Русский флибустьер

На берегу к причалу восемь невольников поднесли богатые носилки. Откинув полог, оттуда вышли мужчина и женщина, по трапу они взошли на борт галеры. За ними следовали несколько невольниц и трое слуг, которые несли поклажу. Мужчина и женщина поднялись на кормовую надстройку. Там, на верхней площадке, защищенной от солнца и дождя матерчатым тентом с бахромой, стоял капитан и рядом с ним три офицера. Они с почтением приветствовали прибывших.

Петруша узнал поднявшегося на борт мужчину – это был кадий, вынесший ему на суде смертный приговор.

– Кадий Юсуф с супругой, – пояснил Вильям. – Хозяин этой посудины. Видать собрались на морскую прогулочку.

Тем временем с берега убрали трап, несколько человек на причале толкнули галеру шестами, а шестивесельная шлюпка за привязанный к шпирону галеры фал развернула ее носом к выходу из залива. Свисток комита возвестил о начале движения. Аргузины прошлись по куршее – настилу между банок – и рукоятками плеток понукали гребцов взяться за весла, податься вперед и приготовиться грести…

Покинув Золотой Рог, галера взяла курс на запад и двигалась в видимости берега. Погода стояла солнечная и почти безветренная, море спокойное. Звук барабана задавал ритм гребли, комит и его помощники прохаживались по куршее от кормы к носу и обратно, следили за работой гребцов. До самой темноты гребля продолжалась без отдыха. Когда наступила ночь, вдали показались огни города. Капитан направил судно к берегу и, не доходя кабельтова, велел остановиться. Комит приказал гребцам выбрать весла, матросы на кабестане опустили якоря.

Гребцов оставили спать на своих рабочих местах. С рассветом их растолкали. Комит орал и щелкал плетью, отдавая команды то грести, то табанить, выполняя маневры. Галера зашла в порт и стала у причала. Рабов отковали от весел и загнали в трюмы.

Двое суток судно стояло в порту, на третьи по свистку комита рабов снова усадили за весла.

Глава 7

Каторжное существование в качестве раба на галере, пожалуй, самая ужасная, тяжелая и безрадостная страница жизни Петруши. Изнурительный многочасовой безостановочный труд, скудный паек из нескольких сухарей и глотка жидкой похлебки, побои, редкие часы отдыха сидя на банке или в тесном вонючем трюме и непрестанные думы о побеге. Его сердце рвалось на родину, где остались батюшка с матушкой, братья и сестры, а главное – Анастасия. Его Настасьюшка. О ней грустил он и денно, и нощно.

Он потерял счет дням, ему казалось, что прошли уже годы, хотя на самом деле шел всего лишь третий месяц его пребывания в рабстве. Комит и аргузины нещадно секли плетью гребцов, которые пытались переговариваться друг с другом. Тем не менее, Петруше удавалось перекинуться словцом то с Вильямом во время гребли, то со Степаном, когда на длительной стоянке всех рабов загоняли в трюмы.

– Можно ли, все-таки, удрать отсюда? – задавал он вопрос себе и своим товарищам.

Вильям лишь пожимал плечами:

– Если представится счастливый случай…

А Степан трогал изуродованное ухо:

– Спроста не получится. Нужен хороший план.

Галера кадия Юсуфа направлялась в Алжир, где после кончины дея Баба Хасана предстояли выборы нового дея. Юсуф имел поручение султана тайно оказать влияние на исход выборов, дабы деем стал нужный ему человек. Кадий спешил и требовал от капитана, не жалея рабов, мчаться в Алжир как птица. Когда до Алжира оставалось не больше двух дней пути, на судне буквально до капли закончилась пресная вода, поскольку погода последнюю неделю стояла изнурительно жаркая. Юсуф велел сделать остановку в Беджае для восполнения запасов.

Когда бочки были заполнены водой, дело шло уже к вечеру. Кадий вознамерился продолжать путь, но погода резко испортилась. Только что совершенно чистое небо заволокли черные тучи, пошел дождь, налетел шквалистый ветер. Начался сильный шторм. Выйти в море не представлялось возможным. Даже в гавани ощущалась буря, волны раскачивали галеру. Подходить близко к берегу было довольно опасно – прибой мог посадить судно на камни. Поскольку жена Юсуфа плохо переносила качку, кадий принял решение вместе с ней перебраться в лодке на берег. Капитан, его помощник и часть команды тоже покинули галеру, оставив ее на якоре пережидать шторм.

На судне, кроме рабов, остались надзиратели (комит и его помощники аргузины), несколько вахтенных матросов и янычары, несущие службу охраны. Близилась ночь, бухту окутывала кромешная тьма. Трюм, где томились гребцы, освещал лишь тусклый масляный фонарь, подвешенный к потолку. Но и в этом неярком свете Петруша заметил расшатавшуюся от качки железную скобу, скрепляющую шпангоут с продольным брусом. Петруше удалось вытащить эту скобу и с ее помощью разъединить звено цепи, которой были скованы его ноги. Освободившись от оков, он передал скобу Степану. Когда и тот снял с себя кандалы, они оба выбрались на палубу.

Галера раскачивалась на волнах, сквозь тучи не пробивался свет луны и звезд, поливал дождь, завывал ветер. Палуба была пуста – янычары укрылись от непогоды в кормовом отсеке, а надзиратели сгрудились под тентом на полубаке. Степан с Петрушей заметили еще одну крадущуюся фигуру, черную, словно тень. Этой тенью оказался Вильям. Видимо, в его голове тоже созрел некий план освобождения. Друзья остановились, приняв сначала темный силуэт за охранника, но когда Вильям приблизился, они узнали его и сквозь шум волн и ветра едва расслышали, как англичанин произнес:

– Сейчас или никогда!

Втроем они пробрались на камбуз. В камбузе горела свеча, кок и два его помощника спокойно дремали, привалившись к столу. Степан схватил полено и ударил кока по затылку. Тот не успел даже вскрикнуть. Петруша и Вильям взяли со стола кухонные ножи и вонзили их в спины спящих помощников кока. Вооружившись ножами, все трое прокрались к носу корабля, где укрывались от непогоды надсмотрщики. Поначалу в темноте комит принял их за янычар. Что произошло дальше, он так и не узнал, поскольку острый нож мясника вонзился в его сердце. Аргузины схватились за шамширы, но в это время Вильям и Степан перерезали веревки, удерживающие тент, и тяжелая, мокрая насквозь ткань накрыла их. Добить ненавистных надзирателей уже не составляло труда.

Покончив с надсмотрщиками, трое бунтарей завладели их оружием и инструментами, с помощью которых они освободили от оков остальных пленников. Почуяв неладное, на палубу выбрались янычары, завязалась схватка. Рабы были ослаблены тяжелой работой и скудным питанием, однако силы им придавало желание получить свободу. Немало каторжников погибло в этом сражении, но численный перевес был на их стороне. Все янычары в итоге оказались за бортом.

На берегу вспыхнули факелы, видимо, что-то подсказало туркам, что на галере Юсуфа происходит нечто неладное. Бунтарям стало ясно: надо срочно уходить. Каждый из них был готов погибнуть в морской пучине, но погибнуть свободным. Однако никого из восставших не покидала надежда, что есть шанс выжить. К восставшим примкнули и те вахтовые матросы, что оставались на галере. Ведь они тоже находились практически в рабском положении, да и выбора у них особого не было – либо разделить участь повстанцев, либо оказаться за бортом вслед за янычарами и надзирателями.