Русский вираж

— Товарищ полковник, разрешите с вами поговорить как мужик с мужиком? — И, увидев удивленный кивок, Казак начал: — На самом деле, ситуация такая…

Над летным полем аэродрома «Галф-Бизнес» вполнакала зажглись прожектора — начало темнеть. Длинный топливозаправщик отползал от стоянки выставочных самолетов, и, глядя ему вслед, Сергей Саломахин сообщил Казаку:

— Пуганая ворона куста боится. То машины на поле не выпускали, а теперь, наоборот, централизованную заправку отменили. Думают, снаряд два раза в одну воронку попадает, или все же попадает, а?

— Да, да, конечно… — невпопад ответил Казак.

— Эй, парень, да ты где? — потормошил его Саломахин, и Казак отозвался:

— Все нормально… Слушай, Серега, ты все как следует подсоединил?

— Спрашиваешь! В лучшем виде. Только меня интересует, где там твои орлы? Казак глянул на часы.

— Да вот, должны уже были появиться… Ладно, давай держать график. Запускай двигатель.

Саломахин, прищурив глаза, глянул на Казака:

— Ну смотри, Николай. Разобьешь машину — лучше мне не попадайся!

— Будь уверен, не попадусь, — успокоил Казак. За этот день «частные лица» успели сделать и добыть многое, но вот с парашютами получилась неудача: покупать их в открытую было неразумно, а достать «левыми» путями не удалось.

Инженер скрылся в кабине, и через несколько секунд к обычной симфонии аэродрома добавился звук еще одной турбины. Неторопливо проходящие по полосе четыре солдата с автоматами — военный патруль — синхронно повернули головы и так же синхронно отвернулись.

— Ну давайте, давайте же… — процедил себе под нос «хлюпик-интеллигент», глядя в бинокль на патруль. — Ползете как мухи сонные!

— Думаешь, услышат и шевелиться начнут? — с издевкой спросил один за «бандитов на выезде».

Оба они, одетые в серые комбинезоны обслуживающего персонала, сидели по-турецки на пустой багажной тележке. Она была последней, четвертой, в маленьком составе, подцепленном к автоматическому буксиру. На первых трех лежала поклажа, накрытая зеленым брезентом. Как бы случайно, в одном месте из-под брезента виднелся бок большой авиационной покрышки.

— Больше ждать нельзя. Поехали! — скомандовал «хлюпик» и щелкнул кнопкой на маленькой округлой коробочке, похожей на беспроводную компьютерную «мышь». Мотор электрокара загудел, и состав из тележек с заметной натугой тронулся с места, словно буксировщику давно уже пора было на подзарядку. Но на самом деле аккумуляторы у кара были вполне свежие, а вот груз в тележках лежал гораздо более тяжелый, чем тот, на который они рассчитывали.

Двигаясь вдоль проложенного под бетоном кабеля, кар протянул состав почти вдоль всего аэродрома, предупредительно останавливаясь перед каждым перекрестком. Двое пассажиров в серых комбинезонах не были чем-то необычным: местный персонал часто пользовался таким попутным транспортом, благо водителя нет и некому согнать безбилетников. Патрули не обратили на состав особого внимания, зная, что маршрут каждого автоматического буксира задается и отслеживается компьютером в центре управления и без его разрешения ни одна такая тележка не тронется с места. И никто из них не заметил, что на самом деле кар переходит с одного маршрута на другой, подчиняясь нажатиям клавиш на «мышке». В центре управления же маршрут состава отмечался как проверочный и никакого беспокойства не вызвал: пусть погоняют машинку после ремонта в ручном режиме, а потом и на дистанционное управление передадут.

Около стоянки «СМ-97» состав завернул и остановился рядом с самолетом.

— Опаздываем! — бросил нервничающий Казак, и «бандит» сделал в ответ самоуверенный жест, мол, все нормально, успеем.

Вместе с «хлюпиком» они отцепили сначала свою тележку, потом предпоследнюю, вручную подогнали ее к крылу самолета и сдернули брезент.

Круглые блоки неуправляемых ракет, уже снаряженные своим смертоносным грузом, ровным рядком лежали на тележке. «Бандит» положил руку на пульт сбоку, и зашипели гидронасосы, поднимая грузовую платформу на уровень пилонов подвески.

— Давай быстрее! — теперь уже забеспокоился «хлюпик», и это было понятно. Сейчас любой случайный взгляд мог погубить всю затею: с чего бы это на ночь глядя на выставочном самолете меняют одни блоки, нарочно оставленные сверкать некрашеным алюминием, на другие, покрытые маскировочной окраской.

На следующей тележке оказался пулеметный контейнер, который пришлось подвешивать под фюзеляж самолета вчетвером — уж больно тяжелым он оказался, а прямо на платформе подкатить его под брюхо оказалось невозможно: слишком низко.

Потом пришел черед заполнить салон самолета, и после окончания погрузки пневматики его колес заметно просели.

— Взлетим? — с сомнением спросил «бандит» Казака, но тот уверенно успокоил:

— Куда денемся… Главное, обратно сесть. Все, давай внутрь!

Когда Казак сел в левое пилотское кресло, Саломахин, до сих сидевший на правом, повернулся к нему:

— Ну, все вроде, температура в норме, движок — как часы, только не тикает. Изменение программы ответчика вот здесь, не забудь! И… — инженер еще что-то хотел сказать, но лишь хлопнул Казака по плечу и быстро вышел из самолета.

Щелкнула, закрываясь, дверь, винт сначала нехотя повернулся, потом еще разок — быстрее, и через секунду превратился в туманный, чуть посверкивающий в лучах аэродромных прожекторов диск. «СМ-97» качнулся на амортизаторах, тронулся с места и покатил вперед.

Саломахин долго стоял, глядя вслед самолету, и еще раз мысленно пожелал Казаку удачи.

Когда полковник Марченко вызвал его и объяснил, что собирается устроить Казак, Саломахин сначала не поверил в то, что слышит. Но на шутку или розыгрыш это было не похоже, да и вообще, шутить такими вещами было не в характере полковника. Сообразив, что Марченко сознательно дал «добро» на всю авантюру и готов в случае чего прикрывать Казака до последней возможности, Саломахин сначала поразился, а потом сообразил, что по-другому и быть не могло. Фронтовое правило — «сам погибай, а товарища выручай». И, осознав это, сам Сергей тоже не по приказу, из-под палки, а вполне добровольно принял участие в подготовке «СМ-97» к ночному полету. И сам поставил подпись на полетном листе, который в случае чего не выдержал бы мало-мальски серьезной проверки.

В это время Казак тоже смотрел на полетный лист и думал примерно о том же: филькина грамота она филькина грамота и есть. Перелет на частный аэродром для демонстрации самолета некоему богатому покупателю… Ага, ночью. С полной заправкой. Да по одной взлетной дистанции можно понять, что самолет загружен под завязку! И как только поверили на диспетчерском пункте! Да и поверили ли… А ведь еще ПВО, которая будет вести маршрут. Конечно, некая отмазка имеется, но все настолько шито белыми нитками…

Вернее черными — Казак вдруг вспомнил, как в училище пошла мода подшивать белые подворотнички черными нитками, пока начальник не издал специальный приказ, запрещающий такое. Отсюда и выражение про черные нитки, понятное далеко не всем. Эх, училище, вылетавшие все ресурсы «Л-39» — но именно на них Казак получил первую практику стрельбы «НУРСами», без всякой автоматики и интегрированных систем наведения «самолет-цель». Потом на «Сухих» с их мощным бортовым вычислительным комплексом это оказалось не нужным. А вот теперь — пришло время вспомнить старые уроки!