Русский флаг

– Оставим колкости, - лицо Прайса сделалось замкнутым и хмурым. Через несколько часов нас посетит русский капитан. Мы должны уточнить свои цели.

– Они определены инструкцией: уничтожив эскадру Путятина, мы идем разорять русские берега...

– Слова, слова, слова!
– нетерпеливо прервал его Прайс.
– Что мы знаем о русских берегах? Адмирал Непир с огромным флотом действует в Балтийском море. А мы? Нас спровадили в Тихий океан! Здесь, может быть, и не случится настоящего, правильного сражения, но честное имя можно потерять и без того. У русских здесь мало кораблей. Это наше преимущество. Но попробуйте-ка суньтесь к берегу, не зная его, в их порты, покрытые льдом две трети года! У этих берегов можно потерять репутацию, не сделав ни одного выстрела.

– Интересы империи важнее моей репутации!

Прайс еще больше нахмурился. Сколько раз эта фраза помогала Депуанту скрыть отсутствие мысли, воли, решимости... Но сделав над собой усилие, Прайс удержался от резкого ответа и продолжал настойчиво:

– Петропавловск в камчатских водах - пожалуй, единственная верная цель. Закрытая гавань, естественное убежище. Туда, вероятно, и придет эскадра адмирала Путятина. Но может случиться и так: мы не застанем в Петропавловске ни одного человека, ни одной лодки. Если они оставили однажды безлюдную Москву дядюшке вашего императора, то сжечь сотню изб им ничего не стоит. Жители уйдут в леса.

– А русские фрегаты?
– возразил Депуант.
– Устье Амура закрыто для морских судов. Им некуда деваться.

– Может произойти то, чего я больше всего опасаюсь, - сказал Прайс задумчиво.
– Они откажутся от мысли действовать эскадрой и займутся крейсерством, каждый на свой страх, уничтожая наши купеческие суда.

– Мы истребим русские суда поодиночке, - вяло ответил Депуант, словно борясь с охватившей его сонливостью.

– Тихий океан велик, - заметил Прайс.

– У нас достаточно сил...

– Заблуждаетесь! Вы слыхали что-нибудь о Давиде Портере?
– Прайс всмотрелся в седины Депуанта.
– Впрочем, вы были еще юнцом, когда здесь, у берегов Америки, хозяйничал Портер.
– Едва заметная усмешка пробежала по бескровным губам адмирала.
– Как раз в ту пору Бонапарт терял империю, сидя в московском Кремле. Да, да... Я хорошо помню, какой панический ужас наводило на шкиперов и судовладельцев имя Портера. В трюмах гнили фрукты, плесневели и портились товары, но страх перед американцем держал купцов в гаванях. Молодчик Портер на одном единственном фрегате "Эссекс" захватил двенадцать наших крупных купеческих кораблей. Его сорок шесть пушек нанесли Англии убыток в тринадцать миллионов франков. Каково! Триста тысяч на пушку! Наши фрегаты ничего не могли с ним поделать...

Прайс видел, что и подвиги Портера не вывели из апатии француза. Его глаза сонно уставились в иллюминатор, за которым синел океан, багровые щечки обвисли. "Неужели он дремлет?" - подумал Прайс. Они сидели теперь на диване, у переборки, украшенной семейными дагерротипами Прайса.

– Вы никогда не интересовались коммерцией, адмирал?
– неожиданно спросил он у Депуанта.

– О нет!

– Напрасно, - в тоне Прайса сквозило искреннее сожаление.
– Коммерция и естественные науки - достойнейшие поприща человеческой деятельности. В Англии человек без коммерческой жилки быстро выходит из игры. Его обойдут, как обходят на дерби лошадь, сбившуюся с шага. Вы можете сегодня получить королевскую грамоту, большой крест ордена Бани, а завтра лишиться доброго имени, чести, состояния, если это будет угодно людям коммерции.

Депуант сочувственно улыбнулся.

– Они вам крепко досадили, адмирал!

– Я не скрываю этого.
– Прайс прижмурил правый глаз, провел по далеко выдвинутым коленям сжатыми кулаками.
– Они сбили меня щелчком, как жука, взбирающегося по ветке. Но я упал на ноги, адмирал. С юношеских лет я был смелым головорезом, готовым на всякую опасность. Однажды, еще в мундире гардемарина, я влез на крест собора святого Павла в Лондоне... да, да, на самую вершину святилища, где покоится прах Нельсона и Коллингвуда... и в память о себе привязал к кресту носовой платок... Когда мне не повезло, на мне уже был адмиральский мундир. Они столкнули меня в грязную воду Темзы, а я проплыл под шестью лондонскими мостами и вынырнул в Капштадте, в благословенной земле кафров.

– Так нырнуть может только старый морской волк, - сказал Депуант, оживляясь.

В нем проснулся интерес к исповеди Прайса - она уводила его в сторону от неприятного разговора, от необходимости принимать решение.

– Мне удалось сколотить состояние, и сыновьям не придется начинать сызнова. Но я хочу подарить им лордство. Это дорого стоит в Англии, и, кроме того, нужен благовидный предлог. Поэтому я попросил назначения во флот - пусть еще раз вспомнят обо мне... Остальное сделают деньги. Моего Гарри, - сказал Прайс решительно, - будут называть баронет сэр Генри Прайс! Я презираю опасность, пренебрегаю смертью и боюсь только одного ответственности! Ответственности перед парламентом, перед газетами, рвущими жертву, как шакалы связанного человека.

Неожиданный поворот разговора застал Депуанта врасплох.

– Вы окружили себя страхами, адмирал!
– заметил он.

Прайс с ненавистью посмотрел на сизую петушиную шею Депуанта, резко поднялся и сказал:

– Даже Коллингвуд, храбрый Коллингвуд, боялся ответственности, как старая дева мыши, как дитя привидения. Я буду ждать возвращения "Вираго" еще неделю. Это предельный срок. Если "Вираго" не покажется на горизонте или придет без депеши о войне, независимо от этого я исполню волю лордов адмиралтейства и захвачу "Аврору".

Депуант растерянно покосился на Прайса и чуть приподнялся с дивана.

– Может быть, сделать это, - промолвил он, - не на рейде? Перу нейтральная держава... Может быть, вытащить "Аврору" в океан?..

– Каким образом?

– Я полагал созвать совещание фрегатских медиков. Пригласим русских. Решим, что оставаться в Кальяо нельзя: желтая горячка угрожает экипажам. Симулируем несколько случаев на наших судах. Русские выйдут вместе с нами.

– Хорошая мысль, адмирал!
– удовлетворенно заметил Прайс.

Депуант поднялся с дивана и пошел к дверям. Но на полдороге остановился и, обернувшись к провожавшему его Прайсу, спросил:

– А что, если все-таки в Европе тихо, если там решили не воевать, а мы... здесь? А?..

– Этого не может быть, - усмехнулся Прайс.
– Я никогда не забываю вещих слов Пальмерстона: "Как тяжело живется на свете, когда с Россией никто не воюет!.." Да... Отбросьте всякие сомнения!

ЗАБЫТЫЙ КРАЙ

I

Весть о войне докатилась наконец и до Петропавловска-на-Камчатке, но о возможности нападения на столь отдаленный полуостров мало кто думал.

Здесь о войнах знали только понаслышке: войны начинались где-то далеко, за тридевять земель, и не затрагивали маленького поселения внутри Авачинского залива. О начале военных конфликтов здесь нередко узнавали после того, как правительства воюющих держав уже подписывали мирные договоры, и радовались миру в дни объявления новых войн.

Далекая, заброшенная земля...

Военным судам здесь нечего делать. Война и на этот раз должна пройти стороной. Примитивные укрепления, возводимые сейчас по приказу камчатского губернатора Завойко, простоят без надобности, зарастут травой и папоротниками...