Русские символисты: этюды и разыскания
Шрифт:
С точки зрения редакторских навыков и талантов Курсинский едва ли бы; способнее Соколова. Писатель более чем скромного и несамостоятельного дарования, опиравшийся на «декадентские» образцы в стилистике и проблематике, Курсинский сам по себе не мог живительно повлиять на «Золотое Руно» и в общих чертах оставался достаточно похожим на прежнего руководителя литературного отдела. Однако через него Брюсову открылась перспектива воздействовать на «Золотое Руно», не принимая на свои плечи всех тягот редакционно-издательского процесса. Курсинский оказался удобным посредником между «Золотым Руном» и «Весами». В конце 1906 г. С. Соколов отмечал, что эти два журнала «теперь в теснейшей дружбе» [1673] , а Брюсов впоследствии уточнял характер этой «дружбы»: «Мы охотно бывали на разных редакционных собраниях и не раз принимали участие в редакционных работах, вплоть до чтения рукописей и составления объявлений» [1674] .
1673
Письмо к Л. Н. Вилькиной от 9 декабря 1906 г. // ИРЛИ. Ф. 39. Ед. хр. 927.
1674
Письмо к Ф. Сологубу от 31 августа 1907 г. // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. Л., 1976. С. 110 / Публ. В. Н. Орлова и И. Г. Ямпольского.
Самостоятельности и новизны «Золотому Руну» этот союз, однако, не придал. На недолгое время — несколько месяцев в конце 1906 — начале 1907 г. — журнал Рябушинского стал фактически сателлитом, филиалом «Весов». В нем продолжали появляться заметные и даже выдающиеся произведения — «Посолонь» А. Ремизова (1906. № 7/9, 10), «Елеазар» Л. Андреева и «Повесть об Елевсиппе» М. Кузмина (1906. № 11/12), «Дар мудрых пчел» Ф. Сологуба (1907, № 2, 3), «Король на площади» А. Блока (1907. № 4), стихотворения Брюсова, Андрея Белого, М. Волошина, Вяч.
Инициативы «Золотого Руна» совершались лишь в том направлении, где их могло подкрепить щедрое финансирование, и зачастую имели рекламный, пропагандистский характер. Парад крупных литературных имен было решено дополнить галереей портретов, написанных по заказу «Золотого Руна» лучшими художниками; так родились известные портреты — Брюсова работы М. Врубеля (1906. № 7/9), Андрея Белого работы Л. Бакста (1907. № 1), Вяч. Иванова работы К. Сомова (1907. № 3), А. Ремизова (1907. № 7/9) и Ф. Сологуба (1907. № 11/12) работы Б. Кустодиева, А. Блока работы К. Сомова (1908. № 1). Как бы в компенсацию журнальной программы решено было проводить конкурсы «Золотого Руна» на заданную тему. Первый конкурс был объявлен на тему «Дьявол» в литературе и изобразительном искусстве, для его проведения в декабре 1906 г. было собрано представительное жюри (по литературному отделу А. Блок, В. Брюсов, Вяч. Иванов, А. Курсинский, Н. Рябушинский); произведения, отмеченные на конкурсе, были опубликованы в первом номере «Золотого Руна» за 1907 г. Иронический итог конкурса подвел Брюсов: «Уяснилось, что ни авторы, ни их судьи (и я в том числе) никакого понятия о дьяволе не имеют» [1675] . Второй из объявленных конкурсов (на тему «Жизнь и искусство будущего») вообще не состоялся. По примеру «Весов», выходивших при символистском издательстве «Скорпион», Рябушинский попытался также наладить при «Золотом Руне» книгоиздательскую деятельность, но солидного размаха это предприятие не достигло: в издании «Золотого Руна» вышло считанное количество книг [1676] .
1675
Письмо к З. Н. Гиппиус от 27 декабря 1906 г. // Литературное наследство. Т. 85: Валерий Брюсов. С. 688 / Публ. А. Н. Дубовикова. См. также фрагмент из письма Соколова к Андрею Белому от 2 декабря 1906 г. (Литературное наследство. Т. 92: Александр Блок. Новые материалы и исследования. М., 1982. Кн. 3. С. 262–263).
1676
«Злые чары» (1906) К. Д. Бальмонта, «Исповедь» (1906) Н. Шинского, «Посолонь» (1907) А. Ремизова, «Очерки по истории русского искусства» (1907) А. И. Успенского, «Пламенный круг» (1908) Ф. Сологуба, «Земля в снегу» (1908) А. Блока, «Покрывало Изиды» (1909) Г. Чулкова.
С большим своеобразием велась работа художественного отдела «Золотого Руна». Его заведующий Н. Я. Тароватый умер 6 октября 1906 г., и на смену ему пришел художник Василий Милиоти. Под руководством Милиоти «Золотое Руно» уже самым решительным образом завершило переориентацию с мастеров «Мира Искусства» на новейшие художественные веяния. При поддержке Рябушинского была организована выставка «Голубая роза», ее обзор с множеством репродукций появился в «Золотом Руне» (1907. № 5). Художники «Голубой розы» (П. Кузнецов, Н. Милиоти, Н. Сапунов, С. Судейкин, М. Сарьян, А. Арапов, Н. Крымов и др.) составили затем актив выставок «Золотого Руна» 1908 и 1909 гг., из номера в номер участвовали в оформлении журнала. «Золотому Руну» принадлежит также заслуга в ознакомлении русской публики с новейшими устремлениями французской живописи: 94 снимка с работ французских художников были помещены в № 7/9 за 1908 г., значительное число репродукций — в № 2/3 за 1909 г., отдельные номера журнала были специально уделены скульптуре П. Гогена (1909. № 1) и живописи А. Матисса (1909. № 6). Все эти публикации сопровождались статьями, истолковывающими творчество избранных мастеров и характер исканий новых художественных школ.
Уже в начале 1907 г. обнаружилась непрочность союза брюсовской группы с «Золотым Руном». Сотрудничество Рябушинского с Курсинским развивалось в том же направлении, что и ранее с Соколовым. В середине марта 1907 г. Курсинский жаловался С. А. Полякову на «весьма странные и трудномотивированные отношения» [1677] с Рябушинским, на оскорбительное поведение владельца журнала. Не желая, по словам Брюсова, быть «покорным исполнителем <…> вздорных причуд» [1678] , Курсинский довел конфликт до печати, оповестив о своем разрыве с «Золотым Руном» [1679] , и потребовал от редакции «Весов» третейского суда между ним и Рябушинским. Формально Рябушинский принужден был извиниться [1680] , однако затем с оскорбительной откровенностью и цинизмом высказался как о Курсинском, так и об опеке «Весов»: «Неужели я не могу отказать своей кухарке, без того, чтобы в это дело не вмешались „Весы“?» — и: «Я вполне убедился, что писатели — то же, что проститутки: они отдаются тому, кто платит, и, если заплатить дороже, позволяют делать с собою что угодно» [1681] . Андрей Белый (которому последовало предложение редактировать литературный отдел «Золотого Руна» после Курсинского) сообщает о дальнейшем: «…я написал Рябушинскому с вызовом: с него достаточно чести журнал субсидировать; он, самодур и бездарность, не должен в журнале участвовать; следствие — выход мой <…>» [1682] . «Борис Николаевич „официально“ покинул „Золотое Руно“, — писал Брюсов З. Н. Гиппиус в середине апреля 1907 г. — После довольно плохой „истории“ с Курсинским, я охотно сделал бы то же <…> Но мне кажется, что стыдно отказываться, когда упразднение литературного отдела уже решено. Дешевое слишком геройство, скажут» [1683] .
1677
РГБ. Ф. 389. Карт. 1. Ед. хр. 22.
1678
Письмо к Ф. Сологубу от 31 августа 1907 г. // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. С. 110.
1679
Утро. 1907. № 75, 18 марта. С. 6. В своем «письме в редакцию» Курсинский заявлял, что 16 марта он «вынужден был выйти как из числа сотрудников, так и из состава редакции» «Золотого Руна». См. также подробное освещение этого конфликта в работе Н. А. Богомолова «К истории „Золотого Руна“» (Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирова. С. 62–64).
1680
Обстоятельства этого разбирательства изложены в письме издателя «Весов» С. А. Полякова в редакцию «Утра» (1907. № 79, 23 марта. С. 5).
1681
Эти слова Рябушинского, произнесенные в редакции «Весов», приводит Брюсов в цитированном письме к Ф. Сологубу от 31 августа 1907 г.
1682
Андрей Белый. Между двух революций. С. 220. 10–11 августа 1907 г. Белый сообщал Блоку о характере своего разрыва с Рябушинским: «Я ушел из „Руна“ после дикого произвола Рябушинского над помощником: этически счел себя вправе проучить „кулака“, полагающего, что деньги позволяют ему оскорблять сослуживцев по журналу» (Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903–1919. М., 2001. С. 318).
1683
Литературное наследство. Т. 85: Валерий Брюсов. С. 694.
Слухи о прекращении литературного отдела в «Золотом Руне» весной 1907 г. года ходили довольно упорные [1684] . На деле произошла лишь некоторая внутренняя реорганизация журнала; было решено отказаться от объемистого критико-библиографического отдела, требовавшего методичной и трудоемкой организационно-редакторской работы; «Взамен упраздняемого с № 3-го библиографического отдела редакция „Золотого Руна“ с ближайшего № вводит критические обозрения, дающие систематическую оценку литературных явлений. На ведение этих обозрений редакция заручилась согласием своего сотрудника А. Блока <…>» («От редакции» // 1907. № 4. С. 74). При этом сообщении было помещено заявление Блока, в котором намечалась тематическая программа будущих «критических обозрений текущей литературы» [1685] .
1684
«Новость: „З<олотое> Руно“ <…> уничтожает литер<атурный> отдел, допечатает лишь уже принятый материал», — сообщал 17 марта 1907 г. Соколов Сологубу (РГАЛИ. Ф. 482. Оп. 1. Ед. хр. 426); Сологубу
же в конце марта 1907 г. писал М. Ф. Ликиардопуло: «Литературный отдел окончательно упраздняется в „Зол<отом> Руне“ через 2–3 №№. Библиографии уже не будет с № 3» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. Ед. хр. 410). Около месяца спустя, 16 апреля, Соколов писал И. А. Новикову: «„З<олотое> Руно“ скоро вовсе прекращает литер<атурный> отдел и становится узко-худож<ественным> органом. Литер<атурный> отдел они протянут лишь месяца 2, чтоб использовать уже купленные рукописи» (РГАЛИ. Ф. 343. Оп. 2. Ед. хр. 47).1685
См.: Блок Александр. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 675.
Намеченная реформа определенно была следствием того, что к непосредственному управлению «Золотым Руном» подключился его секретарь Генрих Эдмундович Тастевен, «московский француз» [1686] , филолог по образованию, автор статей по философско-эстетическим вопросам. В первые месяцы издания журнала в обязанности Тастевена входило в основном обеспечение французского перевода прозаических материалов. В 1907 г. его фактические полномочия переходят за рамки секретарской работы, и по существу в руках Тастевена сосредоточивается редакционная деятельность. Г. И. Чулков, хорошо знавший Тастевена со школьных лет, характеризовал его: «Дилетант в хорошем смысле этого слова, Тастевен с необыкновенною чуткостью отзывался на все культурные явления современности: он хорошо знал Канта и вообще немецкую философию, и это позволяло ему свободно ориентироваться во всех новейших идейных течениях; он мог быть также компетентным судьей в области пластических искусств и посвящал немало времени организации выставок „Золотого Руна“ <…>» [1687] . Влиянием Тастевена в значительной степени объясняются перемены в идейно-эстетической позиции «Золотого Руна», отчетливо обозначившиеся к середине 1907 г.: «Журнал, до того времени эклектичный, приобретает определенное лицо. На его страницах появляется ряд значительных статей по вопросам общей эстетики и теории символизма, а также ведется решительная и твердая полемика против декадентства <…>» [1688] .
1686
Рындина Лидия. Ушедшее // Мосты. 1961. № 8. С. 302.
1687
Чулков Георгий. Памяти Г. Э. Тастевена (12 июня 1915 г.) // Русская Мысль. 1915. № 7. Отд. III. С. 17.
1688
Там же.
«Антидекадентский» пафос проявился уже в первой большой статье Тастевена, появившейся в «Золотом Руне», — «философском этюде» «Ничше и современный кризис». В нем указывалось на бесперспективность «современного абстрактного индивидуализма», который «превратил символ из живой силы, из фокуса наших психических энергий, в мертвую мумию, гиератический знак, тяготеющий над жизнью», и утверждалась необходимость преодоления индивидуализма, установления связи «между „я“ и „космосом“, великой стихией жизни» (1907. № 7/9. С. 115). Идея «преодоления индивидуализма» была для Тастевена, по утверждению Г. Чулкова, «не только литературною формулою, но и вопросом жизни» [1689] , внутренне единые устремления к ее воплощению в действительность он стремился обнаружить в самых несходных культурных явлениях современности [1690] и в соответствующем направлении стремился изменить прежний «декадентско»-индивидуалистический курс «Золотого Руна». Закономерно при этом, что в своих новых идейных тяготениях редакция «Золотого Руна» — в лице Тастевена в первую очередь — сблизилась с «мистическим анархизмом» — философско-эстетической теорией, выдвинутой в 1906 г. Чулковым и поддержанной Вяч. Ивановым, ставившей во главу угла устремление к «соборности» и преодоление прежнего, индивидуалистического символизма. Получив резонанс прежде всего в кругу петербургских символистов, «мистический анархизм» подвергся резкой критике со стороны «Весов», отстаивавших заветы «классического» символизма.
1689
Там же. С. 18.
1690
Любопытна в этом отношении позднейшая книга Тастевена «Футуризм». Признавая в футуризме характернейшее идейно-эстетическое веяние времени, Тастевен подметил в нем «первую попытку нового синтеза», стремление «найти новую красоту нашей эпохи», тяготение к синтезу искусств и к «будущему всенародному искусству»; в этом аспекте футуризм связывается им с мифотворческими идеями символизма и понимается как развитие и завершение символистского «преодоления индивидуализма». См.: Тастевен Генрих. Футуризм. (На пути к новому символизму). М.: «Ирис», 1914. С. 46, 49, 61, 78.
Характерно, что ранее в своей критике деятельности «Золотого Руна» Брюсов призывал к новым исканиям именно на антииндивидуалистических путях. Однако путь «мистико-анархической» ревизии символизма и то связанное с ним направление «преодоления индивидуализма», которое избрало «Золотое Руно», «весовцы» считали неприемлемым. Это неприятие не замедлило сказаться в возобновившейся печатной полемике двух журналов, в итоге которой было фактически санкционировано их идейное и тактическое размежевание.
Первыми полемические выпады возобновили «Весы» сразу же после прекращения редакторской деятельности Курсинского. В двух заметках, помещенных в мартовском номере за 1907 г., Брюсов указывал на редакционную небрежность и нетребовательность «Золотого Руна» и даже на неопровержимый пример плагиата, отмечая, что журнал Рябушинского «опять превращается в какой-то амбар для случайных материалов» [1691] . В ответ в апрельском номере «Золотого Руна» (вышедшем с запозданием в начале лета) последовала заметка «Причины одной литературной метаморфозы», в которой уже использовалась тактика не защиты, а нападения. Автор ее был скрыт за подписью «Эмпирик», но в приводимых критических аргументах вполне распознавался почерк Тастевена, именно к этому времени занявшего ведущее положение в журнале [1692] . В заметке утверждалось, что «идейная физиономия „Весов“ очень потускнела», что журнал утратил свой прежний боевой характер и становится консервативным органом, «окопавшись в твердыне эстетического индивидуализма», что «теперь, когда наступает момент дать органический синтез элементов нового миросозерцания, нельзя заниматься бесконечным подведением итогов» (1907. № 4. С. 79–80). Доводы, которыми ранее «Весы» порицали «Золотое Руно», теперь были направлены по их собственному адресу. Брюсов в ответной реплике («Золотому Руну») отвергал обвинения, что «Весы» будто бы «питаются от чужого», как заведомо ложные [1693] .
1691
См.: Пентаур < В. Я. Брюсов >. «Золотое Руно», 1907, №№ 1 и 2 // Весы. 1907. № 3. С. 74–76; Брюсов Валерий. Писать или списывать? // Там же. С. 76–80. См. также: Брюсов Валерий. Среди стихов. С. 228–230.
1692
В письме к М. А. Кузмину от 1 июня 1907 г. Ликиардопуло делился слухами «о появлении в след<ующем> № „Руна“ <…> весьма бранной статьи (написанной Рябушинским пополам с Тастевеном) против „Весов“ и, кажется, Брюсова в частности <…>» (De Visu. 1993. № 5 (6). С. 7 / Публ. Н. А. Богомолова). Ср. сообщение в письме Андрея Белого к З. Н. Гиппиус (7–11 августа 1907 г.): «Теперь „Руно“ — разлагающийся труп, заражающий воздух. Там процветает идиотизм Рябушинского вкупе с хамским кретинизмом некоего „Тастевена“ (заведующий литературным отделом), который мне сознался, после того, как я нецензурными словами изругал при нем заметку Эмпирика против Вас, что ее писал он» (Неизвестное письмо Андрея Белого / Публ. В. Аллоя // Минувшее. Исторический альманах. Paris, 1988. Вып. 5. С. 211). Более чем вероятно, что и последующие редакционные статьи «Золотого Руна», подписанные псевдонимом «Эмпирик», сочинялись при ближайшем участии Тастевена, а скорее всего, им единолично. Об этом свидетельствуют и почти дословные совпадения многих формулировок «Эмпирика» с высказываниями Тастевена в статьях, помещенных в «Золотом Руне» за его подписью или инициалами (Г. Т.), и личных письмах. Как принадлежащие Тастевену атрибутированы все публикации за подписью «Эмпирик» в указанной выше (примеч. 7) росписи содержания «Золотого Руна».
1693
Весы. 1907. № 6. С. 75–76. Подпись: Р.
Атаки были продолжены в следующей статье Эмпирика «О культурной критике», в которой неприятие «Весами» новейших идейных и литературных веяний расценивалось как «чудовищное самодовольство, идейная узость, дух тяжести и стремление укрепиться в занятых позициях» (1907. № 5. С. 75). Наконец, об изменении идейных ориентиров «Золотого Руна» было заявлено в специальном оповещении «От редакции» (1907. № 6. С. 68). Вслед за признанием, что «„декадентство“, являвшееся цельным и художественно законченным мировоззрением, уже пережито современным сознанием», возвещалось новое направление деятельности журнала: «Редакция „Золотого Руна“ уделит главное внимание вопросам критики, имея в виду двоякого рода задачи: с одной стороны, — пересмотр теоретических и практических вопросов эстетического мировоззрения, с другой — возможно объективный анализ искусства последних лет и новых явлений в живописи и литературе с целью выяснить перспективы будущего. Особенное значение Редакция придает рассмотрению вопросов о национальном элементе в искусстве и о „новом реализме“». Сообщалось и о намеченном изменении состава сотрудников, вызванном «постепенным привлечением ряда писателей, связанных с новыми молодыми исканиями в искусстве».