Русские в СССР. Потерпевшие или победители?

Этот же праздник был и у других индоевропейских народов. Славяне тоже отмечали 1 мая и посвящали его богине Живе. При этом они еще и праздновали 2 мая. Древний славянский аграрный календарь, который изображен на сосуде IV в. н. э., начинается со 2 мая. Тогда отмечался день первых ростков. Позже в народном сознании этот праздник отождествили с днем свв. Бориса и Глеба, который также отмечается 2 мая. (В 1071 году в этот день мощи злодейски убитых братьев были перенесены в новую церковь, построенную князем Изяславом Ярославичем в Вышгороде.) «На памятниках прикладного искусства XI–XII вв. изображения Бориса и Глеба очень единообразны: рядом с поясной фигурой обязательно помещалась идеограмма молодого ростка – «крин», – пишет академик Б.А. Рыбаков. – На цветных эмалевых колтах и киотцах нимбы их всегда заполнены зеленой эмалью. Плащи обоих юношей во всех случаях представляют собой как бы поле, покрытое условными схемами семян (круглые маленькие пятна) и молодых ростков – трехлистное растеньице, заключенное в сердцевидную рамку. Представляет интерес каменная иконка из Старой Рязани начала XIII в. Здесь одежды святых тоже покрыты символическим узором, но разным у каждого из братьев: у Бориса («Хлебника») плащ покрыт знаками семян, а подол одежды – символическим изображением пашни… Борис и Глеб надолго стали связаны в народных легендах и поверьях с земледелием и плодородием. На Украине записан целый ряд легенд о том, как Борис и Глеб в далекие сказочные времена запрягли злого змия в рало и пропахали на нем огромные Змиевы валы» («Язычество Древней Руси»).

Как видно, в народном сознании Борис и Глеб были отождествлены с каким-то древним богом – скорее всего, со Сварогом. Ведь это именно небесный кузнец Сварог подчинил Змея, использовав его на благо земледельцев.

В средние века древнеевропейский (правильнее даже сказать – индоевропейский) первомай получил некое темное измерение. В германских землях возникло представление о том, что в ночь с 30 апреля на 1 мая ведьмы, вместе со всякой нечистью, слетаются вокруг горы Броккен – для того, чтобы помешать весне, навести порчу на человека, скот и т. д. Эта ночь получила название Вальупургиевой – по имени святой Вальпургии, праздник которой отмечался 1 мая. (Возможно, что тут имели место быть какие-то осколки представлений о валькириях – девах-воительницах, летающих на крылатых конях. Их могли отождествить с ведьмами, летающими на метлах и вилах. К слову сказать, древние скандинавы отмечали первомай именно ночью.) Язычество превратилось в угасшую традицию, которая потеряла свою сакральную энергетику и стала вместилищем темных, оккультных энергий.

И, кстати, вот какое занятное совпадение – 30 апреля свел счеты с жизнью Гитлер. «Бесноватый фюрер», которого многие обвиняют в оккультизме, так и не встретил Первомай, который в Германии отмечали как День национального труда.

С Вальпургиевой ночью и темной стороной первомая связывают возникновение тайного общества иллюминатов («просвещенных»). Он был основан 1 мая 1767 года – бывшим иезуитом Адамом Вейсгауптом, бросившим вызов религии, традиции и государству. Конспирологи довольно-таки пристально изучили деятельность иллюминатов. Они уверены, что эти «просвещенные» стоят за многими «великими» революциями. Так, иллюминаты серьезно «наследили» во время Великой Французской революции. Исследователь Р. Эпперсон описывает одну из провокаций этого сообщества, призванную дестабилизировать ситуацию в предреволюционной Франции: «…герцог Орлеанский, один из иллюминатов, скупил огромное количество зерна, чтобы вызвать среди народа недовольство королем, который, как пытались убедить людей, был якобы виновником нехватки. Не кто иные, как иллюминаты, распространяли молву, будто король невольно устроил нехватку зерна» («Невидимая рука»).

Что ж, получается весьма символично. В древности первомай отмечали как действительно светлый праздник, призванный накормить людей плодами земными. А первомайский орден «просвещенных» эти плоды, напротив, прятал от людей – с тем, чтобы поднять их на бунт. (Вспомним про восстание волхвов, организовавших голод.) Это излюбленная «технология» подрывных сил, которые любят все переворачивать с ног на голову. На то они и подрывные, чтобы взрывать – часто и в прямом смысле. И очень символично, что левые стали отмечать Первомай в память о чикагских анархистах-подрывниках.

«Орден иллюминатов» был создан в Баварии, и там же в 1919 году возникла «советская республика» – одна из немногих в Европе. (Кроме Баварии, «советы» победили на короткое время в Венгрии и Словакии.) И вот еще одно совпадение – контрреволюционный войска вошли в ее столицу – Мюнхен – аккурат 1 мая. (Опять же о совпадениях – именно в Мюнхене начал свою политическую карьеру Гитлер.)

В России у Первомая была не такая драматичная судьба. На Руси о празднике богини Живы скоро забыли. Но Первомай становится днем гуляний при Петре I. И уже только в конце XIX в. последователи иллюминатов и чикагских анархистов стали устраивать в этот день пресловутые революционные «маевки».

Из этих маевок и выросла коммунистическая революция, творцы которой попытались сделать Первомай неким «сакральным» празднеством Интернационала. Первое мая воспринималось как праздник освобожденного труда, что воспроизводило (на новом уровне) языческий циклизм – с его сакрализацией мая, как месяца начала весенних работ. Очевидно, что все это великолепно совпадает с камланиями «крестьянских поэтов», воспевавших «мать-землю» и т. п. Теперь угасшая языческая традиция была поставлена на службу интернационалистов, тесно связанных с международной олигархией и международными же оккультными сообществами (теми же иллюминатами). Однако Сталин переплавил Первомай в имперское празднество. С 30-х годов в советское время праздник 1 мая отождествлялся с песней:

Утро красит нежным светом Стены древнего Кремля. Просыпается с рассветом Вся Советская земля.

Конечно, в сталинском и послесталинском СССР это был никакой не день «международной солидарности трудящихся», хотя формально его и считали таковым. Иосиф Сталин сделал из Первомая державный праздник, основное содержание которого было в проведении демонстрации на Красной площади.

Это был еще один ежегодный плебисцитарный марш подданных Советской империи, призванный выразить верность ее Вождю. А военный парад, проводившийся в тот же день, как бы подтверждал имперскую суть праздника.

Кстати, некоторые историки уверены, что Тухачевский и его сторонники готовили смещение и арест Сталина именно во время первомайского парада 1937 года. Исследователь Ю. Емельянов ссылается на воспоминания очевидцев: «Английский журналист Фицрой Маклин, присутствовавший 1 мая 1937 года на Красной площади, писал, что ему бросились в глаза повышенная напряженность в поведении руководителей, стоявших на Мавзолее Ленина: «Члены Политбюро нервно ухмылялись, неловко переминались с ноги на ногу, забыв о параде и о своем высоком положении». Лишь Сталин был невозмутим, а выражение его лица было одновременно и «снисходительным, и скучающе непроницаемым». Напряжение царило и среди военачальников, стоявших на трибуне у подножия Мавзолея. Как писал бежавший из СССР в. Кривицкий, присутствовавшие на Красной площади заметили, что Тухачевский «первым прибыл на трибуну, зарезервированную для военачальников… Потом прибыл Егоров, но он не ответил на его приветствие. Затем к ним присоединился молча Гамарник. Военные стояли, застыв в зловещем, мрачном молчании. После военного парада Тухачевский не стал ждать начала демонстрации, а покинул Красную площадь» («Сталин. На вершине власти»).

У Тухачевского тогда не заладилось, и вскоре его группировка оказалась разгромленной. А «невозмутимый», «непроницаемый» Сталин утвердил себя в качестве хозяина древнего Кремля.

Первомайское шествие оставалось плебисцитарным и после Сталина – при других вождях. А с 1992 года красные первомайские шествия стали проводиться уже как вотум недоверия власти, как смотр оппозиционных сил. И в этом плане особенно выделяется 1993 год, когда на первомайскую годовщину оппозиция сошлась в жесточайшей схватке с милицией. Тогда она потерпела поражение, но уже на 9 мая «красно-коричневые» вывели такие внушительные силы, что им позволили пройти на Красную площадь. И это был, пожалуй, самый крупный успех еще той – «непримиримой» – оппозиции.

После 1993 года первомайские шествия красной оппозиции (откуда почти вымыло всех националистов) свелись к сугубо праздничному ритуалу, мало чем отличающемуся от народных гуляний.

Октябрьская революция подняла глубинные пласты русского национального сознания, что дало ей дополнительный импульс. Произошло столкновение древних архетипов, которые выражали себя в разных формах красного модерна.

Глава 8 Культ Победы и культ беды

Спасительный Праздник

Великая Победа 1945 года является центральным моментом советской истории. Центральным – и переломным, ибо именно тогда «Красный проект» окончательно превратился в проект государственнический, державный. В последнее время довольно часто можно встретить утверждения о том, что вокруг празднования Победы 1945-го складывается нечто вроде «светской религии». Истоки этого многие ищут во временах правления Л.И. Брежнева, при котором память о Великой Отечественной войне действительно была поднята на гораздо более высокий уровень, чем при И.В. Сталине и Н.С. Хрущеве. Этот генезис детально описывает в. Голышев в своей «скандальной» статье «Ничего святого». Согласно ему, Сталин хотел, чтобы народ отдохнул (и морально, и материально) от ужасов войны, освободив энергию для мирного, послевоенного строительства: «Отмена карточной системы. Постоянное снижение цен. Пафос восстановления хозяйства и организации мирной жизни. «Кубанские казаки» – как обещание изобилия. И так далее. В фильме «Место встречи изменить нельзя» отрицательный герой Соловьев, оправдывая свой отказ делиться с товарищами выигрышем, ссылается на «партию и правительство» – мол, они специально «устроили тираж», чтобы «сделать людям облегчение», мол, «наголодались, намучились за войну».