Русский волк

***

Наверное, не имеет смысла рассказывать, как мы добирались до Вогрифа. Ехали по безводной равнине, под палящим солнцем и ветром, обливались потом днем и мерзли по ночам. Потом был Южный вал – цепь древних полуразрушенных стен, пересекавших пустынную равнину до самого горизонта. Места тут были мрачноватые, - низкие выветренные горы, пески, степь до горизонта, почти лишенная растительности, - но обошлось без приключений. По словам Хаспера, Вогриф находится совсем близко от границы Ашарханда с Лотом. Если нам повезет, скоро мы пересечем эту границу и окажемся в полной безопасности.

Моя рана почти зажила. Хаспер Эдак осмотрел ее и сказал, что нагноения нет, кость цела, и вообще, рана пустяковая. Он дал мне бутылочку с приятно пахнущей жидкостью и велел мочить ей тряпку и прикладывать к лицу. Уже на второй день этого лечения я почувствовал, что отек исчез, а потом и боль прошла совершенно. Теперь я мог нащупать на месте раны только сухой твердый струп.

Все эти дни я пытаюсь привыкнуть к новой действительности. Неведомый мир, в котором я очутился, вполне похож на наш – днем одно солнце на небе, которое всходит на востоке и садится на западе (это насколько я могу судить, а то, может, стороны света тут не совпадают с нашими!): ночные созвездия другие, но небо тоже вполне земное. Даже луна на небе есть, только по размерам она гораздо больше земной. Нигде никаких признаков цивилизации: дороги грунтовые, по обочинам не увидишь привычного в нашем мире мусора, вроде пластиковых бутылок и пакетов. Крупные звери нам не попадались, но суслики, которых тут великое множество, ящерицы и птицы в точности похожи на своих земных собратьев. Еще я видел здоровенных, в ладонь величиной, мохнатых пауков, но в них нет ничего фантастического – и в нашем мире водятся тарантулы и прочие птицееды Лошади, на которых мы едем, самые обычные, и тучей висящие над нами мухи такие же надоедливые, как и в моем мире. Так что виденное вокруг вызывало у меня самые странные ощущения. Даже не верится, что это не мой мир.

Предметы и вещи, которыми меня наделила судьба за эти дни, тоже не слишком разнились со своими собратьями в моем мире. Одежда была сшита из тонкой шерсти, кожи и полотна – разве вот только пуговиц на ней не было, только завязки. Вкус пищи показался мне поначалу необычным, но это, вероятно, потому, что в здешней еде не было никаких химических добавок. Все натуральное. Оружие тоже нельзя было назвать каким-то необыкновенным. Чудно как-то было осознавать, что в иномирском оружии нет ничего фантастического. Точно такие же топоры, щиты, мечи и кинжалы я видел в нашем городском музее, в зале старинного оружия. А может, такая знакомость и обыденность и есть самое фантастическое? У стражников, с которыми мы столкнулись возле лесной сторожки, оружие и доспехи смотрелись точь-в-точь как европейские аналоги века шестнадцатого-семнадцатого. Подаренный Симдоном пистоль выглядел как обрез горизонтальной курковой двустволки сантиметров в пятьдесят длиной, причем достаточно изящной работы – замок украшен красивой гравировкой, ложа из темного дерева ламинирована. Пистоль имел кнопочный предохранитель и заряжался с казны, как обычная двустволка, переламыванием стволов. Кто бы ни делал этот ствол, мастер был хороший - даже эжектор для стрелянных гильз присутствовал. Заряды в футляре напоминали стандартные патроны для охотничьего ружья: медные поддоны с капсюлем, гильзы из промасленного плотного картона с аккуратно запрессованными дульцами. Я при помощи ножа распотрошил один патрон – он был снаряжен крупной свинцовой дробью, пыж был войлочный, а порох выглядел как мелкозернистый белоснежный порошок, напоминающий своим видом крупную соль. Словом, самый обычный дробовой патрон. Чудно как-то было осознавать, что в иномирском оружии нет ничего фантастического. А может, такая знакомость и обыденность – и есть самое фантастическое?

Что до моего собственного нового аватара, то здесь было посложнее. Я не сразу принял реальность всего, что со мной случилось – мне все время казалось, что это всего лишь не отпускающий меня лихорадочный бред, последствия травмы на дороге. Однако вскоре пришло осознание, что все происходящее со мной – это самая что на есть действительная действительность, и я на самом деле нахожусь в чужом мире, который окружающие меня люди называют Аркуин. И что разговор с неведомым Голосом в подземелье тоже не был галлюцинацией. И я на самом деле превратился в эльфа по имени Руэн. В конце концов, говорил я себе, если со мной произошла какая-то фантастическая реинкарнация, то уж лучше эльф, чем зверюшка какая, или монстр. Новое тело не создавало мне никаких проблем, и еще – я обнаружил, что обладаю новыми способностями. Во-первых, у меня обострился слух (видимо, размер ушей имеет значение, ха-ха!). Во-вторых, теперь я мог видеть в темноте и довольно неплохо. Да и днем зрение стало у меня отменным, хотя в той, прошлой жизни я носил контактные линзы. Хотя может быть все гораздо проще, и я всего лишь сошел с ума?

Главное – появилось необыкновенное, острое и будоражащее ощущение жизни. Как у тяжело больного, который, наконец-то, пошел на поправку и чувствует это. Ощущение, которое я, казалось, давно и безвозвратно потерял в моем собственном мире. Впервые за много лет мне очень-очень сильно хотелось жить.

Итак, мы пришли в Вогриф. Перед тем, как мы увидели впереди зубчатые стены и квадратные башни города, нам пришлось пересечь широкую реку на пароме (в уплату мы отдали одну из наших лошадей), и Хаспер объявил, что мы уже на землях княжества Лот.

– И много тут у вас княжеств? – спросил я.

– Много? – Хаспер удивленно посмотрел на меня, потом хлопнул себя ладонью по лбу. – Ах, прости, я и забыл, что ты не знаешь наших порядков. Наверное, надо тебя просветить.

– Да уж, будь любезен.

– Мы только что покинули Ашарханд. Это большое королевство, которое лежит на закат от Лота, со столицей в Изарате, - начал Эдак тоном учителя. – Пограничная река, разделяющая Ашарханд и Лот, называется Эрк-ан-Туре, это самая большая река в Аркуине. Лот – мое родное княжество, и здесь правит династия Торингов. Нынешний правитель Лота князь Грейслав Торинг Зеленоокий, а столица наша называется Маттерхорн.

– А что такое Румастард?

– О, это столица Гардлаанда, самого обширного и сильного из королевств Аркуина. Величайший и прекраснейший город Аркуина. Туда мы и держим путь.

– Что мы там забыли?

– Там находится Циркулюм ин Тенторио, или просто Круг, самая большая и влиятельная организация магов в Аркуине, к которой я имею честь принадлежать, - в голосе Эдака зазвучала гордость, - и я должен отчитаться о результатах экспедиции в Аранд-Анун.

– Ты состоишь в организации магов?

Вместо ответа Эдак с самым спесивым видом продемонстрировал мне уже знакомый перстень на пальце. На печатке был изображен знак, похожий на стилизованный солярный крест, вписанный в окружность, составленную из маленьких окружностей,

– Постой, «Циркулюм ин Тенторио» - это ведь латинский язык.
– сказал я.
– Вроде как «Круг в шатре».

– Верно. Это название идет издревле, когда предки гардлеров были кочевым народом. Маги тогда собирались на обсуждение важных вопросов в особом шатре и усаживались кругом. Но название сохранилось.

– А какая-нибудь религия у вас есть?

Хаспер тут же сообщил мне, что в Гардлаанде и Лоте верят в тринадцать князей Мироздания, управляющих миром. Я даже их имена запомнил – Ягн, Хюррт, Змар, Зотар, Луэнь, Никти, Бурс, Волкан, Триим, Ирни, Хейм, Тагра и Гермал. По словам мага, в каждом городе и замке Гардлаанда есть святилища Тринадцати, но служат при них не маги, а волхвы, которые магами не считаются. У волхвов Тринадцати свое начальство – Священный Дом. В честь каждого из божественных князей, или просто Божественных, есть праздники, на которых устраиваются игры и жертвоприношения. Еще в Гардлаанде обожествляют умерших королей, которых считают заступниками перед предками. Язычники, короче.

– Интересно, - сказал я, выслушав эту лекцию. – А в других частях Аркуина во что верят?

– Остроухие... ой, извини!
– эленширцы верят...А ты разве сам не знаешь?

– Знаю, - я ни черта, конечно же, не знал, но не хотел выглядеть полным идиотом.
– Просто интересно, что ты думаешь о нашей вере.

– Думаю, что твои собратья вообще ни в кого не верят – они считают, что сами равны богам.

– А прочие народы?

– Двайры, что ли?
– Тут Хаспер не удержался и презрительно хмыкнул. – Эти верят в творящий огонь и какие-то Тени камня. В Ашарханде богом считают их царя. У них и летоисчисление идет по правлениям царей: «Эра Мурса Милосердного» или «Эра Ушира Первого Светлоликого». Дикари, одно слово.

– Эт точно…

У ворот Вогрифа раскинулся целый табор – сегодня рыночный день, и крестьяне со всей округи свезли сюда свой товар. Везде телеги, запряженные быками или мулами, двухколесные повозки, волокуши, заваленные мешками и корзинами. Прямо на землерасстелены рогожки, на которых красуется товар: овощи, весьма недурные на вид яблоки, сливы и черешни, коренья, пучки лекарственных трав, кучки белых, бурых и пестрых грибов, снулая рыба, завернутые в мокрые тряпки крупные живые раки. Народу много. Мужчины все как один в рубахах из серого полотна и широких штанах, в обмотках до колен, на которые надеты башмаки из сыромятной кожи. Почти все в суконных колпаках или шляпах, плетенных из соломы. У многих за кушаки заткнуты большие ножи в кожаных ножнах или узкие топорики на длинной рукояти. Женщины понаряднее – в синих, зеленых и золотистых сарафанах, волосы убраны под круглые шапочки или огромные белоснежные кружевные чепцы. Многие приехали сюда с детьми. Повсюду замечаешь клянчащих милостыню оборванных и грязных нищих, убогих и калек. Шум стоит несусветный – скотина ржет, мычит и ревет, покупатели громко торгуются с продавцами, дети кричат, бегая друг за другом. Мухи жужжат тучей, нагло лезут в лицо, чуть ли не в рот. Несмотря на то, что стоит жара, майдан тонет в грязи, которая жирно чавкает под подошвами сапог.