Русско-турецкая война 1877—1878 гг.

Турецкие войска у южного выхода с Шипкинского перевала сосредоточились в укрепленном лагере у дер. Шейново, которая располагалась на равнине и с севера была полукругом окаймлена южными скатами Балкан. Укрепления, опоясывавшие Шейново со всех сторон в радиусе около 1,5 км, состояли из 114 редутов и траншей. Кроме того, были приведены в оборонительное состояние находившиеся у Шейново роща и многочисленные курганы. Наиболее сильно был укреплен восточный фас лагеря длиной в 2 км, где находились две линии укреплений; в первой линии было пять курганов, укрепленных траншеями в несколько ярусов, во второй - пять редутов с промежуточными траншеями; почти за центром второй линии, несколько ближе к деревне Шипке, находился самый большой курган Косматка с сильной батареей - там был сам Вессель-паша со своим штабом и резервом. Левый фланг восточного фаса примыкал к д. Шипке, правый опирался на лес у Секиричево. Перед всем восточным фасом укрепленного лагеря местность была ровная, как стол, и покрыта глубоким снегом.

К началу русского наступления армия Весселя-паши состояла из 41 табора пехоты, 26 эскадронов и 83 орудий - всего 23 000 человек. Движение русских обходных колонн турки обнаружили 6 января. Возникла угроза окружения, и Вессель-паша запросил Сулеймана-пашу, как ему быть. Втайне он мечтал получить разрешение на заблаговременный отход, однако отход не входил в расчеты Сулеймана-паши. Пока Вессель-паша находился у Шипки, он прикрывал отход турецких войск от Филиппополя к Адрианополю; если бы Вессель-паша отошел от Шипки, то отряд Радецкого мог бы отрезать путь отхода Сулеймаиа-паши на Адрианополь. Поэтому 7 января Сулейман-паша ответил Весселю-паше: «Прошу вас... не оставляйте позиций, которые мы с вами защищали. Вместе с этим предлагаю вам в. особенности сделать все усилия, чтобы не потерять пути отступления» (14) . Поскольку, таким образом, отход был воспрещен, войскам Весселя-паши оставалось лишь продолжать оборону. Для этого на перевальных позициях Вессель-паша оставил 29,5 таборов при 54 орудиях, а остальными 11,5 таборами с 29 орудиями занял Шейновский укрепленный лагерь. Восточный фас лагеря был занят восемью таборами, западный - двумя таборами, а остальные полтора табора и конница располагались в резерве.

III.5.14

(14) Описание русско-турецкой войны 1877-,1878 гг. на Балканском полуострове, т. VIII, ч. II, СПБ, 1912, стр. 130.

С утра 8 января левая колонна русских начала движение через Янину на Хассыят. В боевую часть было назначено семь батальонов, девять батальонов находилось в общем резерве, три батальона (Серпуховский полк) были оставлены в Гюсово для охраны тыла и шесть батальонов (Шуйский и Коломенский полки) направлены в Маглиж для охраны левого фланга.

В 8:00 со стороны правой колонны стала слышна стрельба. Ее можно было понять либо как начало атаки Скобелевым Шейново, либо как наступление турок на колонну Скобелева. В обоих случаях левой колонне в целях поддержки следовало также атаковать турок.

Схема 40. Бой у Шейново 8-9 января 1878 г.

Левая колонна перешла в атаку. Стрелки наступали, имея в первой и второй линиях по два батальона в линии ротных колонн от первой линии была выдвинута стрелковая цепь. Цепь вела наступление ускоренным шагом, резервы двигались перебежками Под конец наступления в цепи находилась большая часть передовых батальонов. В 12:30 первая линия турецких укреплений-курганы с траншеями - была занята; при этом захвачены три стальных орудия, расчеты которых были прикованы к телу пушек цепями. Однако вскоре после этих успехов продвижение войск левой колонны приостановилось. Из редутов второй линии турецкие войска открыли сильный ружейный огонь с 800-1000 м, а затем стали пытаться охватить правый фланг 4-й стрелковой бригады со стороны Балкан. Стрелки были усилены полком частного резерва и в 14:00 бросились в атаку на редуты второй линии, но были отбиты. Вслед за тем турки подтянули резервы к центру и левому флангу восточного фаса своего укрепленного лагеря и перешли в контратаку на русский правый фланг. Последний стал было уже подаваться назад, но подход шести батальонов севцев и орловцев из состава общего резерва дал возможность отразить турецкую контратаку.

Однако войска левой колонны понесли во время атаки и контратаки настолько значительные потери и были так измотаны, что не смогли вновь перейти в общую атаку. В резерве остались всего три батальона ярославцев, патроны были на исходе, шума боя со стороны правой колонны слышно не было. В этих условиях Святополк-Мирский решил воздержаться 8 января от дальнейших наступательных действий. Войска боевой части и резервы левой колонны на ночь остались на занятых ими во время боя рубежах.

Бригада 30-й дивизии под командованием начальника дивизии генерала Шнитникова, оставив в Маглиже батальон, 8 января передвинулась в Казанлык, который был занят без боя. Взятые пленные показали, что с востока ожидалось прибытие до 10 000 турецких войск. Это сообщение весьма угнетающе подействовало на Мирского.

Войска правой колонны к утру 8 января занимали весьма растянутое по глубине расположение. Казанский полк и два батальона Углицкого полка располагались в Имитлии и возле нее; саперы разрабатывали Крутой спуск, у которого находились четыре болгарских дружины и четыре сотни донцов; несколько севернее занимали позиции владимирцы. Далее к северу до самого Топлеша растянулись прочие силы колонны, прикрытые со стороны Лысой горы одним стрелковым батальоном и болгарской дружиной, которые занимали позиции от горы Чуфут до Марковых Столбов. О местонахождении левой колонны Скобелев ничего не знал, так как его попытки связаться с ней потерпели неудачу. Поэтому в 1 час ночи 7 января Скобелев донес Радецкому: «Быть готовым к атаке в 12 часов завтра (то есть 8 января.- Н.Б.) со всеми силами оказывается почти невозможным, так как по страшной трудности дороги главные силы до сих пор еще не спустились. Сделаю всё от меня зависящее, чтобы атаковать турок завтра к вечеру, но во всяком случае и в котором часу бы ни было, если увижу атаку левой колонны, поддержу ее, какими бы малыми силами я ни располагал. Считал бы все-таки предпочтительнее атаковать позже и буду действовать в этом смысле, если обстоятельства не переменятся» (15) . На основании этого донесения Радецкий послал Святополк-Мирскому записку, полученную в левой колонне в 11:00 8 января. В действительности же настроение Скобелева было в ту ночь гораздо мрачнее, чем это отразилось в донесении. По записи Куропаткина, Скобелев совершенно не рассчитывал на какое-либо содействие со стороны Святополк-Мирского, считал себя попавшим в ловушку, брошенным на произвол судьбы и думал только о неизбежности геройской обороны Имитлии и о последующем, почти неизбежном, прорыве из окружения.

III.5.15

(15) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 64, ч. I, СПБ, 1910, стр. 150.

С утра 8 января Скобелев начал стягивать войска левой колонны к Имитлии, но сосредоточение происходило крайне медленно: узкая расчищенная часть дороги была сплошь загромождена войсками, вследствие чего приказания запаздывали; одни части обгоняли другие, при этом порядок в колонне резко нарушался; наконец, частая перемена приказаний еще более увеличивала общую путаницу. Около 9:00 началась перестрелка с турецкими пехотными подразделениями, вновь начавшими наступление на Крутой спуск, затем завязалась стычка с наступавшими на Имитлию мелкими группами турецкой конницы.

Около 12:00 в правой колонне уже не было никаких сомнений в том, что войска Святополк-Мирского перешли в атаку. В это время командир 2-й бригады болгарского ополчения полковник Вяземский, отчетливо наблюдавший с горы всю картину наступления левой колонны, пригласил к себе Скобелева, который в 13:00 не только лично убедился в появлении левой колонны в долине Тунджи, но и своими глазами наблюдал начало атаки ею Шейновского укрепленного лагеря с востока. Об этом имеется также свидетельство известного баталиста-художника В. В. Верещагина (16) .

III.5.16

(16) Верещагин В.В. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. художника В.В. Верещагина, М., 1902, стр. 605.

Как же после этого поступил Скобелев? После 14:00 он развернул восточнее Имитлии девять батальонов, шесть горных орудий и семь сотен, приказал вынуть из чехлов знамена и играть оркестрам, а затем двинулся к Шейново. В 2000 шагах от западного фаса Шейновского лагеря Скобелев оставил войска, приказал им окопаться, сам же вместе со своим начальником штаба Куропаткиным занялся рекогносцировкой. В результате рекогносцировки Скобелев решил вместо атаки турок ограничиться на 27 декабря (8 января) одной демонстрацией (17) .

III.5.17

(17) Куропаткин. Действия отрядов Скобелева в русско-турецкую воину 1877-1878 гг., СПБ, 1909, стр. 14.

Это решение Скобелев не изменил и после того, как в 16:00 получил от Вяземского новое донесение (18) , из которого было видно что левая колонна приостановила атаку и причиной этой остановки был, по всей очевидности, недостаток сил у Мирского. Одновременно с получением этого донесения, к востоку от Шейново была слышна стрельба и видны тучи дыма от орудийной стрельбы.

Несмотря на всю ясность создавшейся обстановки, властно требовавшей немедленного движения на помощь левой колонне, несмотря на недавние обещания в этом духе самого Скобелева последний отдал приказ отступать к Имитлии.

III.5.18

(18) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 64, ч. 1, СПБ, 1910, стр. 154.

В 18:30 8 января Скобелев послал донесение Радецкому: «Сегодня часа в два пополудни вверенный мне отряд дебушировал почти целиком. Не атаковал решительно турок только потому, что ждал появления в долине колонны князя Мирского. Ночую в долине Тунджи на занятой сегодня позиции. Завтра утром намерен атаковать Шейново...» (19) .

Несколько позже Скобелев писал иначе. В своей реляции от 15 января он сообщал о бое 8 января так: «Часов около 11 я получил донесение от флигель-адъютанта полковника Вяземского, оставленного мной на наших горных позициях с четырьмя дружинами болгарского ополчения и находившегося на горе левого фланга, обращенного к Шипке, что заметны колонны князя Мирского, опускающиеся в долину восточнее Шипки. Особенно верить этому предположению было трудно, так как перестрелка была слышна будто в горах; колонны же в долине могли быть как войска князя Мирского, так и армия Сулеймана, по слухам идущая из Сливны. Последнее, а также возможность появления неприятеля со стороны Калофера вынуждало меня действовать крайне осмотрительно. Тем не менее, часов около двух пополудни... я решился атаковать деревню Шипку, как только покажется в окрестностях этой деревни колонна князя Мирского. Для отвлечения же от последней хоть части турецких войск я приказал открыть стрельбу из горных орудий, причем первые же гранаты весьма удачно попали в кавалерийские колонны, развернувшиеся против нашего правого фланга. Вместе с тем, дабы дать князю Мирскому убедиться в нашем присутствии в долине, а также дать неприятелю преувеличенное понятие о наших силах, войскам было приказано стать шире, разложить костры и отойти на свой бивак только когда стемнеет. Предпринять что-либо в этот день я считал невозможным: 1) вследствие позднего времени; 2) вследствие необходимости укрепиться на занятой позиции; 3) главное, ввиду необходимости сосредоточить мои силы, так как от вашего высокопревосходительства я получил личное приказание не начинать боя, не собрав весь отряд» (20) .

III.5.19

(19) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 64, ч. 1, СПБ, 1910, стр. 151.

III.5.20

(20) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 64, ч. II, СПБ, 1910, стр. 67.