Русский политический фольклор. Исследования и публикации
Шрифт:
Внутрицерковная критика «Сказания», начатая А. Кураевым, главным образом фокусируется на такой канонически небезусловной специализации Матроны, как исцеление от порчи через изгнание беса: «Это скорее жизнеописание какой-нибудь магической целительницы и ясновидицы вроде Ванги, но не христианки» (Кураев 1998: 217). В тексте «Сказания» приводятся описания процедуры избавления от порчи посетителей Матроны, в основном таких же, как она, мигрантов, переехавших из деревни в большой город, ее односельчан и дальних родственников, очень близкие традиционным фольклорным нарративам о колдовстве: «Одну больную привезли, порченая была. Матрона ей рукой по голове водит, другой рукой крестит, а сама читает. Больную вырвало в таз, враг вышел, ящерица с рожками, и кружит по тазу. Мать плеснула в таз кипятку, ящерица сдохла, она ее в туалет спустила. А Матрона потом сказала: Надо было ее посадить в баночку и закрыть крышечкой, ведьма бы сама и пришла» (Жданова 1993: 50). Указывает Кураев и на ряд догматически сомнительных историй, зафиксированных в этой книге. Он заявляет даже, что в случае церковной канонизации он сам вряд ли сможет искренне молиться Матроне: «книжка Ждановой содержит слишком много оскорбительных для христианского слуха высказываний, которые звучат от имени Матроны. И пока не доказано, что сама Матрона этих
Поскольку никаких других источников, кроме «Сказания», для составления жития и акафиста не было, оно, неоднократно издававшееся большими тиражами, фактически и легло в основу последних. Изгнание бесов как особое призвание этой святой зафиксировано в тексте акафиста [214] , составленного к прославлению Матроны Московской: «беснующимся – духов злобы отгнание» (икос 5), «непрестанно ведущи брань с силами тьмы, обличающи козни и коварства их и изгоняющи бесы от одержимых» (кондак 9), «добрая воительнице Христова, мечем молитвы демонския полки устрашающая» (икос 11).
214
Есть два акафиста Матроне. Первый, назовем его каноническим, публикуется в основном в изданиях Покровского монастыря, где находятся мощи Матроны; во всех светских и других церковных издательствах публикуется обычно второй акафист, назовем его альтернативным, во втором акафисте сюжет изгнания бесов также представлен: «бесов от человек страждущих изгоняющая» (икос 5); «безкровная мученице Христова, злейшаго мучителя, диавола, победительнице» (икос 7); «ты же недуги изгоняла еси, бесов изгоняла еси» (кондак 12). См. также примеч. 25.
Однако не истории о поражающих воображение случаях экзорцизма волнуют современных почитателей Матроны – в более поздних версиях жития, равно канонических и «вольных», эти сюжеты совершенно исчезают, видимо, как раз по причине своей фольклорности. В то же время история встречи Матроны со Сталиным, вообще не замеченная Кураевым, оказывается на удивление живучей. Будучи изгнанной из официальной версии жития, она появляется, видоизменяясь, в разнообразных авторских его вариантах и получает визуальное воплощение в иконографии.
Визит Сталина к Матроне: версии
В «Сказании» сюжет посещения Сталиным Матроны осенью 1941 года встречается дважды: в пространной версии, записанной в форме мемората, и версии сжатой. Начнем с первой, записанной от уже упоминавшейся Антонины Борисовны Малаховой, которой позже, при подготовке Матроны к канонизации, будет поручено фиксировать свидетельства о чудесах на могиле (На могиле Матушки 1997: 120).
В августе 1989 года на кладбище, где захоронена мать Матрона, пришла женщина лет восьмидесяти и сказала Антонине [215] ,которая постоянно ухаживает за могилой Матронушки, что она дочь подруги матери Матроны.<Она рассказала:> «Мой дядя, Никита Ермаков, работал во время войны в Кремле, подвозил продукты. Когда немцы приблизились к Москве, вот-вот возьмут, то Сталин стал готовиться к выезду из Москвы. Мой дядя сумел к нему подойти и сказать, что есть такая блаженная мать Матрона, прозорливая, которая может сказать Вам, как поступить: уезжать или нет. И дал адрес. К ней он приезжал, она сказала: «Русский народ победит, победа будет за тобой. Из начальства ты один не выедешь из Москвы»». Антонина это слышала раньше, но не верила. После рассказа дочери подруги матери матушки Матроны, она вспомнила рассказ академика Александра Николаевича Бакулева, который лежал в 1964 году в Первой городской больнице, в институте сердечно-сосудистой хирургии (он построил этот корпус на свои деньги), где работала медсестрой Антонина, обслуживая этот пост. Он доверительно относился к Антонине и сказал: «Спрашивай у меня все, что захочешь, я сам начал работать санитаром, я такой же простой человек, как и ты». Антонине пришла мысль спросить, почему после смерти Сталина его так унизили? Он ответил, что Сталин расстрелял много, очень много хороших людей, а я на это отвечала, что ему Берия подсовывал документы, которые вредили Русскому народу и государству. «Как же не было никого, кто раскрыл бы ему глаза на все?» – «А почему же народ так его хоронил?» Бакулев ответил: «Потому что все знали, что он до последнего не покинул Москву».
215
Согласно «Сказанию», она родилась в деревне в восьми километрах от Себено, впервые посетила Матрону вместе со своей матерью в возрасте 22 лет в 1951 году. Работала в больнице сначала в котельной, потом главврач ее повысил до завскладом, потом стала работать в бухгалтерии; наконец, она «выучилась» и стала медсестрой.
Как-то Бакулев рассказал Антонине, что Сталин до последнего не покинул Москву. В это время Бакулев был вместе с ним, главным хирургом г. Москвы – все командование отступлением было на Сталине. «Мы со Сталиным И. В. сутками не спали. По сообщению, что немец завтра будет в Москве, мы вечером с семьями отправились на Белорусский вокзал, с которого отправлялось ранее все Правительство, в 21 час. Сели в поезд. Утром видим в окно, что мы на месте, при вокзале. В вагоне был телефон – я первый проснулся, взял трубку, спросил: «В чем дело, почему нас не отправили?» Мне ответили: «Немцы отступили от Москвы»». Таким образом подтвердились и исполнились слова Матушки, что он один из начальства не выйдет из Москвы (Жданова 1993: 26–28).
В этом тексте о встрече Матроны со Сталиным видны следы широкой общественной дискуссии второй половины 1980-х – начала 1990-х годов о роли Сталина в советской истории, в частности его личной ответственности за репрессии 1930-х годов и личного вклада в победу СССР во Второй мировой войне. В беседе с А. Н. Бакулевым (1890–1967, из вятских крестьян, известный врач-хирург, удостоенный многих государственных наград, с 1941 по 1953 год главный хирург лечебно-санитарного
управления Кремля) Антонина предлагает типично фольклорное представление о добром царе, которого обманывают коварные чиновники (Берия, Каганович [216] ). Академик Бакулев и медсестра Антонина представляют в этом отрывке «интеллигентскую» и «народную» версии оценки советской истории 1930–1950-х годов. Им удается прийти к компромиссному решению: осудить Сталина за репрессии, но оправдать за то, что он «не покинул Москву» и выиграл войну. Правда, эта дискуссия о Сталине факультативна для основной цели вставки с рассказом о беседах с Бакулевым; она нужна автору прежде всего для того, чтобы документально, со ссылкой на авторитетный источник, подтвердить прозорливость Матроны: сказала, что он не покинет Москву, и так оно и случилось.216
«Как-то сказала: «Кто знает, может Господь и простит Сталина. Он сам пленник». Я спросила: «У кого?» Она – «У Кагановича и всех Тех!» Показывала, как перед смертью Сталин будет кричать: «Что вы, что вы!» А по одной стороне постели будет стоять Каганович, а по другой стороне сестра его. «Что хотите делать со мной?» А Они наложат подушку на него. Это было сказано Матронушкой в 1943 году» (Жданова 1993: 113–114).
«Сказание» отличает обилие реалистических деталей, говорящих многое о среде, в которой поддерживалось почитание Матроны Московской, – советских крестьянах. В него вошли истории о коллективизации и раскулачивании, о помощи Матроны в продаже коровы, которую ведут из Тульской области продавать в Москву, и т. п. Все эти истории рассказывают об ошибках, которые можно исправить, обратившись к вышестоящему начальству и заручившись поддержкой Матроны. При этом помощь Матроны осуществляется не через ее вмешательство в решения «начальства», а через чудесное обеспечение доступа к нему. Например, девушке Шуре обращение к Матроне помогает обойти огромную очередь к Калинину: «Неожиданно к ней подошла незнакомая женщина, сказала: «Пойдемте со мной, я вас другим ходом проведу». Провела кругом, поднялись они на 7-й этаж, и в кабинет Калинина. Он говорит: «Садитесь, что случилось у вас?» – «У нас взяли лошадь, корову и землю, – отвечает Шурка, – что ж нам, помирать с голоду?» – «Нет, это неправильно, вам все отдадут. Идите, не волнуйтесь». На другой день она уехала домой. Тетя Наташа ее встречает: «Шурка, где ты была-то? Все нам отдали – корову, лошадь». Так они и жили единоличниками» (Жданова 1993: 20–21).
Иными словами, Матрона ведет себя как традиционная деревенская «знающая», которая может при помощи специальных молитв или заговоров обеспечить доступ к властям.
Интересно, что в рассказах об арестах и несправедливом раскулачивании отсутствует какая-либо критика советского режима. Обратившая внимание на это обстоятельство Э. Кахла трактует его как призыв составителей жития к лояльности светским властям, приспособлению к существующему порядку (Kahla 2007: 97–98). Однако важно понимать, что житие написано после падения советской системы, и у агиографов не было причин эту систему оправдывать. Думается, для объяснения эта особенность текста дает возможность делать выводы не о политической позиции агиографов, а о модусе их религиозной креативности. Здесь мы имеем дело с попыткой вывести новую формулу святости. Святость Матроны и других советских стариц заключается не в борьбе с властями, а в принятии новых условий существования православной веры. Собственно, феномен женского старчества является продуктом советского православия, вернее, его постсоветского осмысления.
Деревенское происхождение почитателей Матроны явствует и из таких ее чудес, как обличение женщины, продававшей молоко, в которое попала мышь, помощь в поиске потерявшихся лошадей, советы относительно покупки коровы и проч. Неудивительно, что все эти истории совершенно исчезают из последующих популярных кратких изданий жития Матроны: вероятно, слишком они экзотичны для современного читателя. В то же время «деревенские» истории сохраняются в монастырских изданиях жития – и Ново-Голутвина, и Свято-Покровского, где находятся мощи Матроны.
История о встрече со Сталиным, организованной через земляческую сеть деревенских мигрантов из Себено, также не вошла в последующие многочисленные издания жития Матроны. Исключением является переиздание «Сказания» братством Александра Невского (Переславль-Залесский) совместно с Ново-Голутвиным монастырем, но и в нем первоначальный рассказ укорочен и значительно отредактирован. Приведу его начало:
Мой сын (рассказчицы, поведавшей свою историю А. Малаховой; в первоначальной версии – дядя. – Ж.К.) во время войны подвозил продукты в Кремль. И однажды, увидев Сталина, он набрался смелости и сказал ему: «Иосиф Виссарионович, вы хотите узнать, кто выиграет войну? Есть прозорливая женщина, которая может Вам все рассказать. Она живет по адресу: Арбат, Староконюшенный переулок». И вскоре Сталин действительно посетил блаженную Матрону. Это было в 1941 г. Блаженная Матрона его приняла и постучала по правому плечу: «Красный петух победит. Победа будет за тобой. Ты один из начальства не покинешь Москву» (Житие и чудеса 1998: 60; Житие святой 1999: 60).
В этом варианте сюжета упрощенный «земляческий» нарратив соединяется с другим, более коротким рассказом из текста Ждановой: «Люди рассказывают, что Сталин был у Матроны, она ему не велела уезжать из Москвы, похлопала его по правому плечу и сказала: «Красный петух победит»» (Жданова 1993: 77).
Предсказание победы красного петуха (над белым) [217] – сюжет, типичный для крестьянского эсхатологического фольклора, – лишний раз указывает на социальную среду, в которой происходило почитание Матроны. В такого рода рассказах эта битва обычно соотносится с победой русских (красного петуха) в Великой Отечественной войне (ср.: Белова 2004: 408–410; Панченко 2006: 236, 243). Как правило, при этом сообщается, что предсказание исхода битвы записано в Библии, см., напр.: «<Во время войны в Луганске> бабка по Библии читала, што красный петух белово победит: красный петух – мы, а белый – немец» (Мороз 2006: 270). В современных «городских» текстах о Матроне «красный петух» утрачивает фольклорные эсхатологические коннотации (см. о них: Панченко 2004: 363), становясь просто примером иносказательности, вообще свойственной речи старцев.
217
Цвет «русского» петуха определенно связан с именованием соответствующей, Красной, армии, противником которой была армия Белая – отсюда цвет петуха-соперника. Ср.: Козлова 2008.