Русский гамбит генерала Казанцева
Шрифт:
«С учетом недостаточности материальной» налоги были установлены, в частности, и для населения Ингушского округа горского участка Терской области, как разъяснялось в соответствующих документах, «на покрытие расходов казны по управлению». Проживавшие в нагорных и равнинных районах края этнические сообщества платили подати не одинаково: там, где обеспеченность землей существенно отклонялась от нормы, они были в 2–2,5 раза меньше.
Фискальные льготы инонациональным сообществам предоставлялись иногда и в более существенных параметрах. Поселенные в пределах Северного Кавказа армяне, например, получили освобождение «… от государственных податей и службы на 10 лет, а от дачи рекрут и складочных на них денег — вечно».
Курс на сохранение фискальных послаблений для инонациональных сообществ в Российской империи выдерживался неизменно. Перед посещением
Купцы из инородцев повсеместно торговали без каких-либо ограничений наравне с русскими и «с обоюдною пользою». По сравнению с центральными великорусскими регионами, инонациональная периферия находилась отчасти даже в несколько привилегированном положении: значительную долю налоговых выплат покрывало русское население при примерном численном равенстве его с инородческим, на многие ее регионы в свое время не распространялось крепостное право, рекрутская повинность, соблюдалась стабильность традиционных хозяйственных устоев.
Размеры этих привилегий на рубеже XIX–XX веков вызывали обеспокоенность у части русской общественности. Эта тема подвергалась обсуждению и в различных отечественных изданиях того периода. Так, в 1896 году В. В. Розанов в одной из своих статей заметил: «Россия пользуется в самой России правами наименее благоприятствуемой державы».
В 1901 году российский политик и ученый, исследующий проблему национальных взаимоотношений в Российской империи, М. А. Миропиев, описывая положение инородцев в составе империи, пришел к выводу, что «политика предпочтения окраин центру ведет… к государственному разложению…» В этом есть доля истины, так как затраты на них в чем-то напоминают «ордынский выход», поставлявшийся с русских земель в ханскую ставку вплоть до обретения независимости. По мере расширения государственных пределов, судя по всему, восстановилось со временем перераспределение средств в пользу инонациональной периферии.
Тем не менее, необходимо учитывать и то, что такой ценой, в том числе, достигалась стабилизация неблагоприятных внешних геополитических условий, хотя эта цена для русского населения не была справедливой. Благами этой стабилизации пользовались все народы, входившие в состав империи. Их солидарное взаимодействие в историческом процессе создавало для нее более благоприятные территориальные и демографические возможности, повышавшие не только государственную, но и континентальную безопасность. Признание этих преимуществ вновь стало осознаваться в отечественной науке.
Известный публицист из зарубежной северокавказской националистической диаспоры в книге с весьма примечательным названием «Империя Кремля», увидевшей свет в 1990 году, вынужден был также признать: «От внешних завоеваний русский народ не богател, как западные народы от их колониальных грабежей…». Приспособленность российского менталитета к столь масштабному перераспределению средств являлась всегда по сути традиционной.
В результате разнообразных послаблений стремление к «безубыточному владению… окраинами» в России оказывалось нереализованным и на них производились огромные затраты, возлагавшиеся на государственную казну. В 1893 году на самом высоком правительственном уровне в Санкт-Петербурге в очередной раз, например, было признано: «Кавказ принадлежит к числу богатейших областей нашего Отечества, между тем в финансовом отношении ничего не приносит государственному казначейству, кроме ущерба».
Это признание было доведено до сведения краевых властей, но для изменения положения так ничего и не было предпринято вследствие нежелания нарушить установившуюся систему отношений.
Убыточными были даже, как вспоминает генерал П. Г. Курлов, один из достаточно информированных представителей высшей правящей элиты начала ХХ века, Финляндия и Польша. На них также тратились средства, весьма ощутимые для бюджета.
В отличие от стран, зависимых от Запада, из-за геополитических особенностей формирования, отсутствия дискриминации в системе государственных отношений и близости расположения российская периферия неизбежно утрачивала окраинные признаки, постепенно втягиваясь в совместное развитие с собственно русскими областями и губерниями. Все указывает на то, что она не являлась колониальной, с классическим сочетанием признаков метрополий, куда перекачивались средства, и зависимых территориально отдаленных колоний. При различных вариациях
формирования этой периферии в России неизменно ставились совершенно иные геополитические задачи, решение которых при колониальной структуре организации государства было бы невозможно.5.2. Спокойствие и безопасность России! Были другие пути?
Из-за своего пространственного положения на стыке Европы и Азии, в зоне соприкосновения различных культур и цивилизаций, отличавшейся помимо всего в прошлом повышенной конфликтностью, Россия вынуждена была постоянно сдерживать или отражать агрессивные нашествия из сопредельного зарубежья. И в этом противостоянии она выполняла вместе с тем великую, пока, к сожалению, непризнанную, миссию объединения и защиты окружавших ее малых народов. Трудно рассчитывать на то, что местные народы сохранили бы свою национальную независимость от Турции или Ирана, если даже такие крупные и организованные государства, как Грузия и Армения, подверглись массированной военной интервенции и отторжению территорий на рубеже XIX–XX веков.
Россией в свое подданство народы принимались преимущественно добровольно, и она оберегала их от опустошительных вторжений, иногда даже от полного уничтожения своими государственными границами и военной мощью.
Противоречивые тенденции в установлении единства России и Кавказа, где преобладают проявления ненасильственной солидаризации в этом процессе, отмечал В. Б. Виноградов, внесший особый вклад в становление новых концептуальных представлений по рассматриваемой проблеме. Несмотря на обоснованность приводимых доказательств, его взгляды не получили в свое время поддержки в кругах научной общественности и были подвергнуты массированной критике. Начавшаяся в связи с этим еще в начале 80-х годов ХХ века дискуссия продолжается и в наши дни. Так, Г. В. Заурбекова, автор недавно опубликованной статьи «Сепаратизм в Чечне», по-прежнему утверждает: «Вред делу взаимного доверия народов, причиненный концепцией добровольного вхождения Чечни в Россию, неоспорим и огромен». Объяснение этому она усматривает в том, что «многолетняя эпопея борьбы с царизмом была объявлена антинародной и что целые поколения гибли в этой борьбе, одурманенные религиозным фанатизмом и невежеством».
Но именно идеализация Кавказской войны, состояние исторических знаний о ней, сложившееся в 20–30-е годы ХХ века и в последующие десятилетия, не в последнюю очередь способствовали разрастанию современной трагедии в регионе. Приверженцы сепаратизма не раз заявляли: «Россия нас завоевала!», хотя, как показывает углубленный анализ, если рассматривать край в целом в период вхождения в состав России, силовая составляющая здесь отнюдь не являлась преобладающей.
К сожалению, немногие российские ученые на Международной научной конференции, состоявшейся в Махачкале в 1998 году и посвященной спорным вопросам и новым подходам к интерпретации различных составляющих Кавказской войны, высказались в явном виде против идеализации борьбы горцев в ХIХ веке. Особую группу в этом вопросе представляют исследователи исторических аспектов присоединения Северного Кавказа к России Б. Г. Алиев и М.-С. К. Умаханов. Их теоретический конструктивизм, отличающийся выверенностью аргументов и разносторонностью исследований, несомненно способствовал преодолению крайностей в рассмотрении данной проблемы.
Кавказская война явилась следствием внутрирегиональных, в том числе и внутригорских противоречий. Отражением их являлась, в частности, государственно-политическая солидаризация значительной части населения Кавказа с Россией. Показательна в этом отношении, например, героическая защита небольшим русским отрядом при поддержке местного населения армянской крепости Шуша во время нашествия в 1826 году персидских войск. Аббас-Мирза, руководивший осадой, решил жестокостью и коварством склонить на свою сторону находившихся в крепости армян и тем самым принудить гарнизон сдаться.
Рассчитывая на то, что духовенство всегда пользовалось у этого народа непререкаемым авторитетом, он приказал подвести под крепостные стены несколько сот армянских семей из окрестных сел вместе с архиепископом. Под страхом угроз «перебить всех» священника заставили уговаривать соотечественников «сдать крепость хотя бы ради спасения стольких человеческих жизней».
Но в ответ на уговоры армяне стали кричать со стен, что «они не изменят русским и сами увещевали своих братьев покориться печальной судьбе, которая их ожидает, ибо пусть лучше погибнут несколько сот человек, чем весь народ подпадет под тяжелый гнет…»