Русский лабиринт (сборник)

Несть родственнические связи, ибо имя родов своих ни за что почитают, но каждый живет для себя. Несть дружбы, ибо каждый жертвует другом для пользы своя; несть верности к государю, ибо главное стремление почта всех обманывать своего государя, дабы от него получать чины и прибыточные награждения; несть любви к отечеству, ибо почти все служат более для пользы своей, нежели для пользы отечества; и наконец несть твердости духу, дабы не токмо истину пред монархом сказать, но ниже временщику в беззаконном и зловредном его намерении попротивиться».

Узнаете? Михаил Щербатов излил свою совесть работой «О повреждении нравов в России» около 1787года, а как для нас нынешних писано. Почти четверть тысячелетия(!) прошло, а «несть любви к отечеству, ибо почти все служат более для пользы своей» Не только служат, практически все делают для пользы своей: играют за национальную сборную, застраивают территории последних усадьб времен Голицына и самого Щербатова – памятников отечественной культуры, совершают «панк-молебны» в храмах, ведут сограждан на протестные митинги, и даже публично исповедуются с телеэкрана. Неглубокий ум споткнется здесь и проворчит в сторону автора – ну вот, смешали все в одну кучу, не вижу связи. Ум более проницательный легко продолжит список.

Поскольку у всех этих событий, составляющих нашу информационную среду, один корень и одна причина – личная польза. Именно она – «презренная польза» по А.С Пушкину, пренебрегать которой не собирается никто, кроме «избранных счастливцев праздных». Корень один, ствол один, а ветки растут в разные стороны. Кривые, безлиственные, разной толщины и сучковатости, но одинаково безобразные. Ибо почва, на которой произрастает этот заколдованный лес, – нажива. Не просто желание хорошо и комфортно жить, нет, это было бы понятно и объяснимо. Нет, в целой России заменен предмет достоинства. Если раньше ты был тем, что ты сделал, ныне ты то, что ты купил.

Идет повсеместная торговля и предметом торга становится всё – потому что обязательно найдется тот, которому нечего продать, кроме – и еще один список: достоинства, долга, чести, детей, родителей, органов, целомудрия и прочая и прочая. Персонаж повести Гоголя «Невский проспект» художник Пискарев пошел вслед за незнакомой барышней, «красавицей мира», испытывая восторг от красоты, от чистоты этих ангельских черт мадонны Перуджиновой кисти – и пришел в бордель.

Не в силах перенести этого противоречия между достоинством красоты и ее отовариванием, он перерезал себе горло. Если бы он знал, что минет меньше полутора веков и порнозвезд (хотя понятие «звезда» здесь малоупотребимо) будут показывать на федеральных телеканалах, а проституция станет «рейтинговой» профессией, то что бы сделал несчастный художник?

Уж верно не стал бы резаться – потому что разочарование порождается исключениями, пусть и трагически контрастными. Но когда это становится нормой – причем нормой прибыли – смысла кончать с собой нет – это не красивая бл…ь вне нравственной системы, это ты уже сам вне системы бл…ей. Остается плюнуть, да напиться с теми, кто еще тебя не продал.

Я спрашиваю тележурналистку одного желто-зеленого федерального канала перед интервью – ведь вы сами себя порочите, когда показываете, причем восторженно показываете откровенных и вашими усилиями известных порнозвёзд. Она мне в ответ – у нас свободная страна, а они дают рейтинг. А рейтинг – это рекламные деньги, нажива, польза. А вы знаете, спрашиваю, как называются люди, зарабатывающих на проститутках? Никто же не будет спорить, что порно – это проституция перед камерой? Журналистка молчит, но по глазам вижу, что меня уже ненавидит.

И если покрывающая бл…ство – бл…ь вдвойне, то проповедующая – втройне? Вдесятеро? Но в этой системе нет морального счета. Есть рейтинг – счетчик денег. Если завтра будет выгодно показывать убийство в живом эфире – они это сделают. Заплатят маньяку за установку веб-камеры на бейсболке и сделают. Прикрываясь свободой, конечно. И будут еще претендовать на какую-нибудь телепремию – за креативность. Думаю, что та журналистка, которая с гордостью за телеканал (!) рассказывала мне, что они первыми пустили проституток в эфир и срубили огромный рейтинг, жалела в душе, что не поставила мини-телекамеру на автомат Брейвика. Вместо оптического прицела. Это был бы гарантированный максимальный рейтинг и огромные барыши. И только во вторую очередь – улика.

Иван Карамазов ведь не утверждал окончательно – он вопрошал. Почти зная ответ, пугавший его самого и открывающий все последние шлюзы под мутным напором полной и окончательной свободы – от всех и от всего. «Если Бога нет, значит всё позволено?» Но ведь не Бог позволяет или не позволяет, а мы сами, вернее, чувство достоинства, заложенное в нас, во всем народе. Если не стыдно быть проституткой, то почему должно быть стыдно выкрикивать похабщину в храме Христа Спасителя? Не стыдно, потому что выгодно.

Если эти самки человека сами себя называют «разнузданные вагины» – а это один из переводов английского слова «riot» – то в русском языке есть слово покороче – бл…и. Да, опять они… Видишь, читатель – ветки-то разные, дерево одно. А если Бог есть? Тогда есть и бессмертие души. Для души такая цена – самая дорогая, хотя выгоды не приносит. И нельзя попустить распродавать ее по мелочи – ради наживы. Даже если самому посессору этого хочется. Но как при торгово-развлекательной демократии что-то не попущать? У нас же свободная страна – вопиют со всех сторон. У нас свобода – выпустите бедных хрупких девочек на эту свободу, к деткам, они же просто пошалили.

Если бы средний Карамазов видел, как бл…и разухабились в храме, он бы конечно горло себе резать не стал. Он переиначил бы «Великого инквизитора». Например, так – престарелый кардинал спрашивает Христа: «Ты видишь, что они сделали с Домом Твоим? Я охранял Церковь Твою на пороге её, но Ты сам дал свободу овцам своим. И вот стадо Твое не просто разбрелось, оно гадит в Доме Твоем. Не для таких ли Твои слова о мече, что Ты принес на землю? Я – страж стада Твоего, потому что я – страж Дома Твоего, ибо нет одного без другого».

Уж не поручусь, что Спаситель поцеловал бы литературного Торквемаду, но логика любого строительства предусматривает защиту от разрушения изнутри. Будь то Церковь или государство. Особенно у нас, у русских, которых силой завоевать невозможно исторически. Даже татаро-монгольское иго было «наложением ханской власти поверх княжеской», по словам историка. Да, Русь платила «выход», князья получали ярлыки на княжение, но целостность страны, ее государство, ее вера, ее земля оставались нетронутыми. Не взять Русь внешней силой. А как взять?

Ответ мы наблюдаем последние двадцать «демократических» лет. Изнутри. Торговлей. Всеобъемлющей, всеохватывающей и всепроникающей торговлей. И сделать-то нужно малость – превратить мошну в показатель достоинства человека. По научному – овеществление человеческих отношений. А по народному – стыд на дне мошны не виден. Ты то, что ты купил. Что ты сделал – интересует только в этом аспекте – что ты сделал, чтобы купить? И вот современная Русь начинает разлагаться – земля становится территорией на продажу, народ – населением, то есть определенным количеством потребителей/избирателей, церковь – местом черных панк-молебнов, государство – ненавистной чиновничьей стаей, требующей немедленного разгона, а то и посадки.