляр выделил пять повестей: Начальную Галицкую, о собирании Данилом Волынской вотчины, о возвращении Данилом галицкого стола, о «Побоище Батиевом», а также о борьбе Данила против ордынского ярма. [623] Волынскую летопись составляют повести: о Бурундаевой рати, об отношениях с Литвой, о болезни и смерти Владимира Васильковича, а также небольшого фрагмента Летописца Мстислава Даниловича. [624]

623

Котляр М. Ф.Галицько-Волинський літопис XIII ст. К., 1993. С. 25–111.

624

Там же. С. 111–149.

Отвечая на вопрос, почему Галицко-Волынская летопись так явно отличается от других древнерусских летописей, Н. Ф. Котляр высказал мысль о том, что на Волыни и в Галичине в XII в. не существовало традиционного летописания, но уже с середины XII в. там начали создаваться историко-литературные повести. Нельзя только согласиться, что галицкое происхождение имеет «обстоятельная и драматическая повесть о перетрактации Володимира Володаревича с киевским послом Петром Бориславичем, а также о смерти Изяслава Мстиславича». [625] Эти статьи принадлежат самому Петру Бориславичу и, конечно же, ничего общего с галицкой традицией историко-литературной повести не имеют.

625

Котляр М. Ф.Галицько-Волинський літопис… С. 151.

Таким образом, идея о повестевом характере Галицко-Волынской летописи, высказанная еще Н. И. Костомаровым, получила дальнейшее развитие и обоснование в работах М. С. Грушевского, Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто, Н. Ф. Котляра и других исследователей. Между названными авторами имеются расхождения в членении летописи на отдельные повести, в их датировке, определении авторства, в названиях, но принципиальных отличий в оценке жанрового характера произведения нет.

Ниже, при анализе конкретного летописного материала, нам придется убедиться в том, что источниковые возможности Галицко-Волынской летописи еще далеко не исчерпаны, а поэтому исследование ее будет продолжаться и впредь. Однако прежде чем приступить к такому анализу, необходимо остановиться на проблеме хронологии Галицко-Волынской летописи. Уже первый ее исследователь Н. М. Карамзин писал, что хотя в Ипатьевском списке и обозначены годы, вне всякого сомнения это было сделано не автором, а более поздним переписчиком, к тому же не всегда правильно. [626] Вслед за ним на эту особенность летописи указывали практически все летописеведы, а некоторые, как И. И. Шараневич, В. Б. Антонович и М. С. Грушевский, пытались установить ее истинную хронологию. К сожалению, найти универсальный ключ, который бы помог расставить все записи событий точно по годам, им полной мерой не удалось.

626

Карамзин Н. М.История государства Российского. СПб., 1842. Кн. 1. Т. 3. Примечания.

И. И. Шараневич выверял хронологию Ипатьевской летописи при помощи польских, венгерских и немецких источников. При этом он полагал, что в части галицко-волынских записей она является продуктом не какого-то позднего переписчика, а самого редактора летописи. Смещение дат от одного года до четырех лет, как казалось И. И. Шараневичу, произошло в связи с их переводом из январского летоисчисления на сентябрьское. [627]

И. И. Шараневичу, как затем и Н. Дашкевичу, удалось уточнить лишь некоторые даты, к тому же они не были обоснованы бесспорными источниками. Огромную работу по хронологизации Галицко-Волынской летописи выполнил М. С. Грушевский. Он полагал, что датировки, имеющиеся в Ипатьевской летописи, ничего не стоят, поскольку были произвольно расставлены позднейшим копиистом, и их следует просто игнорировать. [628] Вместо ипатьевских он предложил свои даты, которые хотя и более реальные, но также не безусловны. В примечании к своей хронологической таблице Галицко-Волынской летописи М. С. Грушевский определил три уровня истинности установленных им дат. Подчеркнутые черной жирной линией — точно установленные по другим источникам. Неподчеркнутые — реальные, но не подтвержденные документально. Третий ряд, набранный в таблице курсивом, это — даты вероятные, а отдельные из них, снабженные знаком вопроса, и вовсе гипотетические. [629]

627

Шараневич И. И.История Галицкой и Владимирской Руси до 1453 г. Львов, 1868. С. 7.

628

Грушевський М. С.Хронологія подій Галицько-Волинського літопису. Записки наукового товариства ім. Шевченка. Т. 41. Львів., 1901. С. 3.

629

Там же. С. 61–72; Приселков М. Д.Летописание Западной Украины и Белоруссии // Ученые записки Лен. гос. ун-та. № 67. Л., 1941.