Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России
Шрифт:
Не желая принимать американский образ жизни, Синявин окончательно превратился в русского националиста, для которого главными ценностями стали «Родина, нация, народ» (Синявин 1991: 149). При этом истинная Россия виделась ему в облике славянской Руси. Он призывал держаться за корни и всячески идеализировал древних славян. При этом он начал испытывать двойственное отношение к христианству, пытаясь отделить его «высоконравственные начала» от «фанатического (еврейского) национализма». Столь же неоднозначные чувства вызывала у него и идея коммунизма: с одной стороны, он видел в ней воплощение извечной русской мечты о правде и свободе, но, с другой, его смущали «сионистские настроения» (Синявин 1991: 201–205).
Если до отъезда в США Синявин стремился дистанцироваться от этнорасовых проблем и уговаривал своих коллег-художников сторониться расового видения окружающей действительности, то, вернувшись в Москву, он уже с яростью набрасывался на советский интернационализм, упрекая его в «геноциде русского народа». Впрочем, еще в свой «советский период» он начал идеализировать древность («чем древнее, тем светлее»), и уже тогда выказывал жгучий интерес к древним славянам. К 1990 г. это породило у него сомнения в справедливости христианского учения, делавшего
Такой путь проделал не один Синявин – ряд других известных русских националистов, пытавшихся сформулировать «русскую идею», тоже со временем отказались от своих «советских» или «державно-монархических» иллюзий и стали яростными сторонниками русского язычества. Но, подобно Синявину, они понимали его не как религию, а как идеологию, в которой остро нуждался русский народ. Одним из таких деятелей является поэт А. А. Широпаев, начавший сторонником империи и теоретиком «православного фашизма» (Широпаев 1995), а затем коренным образом пересмотревший свои взгляды и объявивший себя «язычником» и «регионалистом». Окончив Московское Художественное училище, он одно время работал художником-реставратором. С середины 1980-х гг. он уже активно участвовал в русском национальном движении и вскоре стал заметной фигурой в ряде православно-монархических организаций, возглавлявшихся В. Осиповым. С конца 1980-х гг. его имя можно было встретить среди авторов, печатавшихся в праворадикальной прессе. В 1993–1994 гг. он сдвинулся к откровенному нацизму и сблизился с И. Лазаренко, став активистом его карликовых организаций. Затем в 1995 г. он вступил в Народную Национальную партию А. Иванова (Сухаревского) и вскоре сделался в ней вторым человеком. Все же до 2000 г. он был верен православию, но затем резко с ним порвал и объявил себя язычником [68] . В 2001 г. он опубликовал книгу «Тюрьма народа», ставшую его манифестом, бросившим вызов многим его прежним соратникам. В этой книге главным врагом русского национализма он объявил «Евразийский Проект», якобы созданный «хазарами» и «византистами» и веками составлявший стержень политики как русских царей и красных комиссаров, так и Русской Православной Церкви. Сам он стоит за русский сепаратизм, жертвующий единством России во имя становления ряда мононациональных русских государств, ориентирующихся на Европу. При этом он понимает «русскость» в расовых терминах, делая упор на чистоту крови, а в Европе видит «белый мир», воплощающий былые мечты эсэсовцев (Широпаев 2001).
68
Подробно о нем см.: www.anticompromat.org/nazi-p/shiropaev.html
В январе 2007 г. вместе с другим публицистом В. Штепой Широпаев собрал в Великом Новгороде «национал-демократов», объявивших себя «Новгородским вече», символом которого стал Ящер (Крокодил) как якобы важнейшее божество Северной Руси. Сегодня, в своей борьбе против «имперского централизма» Широпаев уже готов отказаться от понятий «Россия» и «русскость» во имя региональных идентичностей, связанных с множеством региональных Русей. В частности, Центральный федеральный округ он предлагает преобразовать в Республику Залесская Русь и формировать в ней «залесское самосознание» (Широпаев 2008) [69] . Пафос борьбы Широпаева за местное самоуправление можно было бы приветствовать, если бы он не обозначал население регионов как «белые нации», что, безусловно, связано с расовым мировоззрением, популярным у этих «национал-демократов». Ведь как бы он ни стоял за регионализм, приоритетом для него служит сохранение русскими «белой этно-расовой основы», которой в его мечтах суждено стать зонтиком для множества «русских наций» (Томин, Кетов 2009).
69
Сегодня движением «Залеская Русь» руководит Илья Лазаренко.
Сходную эволюцию проделал и известный национал-демократ П. М. Хомяков, вначале стоявший на православных позициях, а затем из политических и идеологических соображений склонившийся к язычеству. Среди современных радикальных русских националистов Хомяков выглядит одним из наиболее образованных. Он окончил Географический и Механико-математический факультеты МГУ, защитил докторскую диссертацию по проблемам управления и получил звание профессора. В молодости он участвовал в геологоразведочных работах в Средней Азии, затем трудился в системе АН СССР, в Государственном комитете по науке и технике и в Госплане, занимаясь проблемами информатизации государственного управления и оптимизации использования природных ресурсов в народном хозяйстве. В постсоветское время он был ведущим научным сотрудником Института системного анализа РАН.
По словам самого Хомякова, к национализму его привел протест против советской номенклатурной бесхозяйственности. Начав свою политическую активность с борьбы против поворота сибирских рек, он в начале 1980-х гг. оказался в рядах общества «Память», но покинул его вскоре после перехода там лидерства к Д. Васильеву, которого Хомяков обвиняет в политиканстве и политических провокациях. Затем Хомяков на время ушел из политики и на пике перестройки попытался заняться собственным бизнесом, однако наткнулся на сопротивление
со стороны советских чиновников. С тех пор он возненавидел государственную номенклатуру и стал искать союзников среди русских националистов. В феврале 1992 г. он примкнул к «Русскому национальному собору» генерала А. Стерлигова и даже вошел в состав его Думы, однако в начале 1993 г. вышел оттуда, столкнувшись с тем, что он позже назвал «мощной антиинтеллектуальной струей». Затем он ненадолго оказался в рядах «Национально-республиканской партии России» (НРПР), привлекавшей его своим стилем и технократическим духом. После раскола этой партии на сторонников Н. Лысенко и Ю. Беляева в 1994 г. он поддержал Беляева и надолго сохранил с ним дружеские отношения, войдя позднее в его ультрарадикальную «Партию свободы», сформированную в январе 2001 г. из его сторонников из НРПР и собиравшую вокруг себя скинхедов. В 1996 г. Хомяков оказался среди сторонников национал-капитализма, объединившихся вокруг журнала «Золотой Лев». В 1997–1998 гг. он был политическим советником генерала Л. Рохлина, руководителя Движения в поддержку армии. В 2002 г. он входил в Конгресс русских общин и был близок к Дм. Рогозину. Затем он был заместителем Ю. Беляева в «Партии свободы» [70] .70
Об автобиографии Хомякова см.: (Хомяков 2006. См. также: Верховский, Кожевникова 2009: 231–237).
Разочаровавшись в возможностях политической борьбы в эпоху Путина, Хомяков сделал ставку на пропаганду. Поэтому осенью 2006 г. вместе с рядом своих сообщников он основал сетевое сообщество «Национальное освобождение русского народа» (НОРНА), а вскоре стал идеологом карликовой радикальной организации «Северное братство», отколовшейся от ДПНИ. Эти организации ассоциировали себя с язычеством и выступали противниками «имперской России». Рупором их ультрарадикальной пропаганды стал в январе 2007 г. Интернет-сайт «Северное братство», закрытый осенью 2009 г. правоохранительными органами. В 2008 г. Хомяков активно налаживал связи с украинскими ультранационалистами и вместе с рядом единомышленников выдвигал проект «Конфедерации равноправных и свободных восточно-славянских земель со столицей в Киеве». В результате в октябре 2008 г. он был избран председателем международного движения «Русские за УПА». В начале марта 2009 г. ФСБ занялось делом «Северного братства» как экстремистской организации, в связи с чем Хомяков был арестован и допрошен, но затем отпущен на свободу. Примечательно, что к этому времени из-за внутренних разногласий Хомяков уже был исключен из состава «Северного братства». Опасаясь репрессий, он в августе уехал на Украину и остался там, попросив политического убежища (Сергеев, Трифонов 2009). А затем он бежал оттуда в Грузию, но в 2011 г. вернулся в Россию, где и был снова арестован.
Глава 9. Появление первых организаций и политизация неоязычества
Языческие общины, просветительские, оздоровительные и политические движения начали оформляться в течение 1980-х гг. Одним из первых было создано ленинградское «Общество волхвов», вначале как тайное, но в 1986 г. оно было зарегистрировано и получило официальный статус. Первыми членами общества стали ученики Безверхого из числа курсантов военных и милицейских училищ. Однако откровенно расистская пропаганда «Общества волхвов» привлекла внимание КГБ, в 1988 г. Безверхому было сделано предупреждение, и его организация была формально распущена, хотя фактически продолжала свою деятельность.
Окончательно замыслы Безверхого нашли свое организационное оформление летом 1990 г. Тогда было учреждено историко-культурное просветительское общество «Союз венедов» во главе с К. В. Сидаруком, бывшим членом Ленинградского отделения Национально-патриотического фронта «Память» (Соколов 1990; Верховский и др. 1996: 181–185, 243; Мороз 2001). У «Союза» была своя газета «Родные просторы» с приложением – журналом «Волхв», которые издавал кооператив «Веды», возглавлявшийся Безверхим. Своей задачей «Союз» считал «более тесное сплочение народов, проживающих на территории нашей страны». Он стремился к единению национально-патриотических сил города, включая православных христиан, разуверившихся в «маркс-ленинизме» коммунистов и, что знаменательно, офицеров силовых структур – армии, КГБ и МВД. В начале 1990-х гг. «Союз» принимал активное участие в политической жизни города, и его черно-желто-белые флаги с «соколиными» знаками или своеобразными свастиками часто мелькали на националистических сборищах.
В 1990 г. руководство Союза приняло решение о поддержке неонацистского движения «Русское национальное единство» А. П. Баркашова. Оно утверждало, что «наилучшая политическая форма управления биолого-социальной общности венедов – империя» (цит. по: Верховский и др. 1996: 182). В 1991 г. члены «Союза венедов» стали основой отделения «Русской партии» в Петербурге. Это не помешало им позднее тесно сотрудничать с КПРФ, причем впоследствии у них установились теплые отношения с первым секретарем Ленинградского обкома КПРФ (см., напр., Родные просторы, 1998, № 1: 1–2). А в феврале 1996 г. Безверхий председательствовал в Петербурге на «Рабочем совещании русских националистов», организованном Ю. Беляевым. Там он пытался объявить Г. Зюганова кандидатом в президенты России от русских националистов.
История «Союза» полна драматических событий и реорганизаций. В 1991 г. единый «Союз» разделился, не сумев выработать общего отношения к православию. «Союз золотых венедов» под руководством К. В. Сидарука признал православие как интегральную часть общеарийской традиции, а «Союз белых венедов» во главе с В. Н. Кузьминым предпочел блюсти «ведическую идеологию» в чистоте, хотя и не разделял агрессивной антихристианской позиции (Национальная правая 1992: 166; Соловей 1992: 124–125). Вскоре «Союз белых венедов» возглавил Е. В. Соколов, а отделившаяся от него группа Кузьмина получила название «Союз черных венедов». Все эти «лидеры» фактически оставались под большим идейным влиянием «деда венедов» Безверхого. В июне 1992 г. «венеды» вновь объединились в единый Союз, официальным председателем которого с марта 1993 г. до июля 1996 г. оставался Безверхий (Прибыловский 1998б). Впрочем, имеется и иное объяснение упомянутого «раскола», который якобы продемонстрировал стремление «венедов» восстановить исконное трехчленное деление «ариев» на три сословия – жрецов, воинов и хлебопашцев, причем избранная для них цветовая символика соответствовала трем цветам российского имперского флага (Алексеев б. г.).