Русские (сборник)
Шрифт:
С тех пор как объект отменили, все оживились, торопя события: чтобы поскорее земля показалась свободная. Оживилась природа. Несколько раз полосу заливало так, что она полностью сливалась с болотом, и Соков думал даже, что её потерял. Но солнце творило чудеса, бетонка опять выступала, хотя, конечно, приходилось особенно потрудиться, расчищая от мути и гнили. Зимой Соков раз в месяц нанимал мужика из другого поселка, проставлялся, и тот, озорно его матеря, сражался со снегом и льдом на своем тракторе. Летом повадились грибники. Эти чужаки ставили свои машины на полосе, а то и на площадке. Соков выскакивал из дома:
— Ехай отсюдова! Щас ребят позову, они вам покажут! Мне ружье
А вдруг самолёт, и чего?.. Тебе на башку сядет, да?
Слюна прыгала у него на губах, глаза горели так электрически ярко, что грибники предпочитали не связываться с психом. Он махал руками страстно и длинно, зачерпывая небо, точно призывал самолет немедленно опуститься.
Было и такое: тогда жива была жена, дочка жила с ними и ходила в ближний посёлок в школу, и работала ещё небольшая, но команда, и на площадку ещё иногда садились вертолёты, — приехали бандиты. Соков говорил с ними, тремя, отдельно, в конце полосы, где начинались топи. Они разговаривали с ним, загадочно пританцовывая.
— Сухо, — полувопросительно сказал главный, круглоголовый и безволосый. — Сухо у тебя. Зачем землица, сука, пропадает? Глупо, земеля. Мы ж в Коми или не в Коми? Сам знаешь, нет земли. А у тебя есть.
Мы бетон сковырнем и строиться будем, ты усёк?
Сослуживцы видели издали: Соков в мольбе задирал руки и размахивал руками, точно крыльями (может, отгонял мошкару?), пританцовывал каким-то своим танцем, он и в танце хотел переспорить гостей. Его толкнули, упал. А трое прошли к большой машине, стремительно и молча, и с дикой скоростью умчали. Соков шёл медленно и хромая, и рукав его отекал вонючей болотной жижей, и все начали готовиться к худшему, но никто не вернулся. Вероятно, собирались вернуться, но им помешала какая-нибудь разборка, и они навеки сгинули где-нибудь среди болот. Зато Соков в тот же месяц начисто облысел и головой стал, как тот главный бандит, который требовал отдать сухую землю, без пользы покрытую советским бетоном. И ещё Соков укрепился в деле. Он стал будто бы жрецом отменённой веры, который хранит священное пространство, ожидая сошествия божества.
…Осенним днём 2010-го, накануне чуда, Антон Антоныч помогал Сокову как всегда по пьяни. Опьянение давало соседу сил и желания общаться с Соковым. Антоныч пел, бормотал, уходил далеко, и приближался, и даже обнаружил бревно, которое столкнул в заросли, прочь:
— Вот! Лежало! Это разве дело? Порядок нужен!
А то мало ли…
Соков не отвечал.
Они убрались и разбрелись — каждый к себе.
В тот день Соков лег спать рано. Спал беспокойно, с перерывами.
Он проснулся от шума и свиста. За окном мелькнула широкая тень, и что-то обрушилось с чудовищным железным грохотом.
Соков узнал этот шум. Сжало сердце.
Он влез в сапоги, выскочил из дома и побежал.
Он бежал сквозь ветер, морось и утренний сумрак в трусах и майке. Он бежал, и бежал, и бежал.
Как рассказали потом пилоты Ту-154, они не поверили своим глазам.
Их пассажирский борт, летевший рейсом Полярный—Москва, потерпел аварию в воздухе. Короткое замыкание. Полностью исчезло энергоснабжение — отказали бортовые аккумуляторы, срок службы которых истёк. Самолет плыл над тайгой, изнутри погаснув и снижаясь к гибели.
Вдруг, как чудо или издёвка, среди непрерывного мрака деревьев мелькнула площадка, проступила полоса…
Самолёт сделал круг, опустился с грохотом и промчал бетонкой безо всяких препятствий. И уткнулся в болото, спасённый.
Регион деятельности
Роман Сенчин
Выскочив
из плотных снеговых туч, самолёт начал снижаться. Отсюда, с земли, казалось, что он падает. Валентина Петровна даже отвела взгляд. Вот действительно возьмёт и рухнет. Что тогда? Промелькнули знакомые по теленовостям картинки: жирные клубы дыма, сирены пожарных и санитарных машин… И значит — срыв праздничных мероприятий, посвящённых долгожданному юбилею.Пересилила себя, снова посмотрела на посадочную полосу. Бело-голубой Ту-154 уже почти касался земли своими маленькими, вроде совсем игрушечными колёсами. Коснулся, раздул под собой сухую снежную пыль, побежал очень быстро, качая крыльями, словно бы готовясь снова подняться в воздух. Но гул сделался тоньше — в турбинах надсадно запищало, как в сливе ванны, досасывающем воду, потом они почти смолкли, и самолет стал притормаживать.
— Ну, слава богу, — выдохнула Валентина Петровна.
Надела шапку, кончиками ногтей большого и указательного пальцев подчистила уголки губ, а мизинцем — глаза возле переносицы. Никаких катышков, заспанок — вперёд!
Водитель Геннадий стоял в кучке других мужичков, тоже приехавших встречать рейс. Курили, о чем-то разговаривали, посмеивались. Все между собой знакомы. Город-то — неполных тридцать тысяч, включая детей.
Сорок пять лет назад на островке среди необъятного болота в междуречье Оби и Конды высадился вертолётный строительный десант, собрали первые щитовые бараки, потянули на север и юг нити газопровода. Так началась история сначала посёлка Пионерский, потом города Пионерска. А двумя месяцами раньше при Мингазпроме была создана организация, которая стала теперь мощной, богатой компанией «Обьгаз». И мероприятия, посвящённые этой уже достаточно серьёзной дате, должны были начаться сегодня.
Что-то долго не видно ЗИЛа с пассажирами… Поле огорожено невысоким — ниже человеческого роста — почти декоративным заборчиком из ребристых железных прутьев. Всё тут не отвечало современным требованиям в Пионерском аэропорту, особенно меры безопасности, — бывает, кто-нибудь из провожающих, чтобы передать забытую вещь или початую бутылку водки сунуть в дорогу, перемахивает через заборчик и бежит к самолёту. Несолидно. И Валентине Петровне стыдновато встречать и провожать официальные делегации. Аэропорт — это, как говорится, визитная карточка города (да и всего региона). А у них визитная карточка как вручную сделана…
Словно боясь, что ветхий прицеп-салон развалится или перевернётся, ЗИЛ медленно, осторожно подполз к воротам. Остановился. Дверцы с шипением сложились. Валентина Петровна приосанилась, вглядываясь в выходящих.
Конечно, почти все ей знакомы — случайного человека в Пионерск редко заносит, летают или свои, или командированные, которые быстро тоже становятся своими. Мельком Валентина Петровна отмечает: вот вернулись из отпуска Куприяновы, её соседи по подъезду; вот, почему-то московским рейсом, прилетел один из замов мэра, хотя отправлялся, по сведениям, в область… Но глаза её выискивали тех, кого нужно встретить. Хоть бы, хоть бы все прибыли… Хоть бы всё было так, как запланировано и утверждено…
Она тревожно обернулась на кучкующихся мужичков — пора звать Геннадия, велеть, чтоб был начеку — подхватить, если что, сумку тяжёлую, помочь устроиться в автобусе. По крайней мере — проявить внимание. Но прикрикивать не пришлось, кучка уже рассыпалась, мужички направлялись навстречу прилетевшим, одни радостно разводили руки: «Ну, здоро-овенько!», другие, нахмурясь, высматривали своих, а Геннадий подходил к ней, тоже глядя по пути на толпу прибывших.
Он первым и заметил одного из тех, кого они встречали: