Русское время в Лондоне

Приехавшие в Англию восточноевропейские женщины поначалу тоже активно следят за своей внешностью, правда, со временем достаточно существенно уменьшают старания, потому что обнаруживают, что в условиях «английской конкуренции» им всегда будет обеспечено мужское внимание. Получая комплименты от коллег за свои каблуки и юбки, я умалчивала о том, что по сравнению с московскими офисами, которые уже давно превратились в подиумы красоты и женственности, мои усилия по самопрезентации весьма скромны. Собственно, даже не с кем было конкурировать, ведь английские сотрудницы одевались гораздо проще и практичнее.

Конечно, мы не берём в расчёт русских жён, проживающих в фешенебельных районах Найтсбридж и Белгравия, их ситуация ненамного отличается от московской. В их кругах конкуренция настолько жёсткая, что расслабляться не приходится. Поскольку они не могут обратить вспять процесс старения и на сцене появляются всё более молодые соперницы, по крайней мере, они могут вложить свои деньги и время в сохранение и улучшение своего внешнего вида.

Самое главное: мы бесконечно долго можем совершенствовать свой женственный внешний вид, но если при этом продолжаем работать наравне с мужчинами, а вечерами ещё и отрабатывать вторую смену по дому, не досыпаем ночами и берём на себя ответственность за материальное обеспечение семьи, то все эти каблуки и платья останутся только внешней атрибутикой. Они скорее могут вызвать восхищение прохожих мужчин, но не мужа. Женщина, которая правильно исполняет свою женскую роль, позволяет мужчине правильно исполнять его мужскую. Я в который раз порадовалась, что старомодный и консервативный папа всю жизнь добросовестно обеспечивал свою семью. Следовательно, мне и в голову не приходит взять эту функцию на себя. Следовательно, теперь мой муж ловит сигнал и понимает: это его ответственность. А если мне не приходится упахиваться на работе с утра до вечера и у меня остаётся время на себя и свои увлечения, пожалуй, я могу расслабиться и позволить себе проявить женственность.

Время рожать. Новые европейские реалии

Когда для иммигрантов наступает это самое правильное время?

Несколько лет назад мы нашли друг друга в коридорах крупной британской компании. Нас было восемь, всем около тридцати лет, у всех образование, постоянные отношения с мужчинами на разных стадиях развития. И ни у кого ещё не было детей. Но больше всего нас объединяли русский язык и иммиграционное прошлое. Всех одинаково утомляла наша консервативная и неповоротливая компания, низкие зарплаты и отсутствие мотивации, поэтому совместные обеды в рабочей столовке и импровизированные пикники на заплатке зелёной травы между небоскребами стали едва ли не единственной отдушиной в рабочей рутине. Мы все пережидали на офисной работе какой-то этап жизни – развивали и оформляли свои романы в браки, готовились к материнству и строили планы относительно другой, более удовлетворяющей нас карьеры. Наши одноклассницы и однокурсницы, оставшиеся на родине, уже были замужем и с детьми. Но ведь мы уже противопоставили себя своим домашним ровесницам, когда вместо того, чтобы выходить замуж и рожать детей, уехали искать счастья на чужбине. И, не забывая о личной жизни, всё-таки стали почти как англичанки – энергичные, амбициозные, ищущие себя, свой путь в жизни, своё место под солнцем, а не кастрюльки и пелёнки.

Но будильник прозвенел и для нас – в кратчайшие сроки мы отыграли несколько свадеб, и на волне всеобщего бэби-бума у нас появилась собственная «ясельная группа». Вторые дети пошли следом за первыми – уж отстреляться одним махом, возраст поджимает и причин откладывать больше нет. Одна за другой мы покинули стены нашего офиса-инкубатора, и теперь нас объединяют совсем другие ниточки – английские мужья, поиск и приобретение жилья, оформление гражданства и обсуждение недостатков здешних детских садов.

Те, у кого детей ещё нет, так или иначе испытывают достаточно большое давление. И одна подруга так переживала выпадение из компании, что умудрилась познакомиться с мужчиной, выйти замуж, родить ребёнка и переехать в другую страну в течение одного года после того, как ей исполнилось тридцать пять. А вы говорите – западные мужчины долго думают… Вопрос в том, согласна ли женщина предоставить им такую возможность. В её случае в тридцать пятый день рождения сработал не будильник, а пожарная сирена.

Странно, что ещё шесть лет назад тема детей была чисто теоретическая. Мы понимали, что на адаптацию – обретение свободного английского, поиск достойной работы, организацию иммиграционного статуса и устроение личной жизни – необходимы годы, и эти годы отделяют нас от возможности материнства. Хотя кто может предугадать, сколько лет займут все эти процессы? Моя знакомая не хотела рожать второго ребёнка, пока не решатся вопросы с документами. Они решались добрых десять лет, ей исполнилось сорок два, и желание ещё раз рожать сильно поуменьшилось.

Я вспоминаю наши бесчисленные посиделки в кофейнях, кафешках и на домашних барбекю. Мы никогда не подвергали сомнению необходимость обзаводиться детьми, вопрос был всегда один и тот же: «когда?» Мы уже переступили возрастные предпочтения, принятые на родине, мы были свободны от давления общества, давление родителей уменьшилось ввиду расстояния, нас никто не называл старородящими, и даже английские терапевты утверждали, что у нас ещё есть время. Но хуже всего – наши английские мужья совершенно разделяли наше подспудное желание «не торопиться». Славно поработав на свою иммиграционную историю, обретя некую финансовую и семейную стабильность, мы открыли для себя мир путешествий, пятничных дринков и субботних шопингов, уютных домашних вечеров у камина и вечеринок с подругами. Наша жизнь внезапно стала такой лёгкой и приятной, что совершенно не хотелось её портить бессонными ночами и домашним арестом. Мы снова и снова задавали себе вопрос «когда?», аккуратно отодвигая вопрос «зачем?».

Женщина, которая не обзавелась детьми до тридцати пяти лет, вряд ли одержима желанием рожать. Её намерение стать матерью зачастую складывается из привычных формулировок «возраст поджимает», «так полагается», «все подруги уже родили», «мама безбожно манипулирует чувством вины», ну и, в конце концов, «что за семья без ребёнка?». И если эти аргументы становятся достаточно весомыми или многочисленными, она принимает решение рожать. «Но ведь ты никогда в жизни не пожалеешь, что родила ребёнка!» – восклицала мама. «Да, но я могу пожалеть, что я родила его на пять лет раньше, чем могла бы», – отвечала я, уже совсем по-английски. Я понимаю, почему мои одноклассницы родили детей в двадцать с небольшим лет. Советская модель до сих пор сильна в российской провинции – окончить институт, найти работу, выйти замуж, родить двоих детей. В двадцать восемь лет все основные вехи жизненного пути пройдены и ждать от жизни больше нечего. Дети моих одноклассников уже давно ходят в школу, а дочери моей школьной подруги уже шестнадцать лет, иногда мне даже страшно от этой мысли. Когда я посетила юбилейный вечер встречи выпускников (в том году исполнилось десять лет со дня окончания школы), мои соученицы, в большинстве своём, говорили, что дети – это смысл их жизни, потому что другого смысла в ней не было. У меня был Лондон, путешествия, публикации, курсы, тренинги, неограниченное поле возможностей, и становиться мамой я не торопилась.

Есть ещё одна демографическая особенность у России. Мои подруги и родственники на родине просто разводят руками, когда я говорю о «планировании семьи». Они не понимают, как это можно «планировать» детей. Никто их никогда не планирует, они сами появляются, как правило, в самый неподходящий момент. Европейские женщины уже давно и прочно взяли ситуацию под контроль, с этой позиции уже кажется странным рождение ребёнка в неподходящий момент. Случайная беременность рассматривается чуть ли не как верх легкомыслия, не подобающего разумной женщине. Впрочем, и мои российские собеседницы соглашаются, что если бы ребёнок не постучался внезапно, неизвестно, когда бы они решили, что пришло то самое «правильное время».

Родители и бабушки любят порассуждать об этом самом «правильном времени». Мол, мы сейчас ссылаемся на плохие жилищные условия, слабую материальную базу и отсутствие подходящего мужчины, а ведь вряд ли можно назвать подходящим военное и послевоенное время, но ничего – рожали. В тесноте да не в обиде, с миру по нитке, каждая соседка – нянька и наставница, общими усилиями растили и вырастили. Наши резоны кажутся им несущественными. А ведь суть, если вдуматься, в том, что они не могли планировать. А если бы могли, вряд ли бы рожали детей в голодные времена. Если сказать таким людям про личную жизнь, свободу и перспективы, они вообще не поймут. Какая такая личная жизнь? Когда она у них была?

И так же сложно объяснить им нашу новую европейскую реальность. Свои родители далеко, а родители мужа не горят желанием проводить пенсию в заботах о внуках, у них есть гораздо более увлекательные планы на этот период жизни. Родная мама уже не может прыгнуть в электричку и через час постучаться в дверь с гостинцами для внуков, а нуждается в билете на самолёт с пересадкой, британской визе и отдельной комнате в доме, где она могла бы комфортно жить несколько недель. Декретный отпуск – восемь месяцев, из них полная зарплата платится только шесть недель, а потом государственное пособие в сто с небольшим фунтов в неделю. Стоимость детского сада превышает потенциальный заработок работающей мамы, а няни берут в час чуть ли не больше того, что той же маме платят в офисе, при этом одной зарплаты работающего мужа не хватает на выплату ипотеки. Редкая из наших девушек может похвастаться престижной высокооплачиваемой работой, которая бы оправдала затраты на детский сад. Слишком поздно мы сюда приезжаем, слишком медленно раскручиваемся. Уже давно понятно, что это не самая подходящая страна для рождения детей, и мы все ждём того самого «правильного времени», когда плюсы перевесят минусы. Слишком много «головы», слишком мало внутреннего зова.