Русский щит. Роман-хроника

С отъездом сестры у Дмитрия в Переяславле из родичей остались только братья, малолетний Даниил да Василий, забившийся, как медведь в берлогу, в свое Заболотье. «Недосуг жениться, недосуг! — не раз повторял Дмитрий на уговоры бояр: — Вот закончу с новгородскими делами, тогда…» Но время шло, а делам не было конца. Одиночество стало тяготить. И все же о свадьбе думать рано…

— Венчаться буду в стольном Владимире, в Успенском соборе! — неожиданно вслух сказал Дмитрий, провожая глазами обоз Довмонта.

Антоний понимающе улыбнулся:

— Так и будет, княже. Чаю, недолго осталось ждать…

Накануне Филиппова дня великий князь Ярослав Ярославич разослал гонцов в Кострому, Ярославль, Ростов, Углич, Белоозеро, Суздаль, Переяславль, Городец и другие города — звать удельных князей в поход на немцев.

Дмитрий принял великокняжеского гонца приветливо, посетовал на трудности пути: «Зимой через наши леса ехать опасно. Видно, защитил бог посла рукою своею крепкою, не дал погибнуть». Гонец понял намек. Что и говорить, в зимнее время нелегко войску в случае нужды дойти до Плещеева озера!

На просьбу великого князя поспешить в Новгород с полками Дмитрий ответил уклончиво. Сказал, что много переяславцев полегло в раковорской битве, а новонабранное войско еще не обучено, выводить его в поле неразумно. «Подумаю со своими боярами, кого можно послать. О решенье сообщу великому князю позднее…»

С тем и уехал владимирский гонец из Переяславля.

Другие князья тоже отвечали гонцам неопределенно. Жаловались на неурожай, на падеж коней, на собственное нездоровье. Наотрез никто не отказывался, но и войска не посылали.

Антоний довольно потирал руки:

— Посмотрим, как вывернется великий князь! Надеяться ему будто бы не на кого…

Ярослав рассылал гонцов с новыми грозными грамотами. Князья опять обещали подумать, клялись в верности, но не трогались с места. «Не воевать же вместо немцев со своими князьями!» — в отчаянье думал Ярослав.

На исходе ноября великий князь решился на последний, вынужденный шаг. Он попросил помощи у великого баскака Амрагана.

После Батыева погрома, когда князья русские признали власть Орды, во всех городах были посажены ханом баскаки, следившие за сбором дали, за верностью князей, за исполнением ими ханских повелений. В стольном Владимире, при великом князе, сидел баскак великий, старший над остальными баскаками.

Своего войска баскаки не имели, только охрану, две-три сотни нукеров-телохранителей. Баскаки были сильны не войском, а именем ханским. По слову баскака приходили из Орды тумены, обрушивались внезапно, как степной вихрь карали непокорных и снова уходили в степи — до следующего зова. На этом держалась власть Орды над землями, где после завоевания прежние князья-правители были оставлены вассалами хана.

Но у Амрагана, в отличие от других баскаков, была и военная сила. Совсем недалеко от Владимира, в Мещере, стояли юрты зятя Амраганова, знатного мурзы Айдара, предводителя многотысячного войска.

Об этом войске вспомнил Ярослав Ярославич, когда растаяла надежда на помощь удельных князей.

Великий баскак Амраган долго не раздумывал. Поход сулил богатые подарки от Ярослава, даровой корм лошадям, военную добычу. «Храбрые воины Айдара пойдут с тобой, князь! — сказал баскак Ярославу. — Но позаботься о награде, ибо поход дальний и трудный…»

Нескончаемыми черными потоками двинулась конница мурзы Айдара из мещерских лесов через Клязьму. Воеводы великого князя показывали татарам удобные дороги на север.

Не войной пришли в этот раз татары на владимирскую землю. Городов не осаждали, деревень не жгли, людей не рубили своими страшными кривыми саблями, но все крестьянские дворы, стоявшие близ проезжих дорог, были ограблены ими дочиста. Татары выбивали топорами двери клетей и амбаров, выгребали из сусеков запасенный на зиму хлеб, выносили из изб и укладывали на телеги домашний скарб.

Смерды в разоренных деревнях сжимали кулаки от бессильной ненависти. Жаловаться было некому: ордынцев позвал сам великий князь!

…Так когда-то наводили на Русь половецкие рати озверевшие в усобицах князья, платя степнякам за помощь русской кровью и русским богатством, отдавая на разграбленье земли князей-соперников…

Старики пророчили новые беды: «Черные годы опустились на землю Русскую! Трепещите, люди!»

Как стая саранчи, пожиравшей все на своем пути, прокатилась конница мурзы Айдара от Клязьмы до Волги. Возле города Кснятина мурзу ожидали великий баскак Амраган и Ярослав Ярославич. Здесь собрались полки, которые великий князь сумел вытребовать для похода: владимирцы, суздальцы, тверичи, ярославцы, понемногу ростовцев и белозерцев.

Дальше великокняжеское войско и тумены Айдара двигались вместе и возле Новгорода тоже остановились рядом: мурзы Айдара — против Неревского конца, воеводы великого князя — против Людина.

Замер Новгород в тревожном ожиданье.

Ярослав Ярославич повел себя властно и неуступчиво. Устрашенные новгородцы ни в чем не перечили. Чужая грозная сила, притаившаяся в черных татарских кибитках за городскими стенами, была сейчас на стороне великого князя.

Из пригородных вотчин и деревень потянулись в татарский стан обозы с говядиной, битой птицей, овсом. Так распорядился посадник Павша Онаньич, и бояре с ним согласились. «Пусть досыта едят нехристи, пусть хоть подавятся новгородским добром, лишь бы сами по амбарам не шарили!»

Прибытие татарского войска нагнало страх не только на новгородцев. Устрашились и немцы, спешно снарядили посольство от всех своих городов.

Немецкие послы били челом великому князю и баскаку Амрагану: «Мир даем по всей вашей воле, пленных возвращаем, а от земель по Нарове отступаемся навечно!»

Неслыханные по богатству подарки получили от немцев баскак Амраган, мурза Айдар, темники и тысячники ордынского войска.

— Мирись, князь! — приказал Ярославу баскак Амраган. — Ибо сказано: обогатившись, не тряси переметной сумой на дороге войны, рискуя потерять уже добытое…

Немалые дары получили татары и от Новгорода: за то, что согласились уйти добром, не разоряя новгородских волостей.

Вскоре ушли по своим городам низовские полки. С Ярославом на городище осталась только владимирская дружина.

Великий князь считал, что желаемое уже достигнуто: Новгород покорен, настало время пригнуть до земли новгородских вечннков! Не обеспокоил Ярослава и ханский ярлык, неожиданно привезенный из Орды давнишним знакомцем, мурзой Мустафой.

«Менгу-Тимурово слово князю Ярославу, — торжественно прочитал Мустафа, развернув пергаментный свиток с красной печатью на шнуре. — Дай немецкому гостю путь на свою волость! Да будет дорога везде чиста рижанам и иных немецких городов торговым людям!»