Русский бунт - 2030
Шрифт:
Европа облегчённо вздохнула, но между тем затаила злобу на русских, которые заставили их так нервничать. Все три звездолёта типа "Юрий Гагарин" сразу же стали готовить к полёту на Лютецию, но уже через четыре месяца в небо должны были подняться сразу два огромных военно-транспортных звездолёта пятикилометровой длины. В свой первый полёт они должны будут направиться к звезде Ро Индейца, а второй Бете Волос Вероники. Местного названия этим звёздам ещё не придумали, зато Табит уже был переименован в Джеронимо и это сделали не индейцы, которых отправилось на Индиану свыше двадцати тысяч, а белые индианцы, причём с глубоким смыслом, как они с ухмылкой заявили всем остальным американцам. Ничего хорошего эта ухмылка не предвещала. По крайней мере в будущем. Во всяком случае колонисты
Глава пятая
Чертовски тяжелый металл
Максим ещё раз перечитал сводку по поставкам металлов и комплектующих с Перуна и нахмурился. Получалось так, что не смотря на некоторые всплески активности, когда план перевыполнялся на тридцать, сорок процентов, что случалось в начале каждой очередной вахты, потом объёмы поставок снижались. Неутешительным был и общий итог, не смотря на все усилия и увеличение числа космошахтёров и космометаллургов, поставки снижались в среднем на восемь процентов в год, а легированные стали сейчас были нужны, как никогда раньше. На планетоиде работало уже восемьдесят тысяч космошахтёров и тридцать тысяч человек плавили металл, варили прочнейшую сталь и другие сплавы, а также изготавливали множество заготовок, которые в своём большинстве шли на строительство звездолётов. Из-за неритмичности поставок верфи простаивали порой по неделе.
Перун оказался чертовски неудобным местом для добычи металлов. Из-за проклятых магнитных вихрей там было невозможно использовать роботов. Более простые системы управления, включая даже компьютеры, работали вполне удовлетворительно, но вот суперкомпьютеры с искусственным интеллектом глючили по-чёрному. Их можно было защитить от электромагнитных наводок, но тогда роботы могли работать только на борту звездолётов, но не в карьерах и у плавильных печей и мартенов, стоящих прямо под открытым, светящимся сиренево-голубым небом. У Перуна имелась атмосфера, но такая, что лучше бы её не было вообще. Довольно тонкая, всего тридцать километров, она состояла из смеси криптона, ксенона и радона. При этом радон чуть ли не со свистом истекал из очень глубоких трещин, которые между тем существенно облегчали добычу металлургического сырья. Объяснялось это очень просто, на глубине в пятнадцать километров и глубже, было довольно много тория.
Радиационный фон на Перуне был достаточно высоким, но защитные скафандры надёжно защищали людей от радиоактивной атмосферы и кроме того, если по ночам содержание радона в воздухе резко сокращалось, но вовсе не он доставлял людям массу неудобств, а постоянная звёздная чехарда. Главной звездой в звёздно-планетной системе была Тринадцатая Ориона, которую в сердцах назвали Бестией. Это был желто-белый, очень горячий субгигант с массой в семнадцать солнечных и втрое большего диаметра, вокруг которого обращались два горячих белых карлика и один коричневый, а также тридцать семь планет одна мертвее другой. Не звёздно-планетная система, а какое-то кладбище. Перун был спутником первого белого карлика, названного космошахтёрами Злыднем, и вращался вокруг него с большой скоростью, вокруг своей оси оборачивался медленно, но ночей на планетоиде было немного, но ещё больше неприятностей было от струй раскалённого до трёхсот градусов по Цельсию радона, которые били из трещин с такой силой, что поднимались на двадцатикилометровую высоту. Плюс к этому всё космическое пространство вокруг планетоида "простреливалось" протуберанцами Бестии.
Тяжелые защитные скафандры прекрасно защищали жизнь и здоровье людей, но они не могли защитить их психику от массы стробоскопических эффектов и какого-то дополнительного излучения, идущего из остывающих, но ещё очень горячих недр Перуна. Насколько это было известно Максиму, главной проблемой космошахтёров был "стробоскопический" стресс, ведущий к частым нервным срывам и, как следствие ссорам. Лучше всего его переносили люди-индиго, потомственные псионики, но их насчитывалось крайне мало. А вот люди в возрасте за сорок не могли продержаться в этих условиях больше двух
месяцев. Молодёжь держалась лучше и была способна отработать шесть месяцев, но люди возвращались оттуда с вконец истрёпанными нервами и только треть парней соглашалась вернуться обратно. Женщин на Перун не посылали. Кроме того, неоднократно читая сводки, Максим понял, что ему не говорят всего и потому решил провести самое тщательное расследование. О Перуне сложилось настолько плохое мнение, что скоро туда будет невозможно отправить вахту и он вызвал к себе Виктора Волевого.Виктор был индиго и сыном его друга, который когда-то нёс службу в "Рикошете-Три". Этот сорокалетний парень был отличным спецназовцем, но что самое главное — гениальным металлургом. На Землю он прилетал крайне редко. Четыре года назад Виктор чуть ли не поклялся Максиму, что обеспечит металлами всю программу по строительству кораблей, так что его пришлось срочно вызвать и он должен был прийти с минуты на минуту. Президент Новой России ждал его с большим нетерпением. Вздохнув, он спрятал сводку в стол и буквально через минуту дверь открылась и в его кабинет заглянул широко улыбающийся молодой парень в полевой форме. На Максиме была надета такая же. Он быстро встал из-за стола и чуть ли не бегом бросился к сыну своего друга. Крепко обняв высоченного парня, и похлопав его ладонью по спине, он облегчённо выдохнул:
— Наконец-то, огненная твоя душа. Проходи, Витя, чайку попьём, а может быть и чего покрепче.
— Покрепче это хорошо, дядя Макс, — ответил металлург, — как же я рад тебя видеть, командир. Зачем вызвал? Хочешь снять меня?
Максим отвёл парня в дальний угол кабинета, усадил его в кресло, телепатически попросил подать им ледяную водку, морс и закуску повкуснее. Усаживаясь в кресло, он ответил:
— Снимать тебя с работы, Виктор, было бы с моей стороны верхом глупости и скотства. Нет, дорогой, я вызвал тебя, чтобы помочь тебе справиться этими тремя напастями Перуном, Злыднем и Бестией.
Парень вздохнул и уныло махнул рукой:
— Ничего не выйдет, дядя Макс. Там нужны индиго и они уже на подходе. Поверь, через два, три года мы даже вдвое меньшим личным составом будем выдавать металла больше чем сейчас.
— Замечательное предложение, Витя, посылать в бой семнадцатилетних мальчишек, — угрюмо сказал президент, — нет, парень, так дело не пойдёт. Ты мне лучше расскажи, в чём корень проблемы? Про "стробоскопический" стресс не надо. Расскажи о его последствиях.
Виктор Волевой вздохнул, склонил голову и, не глядя в глаза своему командиру и президенту, глухо буркнул:
— К ссорам, стычкам и дракам, дядя Макс, причём к таким, словно сходятся на ринге не старые друзья, а злейшие враги. А потом люди перестают разговаривать друг с другом и на каждое слово реагируют так, словно им нож к горлу приставили. В общем работать в таком состоянии продуктивно очень сложно, но они всё же работают и чем дальше, те хуже. На Земле, да что там, ещё на пути к ней все быстро приходят в порядок, но я полагаю, что правы те, кто отказывается лететь на Перун во второй раз. Поэтому выход я вижу только в одном, добычу металлосырья должны вести только индиго.
— Чем снимаете стресс? — спросил Максим — Водка помогает? Или экспандминд на худой конец?
Виктор отрицательно помотал головой:
— От водки и экса только хуже.
— Понятно, — хлопнул по коленям президент, — тогда мы с тобой сейчас всё же выпьем водочки, хорошенько закусим, поговорим с народом и в путь, Витя. Металлы, парень, и особенно изделия из них, нам нужны сейчас, а не через два, три года. Всё, больше ни слова ни о делах, ни о проблемах. Мы оттягиваемся.
В этот день президент и главный металлург Новой России оттянулись так, что рухнули спать прямо в кабинете, причём на толстом, пушистом ковре. На следующий день они вышли из Большого Кремлёвского Дворца и Виктор неприязненно поёжился, увидев неподалёку от входа деревянный помост с двумя столбами и медными тазами. Возле него стоял отец Виктора — министр обороны Новой России, генерал Роман Волевой. Увидев друга и сына с одутловатыми лицами, он недовольно покрутил головой:
— А ведь оба уже не мальчики. Быстро на помост, засранцы!