Русский флибустьер

– Ты прав, повелитель! Но как нам лучше поступить в данной ситуации? Несогласие однозначно приведет к конфликту, а мир… Русские могут повлиять на расстановку сил в Европе. Если они потеснят шведов, это может привести к укреплению Речи Посполитой.

– Я думаю, надо повременить с миром. Потянуть время, посмотреть, как будут развиваться события дальше. А послов следует принять с уважением, но без особых почестей. Поселите их где-нибудь… Не в самом престижном месте

– Слушаюсь, о повелитель!

– Но даже если мы заключим мир с русским царем, наш народ должен знать, что это перемирие временное. Русские никогда не будут нашими друзьями. Если не получается разбить их лицом к лицу, надо бить в им спину. Мы должны настроить наш народ против русских. Устройте для начала какую-нибудь провокацию. Пусть жители Истамбула увидят, что эти русские – варвары и мошенники.

– Это несложно сделать, повелитель! Я дам соответствующие поручения.

Возле русского корабля целыми днями крутились каюки – горожанам было любопытно осмотреть «Крепость» поближе. Даже сам великий визирь, не дожидаясь схода послов на берег, нанес им визит на борту корабля. Капитан фон Памбург встретил его орудийным салютом. И не только в честь гостя, но и каждый день на восходе солнца, в полдень и на закате «Крепость» давала залп из нескольких пушек.

На второй день после прибытия, на четырех каюках Емельян Украинцев и остальные посланники русского царя, прихватив дары, покинули судно. Посольству отвели двор в далеко не самом фешенебельном районе Константинополя – близ городских ворот, именуемых Куликаны или Песочные. Султан принял дары, но не торопился начать переговоры.

Команде русского корабля выдали жалование талерами из царской казны. Эти монеты принимали не всякие купцы, в столице Османской империи более ходовыми были местные акче и дирхемы. Менял в городе хватало, сидели они и на базарах. Петруша и два других помощника капитана бродили по базарам, прицениваясь к местным диковинкам.

Петруша выбирал подарки для батюшки с матушкой и, конечно же, для Анастасии. В одной из лавок ему приглянулся венец с самоцветами, который пришелся бы очень к лицу его возлюбленной. Торговаться с купцом приходилось жестами – Петруша не знал по-турецки, а купец не владел ни английским, ни, тем более, русским. Сговорившись о цене, Петруша выложил за покупку монеты. Купец попробовал одну на зуб и стал громко кричать, размахивая руками. На шум сбежались другие торговцы и разный люд. Нашелся среди них и толмач.

– Он говорит, что ты дал ему фальшивые монеты.

– Но ведь я их только что выменял здесь, на базаре! – возмущался Петруша. – Даже могу показать, у кого! В чем моя вина?!

– Эти русские мошенники и тати! – раздались вопли в толпе.

Крики и гомон собирали вокруг все больше народу. Сквозь толпу пробились несколько янычар. Петруша отбивался от них, но в итоге ему заломили за спину руки и отвели в тюрьму.

Весть об инциденте дошла до капитана «Крепости» и до послов. Делегация от матросов явилась к фон Памбургу, но тот лишь пожал плечами:

– А чем я могу помочь в этом деле? Манеер Авдеев сам виноват, пусть сам и выкручивается!

Послы отправили Мезаморте Хусейн-паше ноту протеста с требованием освободить русского моряка. Если, мол, он и виновен, то понесет наказание от своего государя. Но великий визирь был непреклонен.

– Пленника будут судить здесь, публично, по законам шариата.

Петруша томился в тюрьме Семибашенного замка Йедикюль до ноября. Уже начались переговоры о мире с русскими послами, а суда над заключенным все еще не было. Наконец, кадий вынес свой приговор: смертная казнь. Это возмутило русскую делегацию. Как? За что? В чем провинность? В том, что в руках русского моряка случайно оказалась фальшивая монета? Но кадий упомянул об отягчающих обстоятельствах – оскорбление и нанесение телесных повреждений янычарам, производившим задержание. Русская делегация отправила петицию самому султану. Рассмотрев ее, тот отменил решение кадия о смертном приговоре, но окончательный вердикт обещал вынести по завершении переговоров.

Однако переговоры затянулись надолго. Уже наступил новый, 1700-й год, а воз, как говорится, оставался всё там же. Мустафа II медлил с принятием решения. Условия, предложенные русской делегацией, обсуждались на конференциях, и ни один вопрос не находил консенсуса.

До самой весны Петруша промаялся в сырой холодной темнице. Послы, занятые дипломатической миссией, совсем позабыли о его судьбе, видимо, решив, что после помилования от смертной казни, осужденного освободили. Капитан фон Памбург и вовсе не интересовался судьбой своего помощника. Его больше заботило техническое состояние «Крепости» – в некоторых местах появилась течь, и корпус требовал ремонта.

Апрельским днем в камеру, где томился Петруша, вошли янычары, связали ему за спиной руки и повели в сторону порта. Пленник надеялся, что его, наконец, решили освободить и ведут на «Крепость». Но конвой направился к пришвартованной у причала галере.

Глава 5

Праздник Пасхи пришелся в 1700 году на 11 апреля. Осип Най к тому времени заканчивал на Воронежской верфи строительство пятидесятивосьмипушечного корабля «Черепаха», однако на празднование Христова дня был приглашен царем в Москву. Там встретился он со своим соотечественником Робертом Ирвином, пребывающим на Руси с дипломатической миссией. Сразу же после праздника Ирвин получил письмо от своего короля Вильгельма III, в коем было повеление отправиться по некоторым секретным делам в Константинополь. Для совершения этого вояжа, как было сказано в послании, в Керчи его будет ожидать английский военный корабль.

Переждав распутицу, в конце апреля оба англичанина двинулись в путь – Ирвин вознамерился добраться до Керчи через Воронеж, составив компанию соотечественнику, который отправлялся обратно на верфь. Осип Най решил по традиции засвидетельствовать почтение своему знакомому, елецкому воеводе Антипу Авдееву, а заодно проведать и государева поставщика Афанасия Струнина. В тереме воеводы собралась вся честная компания, в том числе и дочь купца Анастасия.

Англичане неплохо изъяснялись по-русски, поэтому беседа затруднений не вызывала. Дурной вестью было опечалено семейство Авдеевых – в Константинополе арестован Петруша. Английские гости хорошо знали сына воеводы – Осип Най, можно сказать, был его первым учителем и корабельного дела, и английского языка, а в доме Ирвина Петруша гостил во время обучения в мореходной академии.

– Это, безусловно, есть недоразумение, – уверенно заявил Ирвин. – Турки способны на провокация. Полагаю, его можно освободить, если заплатить выкуп.

– А сколько, сколько этот выкуп? – не удержавшись, тут же воскликнула Анастасия.

– Это трудно сказать. Может сто талеров, а может, и тысяча. Зависит от того, в чем его обвиняют и кому давать взятка.

Вернувшись домой, Анастасия открыла свою шкатулку с драгоценностями. Тут было и ожерелье из крупных самоцветов, и золотой перстень с красным яхонтом, и бусы из жемчуга, и брошь с изумрудами. Интересно, хватит ли этого на выкуп? Она твердо решила сама отправиться в Константинополь и освободить Петрушу. Заранее предвидя, что отец вряд ли отпустит её в столь далекий путь, Анастасия надумала бежать, не спросясь. Она тайно собралась в дорогу, рано поутру поднялась, оставила записку любимому батюшке в своей опочивальне и двинулась пешком по дороге к Воронежу. Пройдя несколько верст, девушка остановилась и стала поджидать возок, в котором ехали англичане.

Когда возок показался, она начала махать руками, и возница остановил лошадей.

– Как вы здесь оказались? – узнав ее, удивился Роберт Ирвин.

– Прошу вас, пожалуйста, умоляю! Возьмите меня в Константинополь!

– Мисс, но как я могу? А что скажут ваши родители?

– Я батюшке все объяснила, он не смеет меня удерживать. Я везу выкуп. Я должна освободить Петрушу! Должна, иначе… Иначе мне не жить!

* * *

Английский фрегат «Утренняя звезда» вторую неделю находился в гавани Керчи. Это был линейный военный корабль, сопровождавший торговые суда Левантийской компании с целью отражать нападения пиратов Средиземноморья. В Константинополе капитан «Утренней звезды» получил распоряжение короля доставить из Керчи английского дипломата для выполнения некоей секретной миссии. Капитан не знал даже имени этого дипломата. Ему было дано указание стоять на рейде, и каждый день с двенадцати до четырех часов пополудни по Гринвичскому времени отправлять к пристани шлюпку с английским флагом. В лодке должен находиться офицер, знающий секретный пароль.