Русские воеводы XVI–XVII вв.
Шрифт:
Михаил Васильевич Скопин-Шуйский стал признанным вождем Русского Севера, и в Тушине быстро поняли опасность. В ноябре 1608 г. гетман Ружинский послал на Новгород пана Кернозицкого с большим отрядом копейщиков, другой отряд тушинцев занял Старую Руссу, перерезав Московскую дорогу.
У Скопина-Шуйского было всего лишь 150–200 всадников посольской охраны, вся надежда была на новгородцев.
Они не подвели. В своей «отписке» царю Михаил Скопин-Шуйский сообщал, что новгородцы «служат и прямят» и «многих воров побивают и живых емлют». 4-тысячный отряд полковника Кернозицкого бесполезно простоял под городом почти 2 месяца.
Вначале января 1609 г. на помощь Новгороду вышли 2 рати: Степан Горихвостов с 1 тыс. воинов из Тихвина и Евсей Рязанов из онежских
Но общее положение оставалось весьма тяжелым, власть тушинского «царика» распространилась на значительную часть страны. Гетман Ян Сапега с большим войском осаждал Троице-Сергиев монастырь. Пан Лисовский засел в Суздале. Власть самозванца признали Переяславль-Залесский, Ярославль, Владимир, Углич, Кострома, Галич, Вологда и другие города, интервентами были разорены Шуя и Кинешма, взята Тверь. Верными Москве остались Коломна, Переяславль-Рязанский, Смоленск, Нижний Новгород, Казань, Устюг, сибирские города. Таким образом, весь центр Российского государства, за исключением Москвы и нескольких других укрепленных городов, оказался в руках интервентов, верные царю силы были оттеснены на окраины. Отсюда должно было начаться освободительное движение, но условия для его широкого развертывания созрели не сразу. Потребовались месяцы, чтобы за щедрыми обещаниями «царя Дмитрия» народные массы разглядели жестокий облик иноземной интервенции.
Все передвижения отрядов интервентов сопровождались насилием и жестокостью. Даже города, добровольно признавшие власть самозванца, подвергались разграблению. Не щадили интервенты и русских феодалов. Думный дьяк Петр Третьяков, которому пожаловал поместье сам «царь Дмитрий», писал гетману Сапеге, что его село Васильевское «выпустошили и крестьян высекли». Князь Роман Троекуров, служивший самозванцу, вообще лишился своего сельца Новоселки с деревнями.
Не обходили завоеватели и церковные владения, даже если монастыри имели «тарханные грамоты» от самого «царя Дмитрия».
Подобный разгул грабежей и насилия беспокоил даже самозванца. «Царик» писал гетману Сапеге, что это-де вызывает «излишние негодование» в народе. Но гетман не внял этим словам. И неслучайно, ибо это было не частным случаем, а системой. «Царик» и его представители на местах были лишь прикрытием для интервентов.
Самозванец посылал в города своих воевод, а гетман Сапега следом за ними – своих приставов и сборщиков налогов, причем делал это без ведома «царя Дмитрия». Тот пытался протестовать, но бесполезно. По словам Мархоцкого, вскоре поляки под предлогом задержанного жалованья «добились от Лжедмитрия и Ружинского грамот на кормление в городах, на сбор налогов с земли и торговли».
Дальше – больше. Самозванец вообще начал раздавать города во владение польским панам. Россию буквально растаскивали по частям!
Ответом стало широкое национально-освободительное движение, которое начало разворачиваться с осени 1608 г.
Условия для этого движения были.
Продолжала обороняться Москва. Под ней интервенты вынуждены были постоянно держать 20-тысячную армию.
Русский гарнизон удерживал Коломну, прикрывая южные уезды, богатые хлебом, охраняя жизненно важную для Москвы дорогу.
В октябре 1608 г. к Коломне пошли отряды панов Хмелевского, Млоцкого, Бобовского. Но город был уже готов к обороне. Русское войско во главе с князем Семеном Прозоровским и думным дворянином Василием Сукиным встретило интервентов на подступах к городу и разбило их наголову, сам пан Хмелевский попал в плен. Вторично попытку взять Коломну интервенты предприняли в ноябре, но опять неудачно. На этот раз отличился князь Дмитрий Пожарский. Отрезать Москву от южных уездов не удалось.
Крупные силы интервентов приковал к себе Троице-Сергиев монастырь, господствовавший над жизненно важным для Москвы ярославским трактом. Осада его поляками началась в сентябре 1608 г. Русские
воеводы Долгоруков-Роща и Голохвастов, имевшие в своем распоряжении 3–3,5 тыс. ратников, отбивали вместе с монастырской «братией» и сбежавшимся под прикрытие мощных стен монастыря окрестным населением многочисленные неприятельские приступы. Гетманы Сапега и Ружинский вынуждены были постоянно держать «под Троицей» от 15 до 20 тыс. солдат.На западе неприступной твердыней стоял Смоленск, который иноземцы называли ключом к Москве. И это было действительно так: Смоленская крепость контролировала дороги к Москве из Литвы и Польши. Первоначально гарнизон Смоленска был невелик. По сведениям, полученным Яном Сапегой от пленных, там было «1000 стрельцов, на посаде – детей боярских брянчан 100 человек, смоленских бояр на конях – 300 человек». По другим сведениям, только численность стрельцов достигала 2 тыс.
Но смоленский гарнизон возглавлял один из лучших русских воевод Михаил Борисович Шеин, который не только отразил в августе 1608 г. попытку гетмана Сапеги взять город, но и сам перешел к активным наступательным действиям. Смоленские ратники ходили на Дорогобуж и взяли его, начали военные действия под Вязьмой, а затем послали большой отряд на север, на помощь Михаилу Скопину-Шуйскому.
Опорным пунктом в Поволжье был Нижний Новгород, где стоял гарнизон из 750 стрельцов и пушкарей во главе с воеводой Алябьевым. Тушинцы так и не смогли взять этот город. Больше того, получив помощь из Казани, воевода Алябьев сам перешел в наступление. На дальних подступах к городу в декабре 1608 г. он четырежды громил отряды интервентов. Тушинцы доносили гетману Сапеге: «Под Нижним государевых людей (сторонников самозванца. – В.К.) изменники нижегородцы разогнали».
Но все это были только отдельные очаги сопротивления. Широкое освободительное движение началось тогда, когда в него включились народные массы.
В разных городах и уездах вспыхивали стихийные народные восстания против интервентов. «Отложились» от самозванца Шуя и весь Шуйский уезд. Против восставших выступил со своим отрядом пан Комаровский, в помощь ему была прислана рота поляков с Яном Соболевским. Им удалось вернуть Шую, но ненадолго. После ухода карательного отряда восставшие вновь возвратились в город. От самозванца «отложились» Гороховец и Ярополческая волость. Тушинский воевода из Владимира просил у гетмана Сапеги срочно прислать подкрепление – хотя бы три роты польских солдат.
Освободительное движение уже охватывало все Среднее Поволжье и северные города. В декабре 1608 г. от самозванца «отложились» Кинешма, Кострома, Галич, Соль-Галицкая, Тотьма, Вологда, Белоозеро, Устюжна Железнопольская, в поддержку восставшим выступили Великий Устюг, Сольвычегодск, Вятка, Пермь. В северных и поволжских городах начали формироваться народные ополчения, горожане обменивались «отписками», налаживая совместные действия.
Как разворачивалось это освободительное движение, в чем были его сила и слабость, можно проследить на примере небольшого городка Устюжны Железнопольской. Посадские люди без сопротивления признали власть самозванца. Ни о каких насилиях и грабежах в Устюжне источники не упоминали. Но вот 6 декабря горожане получили «отписку» из восставшего Белозерска, чтобы «друг за друга головы свои положить, а польским и литовским людям не сдаваться». В ответной грамоте жители Устюжны сообщали, что «отложились» от тушинцев, «посланникам в кормах отказали и править им не дали и отослали их на Белоозеро».
Мирные ремесленники Устюжны сразу же начали готовиться к обороне, послали гонцов «в уезды по дворян и детей боярских и по православных христиан», выбрали собственную власть из трех человек (воеводы в то время в городе не было). В помощь городским властям для обучения «ратных людей» было избрано 10 «детей боярских», опытных в военном деле, которым поручалось переписать людей «старых и средних добрых», назначить сотников, пятидесятников и десятников. Всего ратников оказалось около 600 человек. Так возникло устюжское ополчение.