Русские (сборник)
Шрифт:
— Да не было у меня компаса, и не умею я по нему… Пошёл наобум просто. А это пограничная полоса — деревень никаких, ничего. Можно неделю бродить, и никого не встретишь. Ну, думаю, звиздец тебе, рядовой Шарыгин, — найдут по весне, если росомаха всего не сожрёт. Иду на этих лыжах армейских, которые не катятся ни фига, постепенно, чувствую, силы кончаются… «Вот щас, — думаю, — присяду, передохну». А впереди сосны такие же — с оранжевыми стволами почти от самого комля. «Ладно, — сам себя так уговариваю, — до них дойду, там посижу». Иду, дохожу. И как-то лучше сразу становится. Ствол потрогаю — тёплый, как живой, действительно. Обниму, отдышусь,
«Говорун, — вспомнила Валентина Петровна. — Эт-точно».
Рассказ молодого писателя, видимо, произвёл впечатление — люди сочувствующе-уважительно вздыхали: «М-да-а…» А журналистка столичной газеты, девушка лет двадцати с небольшим, с короткой стрижкой, но страшненькая, спросила:
— Вы не писали об этом?
Молодой Олег Романович усмехнулся:
— Нет, вы что…
— А что? Интересный сюжет!
— Джек Лондон опередил… Короче, испорчена тема.
Впереди показались очертания пятиэтажных домов. Валентина Петровна повернулась к гостям:
— Так, господа, сейчас мы едем в пансионат. Завтракаем, размещаемся, небольшое оргсовещание, потом отдых, обед, а в четырнадцать часов — открытие Дней журнала «Российский Север»… По окончании, в семнадцать часов — установочные мастер-классы… Извините, график сегодня очень плотный… А в девятнадцать часов — торжественный ужин в ресторане «Зори Югорья». На завтра у нас экскурсия в «Суеват Пауль»… это музей быта народа манси под открытым небом, уха…
В общем, — прервала себя Валентина Петровна, — я раздам программу. Ознакомитесь. Прошу учесть, что график работы, повторяю, очень плотный.
— Что ж, — отозвался кто-то с заднего ряда сидений, — не в отпуск приехали. — В голосе то ли понимание, то ли запрятанная под пониманием ирония — Валентина Петровна не смогла уловить, что именно.
Пионерск, как и многие маленькие города, начинался сразу с жилых домов — построенных в середине восьмидесятых годов типовых пятиэтажек. Когда-то они казались людям пределом мечтаний, а теперь лично у Валентины Петровны вызывали уныние — тёмно-коричневые коробки, и ничего больше, зимой ещё и стены вокруг окон и вентиляционных отверстий покрыты толстым густым куржаком. Тем более уныл их вид по сравнению с теми новостройками, что возводит «Обьгаз»…
— Ну, милости просим в наш Пионерск! — объявила Валентина Петровна, когда микроавтобус миновал постамент с отлитым из бетона названием города и синим бронзовым перышком огонька над буквой «П».
Проскочили квартал пятиэтажек, чёрные, уцелевшие ещё со времён первопроходцев, одноэтажные двухквартирные домики, прозванные в народе деревяшками. Геннадий сбавил скорость, хоть дорога стала лучше — покрошенная, со стыками и швами бетонка кончилась, пошёл свежий асфальт; Геннадий сбрасывал здесь газ всегда, когда вез делегации, комиссии, важных гостей — он давно привык, что Валентина Петровна по пути из аэропорта показывает приезжим достижения.
— У-у! Храм достроили?! — прилипая к стеклу, воскликнул Юрий Вадимович.
— На Благовещенье освящение состоялось, — доложила Валентина Петровна, — сам архиепископ приезжал.
— Где храм? — заёрзал на сиденье профессор-литературовед.
— Да вот, слева, — пробасил поэт и выдохнул: — Краса-авец!
— Кокошники-то какие, гляньте! Как у Николы в Хамовниках!
Церковь
действительно была красива. И место выбрано как нельзя лучше — на пустырьке-холмике между почтой и зданием бывшего райисполкома, где всё собирались, но так и не разбили сквер. Окрасили церковь в белый и голубой цвета, пять позолоченных куполов слепили глаза даже в пасмурную погоду. Особенно нравилась людям высокая шатровая колокольня по образцу старинных русских церквей семнадцатого века.— Образа Павел Дмитриевич на свои средства заказал екатерининским иконописцам. Как раз к освящению успели, — рассказывала Валентина Петровна. — Павел Дмитриевич очень хвалит, а он знаток…
— А кто это, простите, Павел Дмитриевич? — перебил профессор.
— Гм… — Валентина Петровна недоумённо-строго, как на не выучившего урок отличника, посмотрела на Бойко, и тот потупил взгляд, поёжился; потом она уставилась на профессора. — Павел Дмитриевич — генеральный директор компании «Обьгаз». Гм… При нём, не побоюсь выражения, Пионерск и стал похож на цивилизованный город. Почти всё новое, что появилось, — его заслуга.
— Понятно… понятно… — виновато закивал профессор и вместе со всеми заинтересованно продолжил смотреть в окна «Тойоты».
И было на что посмотреть, чем залюбоваться. Поэт даже воскликнул шутливо, но и восторженно:
— Мы в Финляндии или где?!
И Валентина Петровна тоже шутливо, но не без гордости ответила:
— В Ханты-Мансийском национальном округе.
В малоперспективной в недавнем прошлом низменности между Уральским хребтом и Обью.
— Не-ет, не верю… Не верю!..
Миновали всю центральную улицу города — улицу Мира — и, оставив позади строящийся крытый стадион для мини-фубола, снова оказались в сосновом бору.
— Почти прибыли. — Валентина Петровна достала мобильный телефон, нашла номер директора пансионата и, дождавшись, пока ответят, неслышно для окружающих заговорила: — Так, Георгий Юрьич, мы подъезжаем, накрывайте, готовьте бланки, ключи. Без тягомотины чтоб… — И, услышав: «Да естественно, Валентина Петровна! Всё на мази, не первый раз замужем!..» — удовлетворённо нажала клавишу с красной трубкой.
Пансионат «Обьгаза» «Сосновый Бор» славился на всю область. Получить сюда путёвку считалось чуть ли не высшей наградой. Даже от предложения поехать куда-нибудь на Чёрное море люди порой отмахивались: «Чего я туда потащусь? Пока доеду… Мне бы лучше в пансионат…»
Оформились быстро, каждый получил магнитную карту от отдельного номера, сутки в котором, между прочим, стоили для постороннего человека около семи тысяч рублей; директор «Соснового Бора» сам вышел к гостям и тоном доброго командира полка стал рассказывать, какие имеются в его владениях услуги, где расположен ресторан, где сауна, бильярд, тренажёрный зал, бассейн с аква-массажем… Гости кивали, произнося время от времени удивленно-восхищённые междометия.
Валентина Петровна отвернула рукав дубленки, глянула на часы.
— Извините, Георгий Юрьевич, нам пора. Думаю, в процессе проживания господа сами увидят, оценят…
Директор поджал губы, картинно-обескураженно развёл руками, и Валентина Петровна повела делегацию на второй этаж.
Защёлкали электронные замки, люди входили в номера. Опять послышались восклицания. Даже певица не удержалась и протянула хрипловато, обращаясь к своему звуковику: «Нехи-ило, да? Почти евростандарт!»