Рута
Шрифт:
Два монарха скакали рядом, им несколько раз за день меняли лошадей, поэтому они сильно оторвались от остальных, разгоряченные охотой, забывшие обо всем на свете, продолжали бешеную скачку. Тропа становилась все уже, ветви деревьев все ниже, приходилось сильно преподать к шее лошади. Вдруг впереди появился просвет, и через минуту наездники вылетели на крутой склон, ведущий к реке, еле успев остановить лошадей и не попасть на рога, разъяренному истекающему кровью сохатому. Лось хрипел, рыл копытами землю, низко опустив голову, выставив вперед тяжелые ветвистые рога и как, только всадники выехали из леса, бросился на них.
Хенсельт сильно рванул коня в сторону, конь споткнулся, протяжно заржал и тяжело
Демавенд вскочил на ноги, выхватил меч, но тут же отлетел на десять шагов, под мощным ударом лосинного копыта. Сохатый пытался достать Хенсельта рогами, но лежащий на боку и бьющий копытами конь короля, не давал ему подойти близко. К счастью, в этот момент Ветслав вылетел из леса, на скаку мгновенно натянув лук, выстрелил, попав зверю прямо в висок. Покачнувшись лось рухнул на лежа отбивающегося коня. Король дико взвыл, пытаясь отодвинуть упершийся ему в ребро лосиный рог.
— Отец! Ты жив? — Ветслав спрыгнул с коня и подбежал к лежащему на земле Демавенду, но король был без сознания. Тут из леса появились внуки Хенсельта, увидев, что произошло, поспешили освободить его из-под придавившей тяжести.
Королей осторожно доставили к месту стоянки и аккуратно уложили на широкое ложе в охотничьем домике, устланное шкурами зверей. Демавенд уже пришел в сознание, держа руку на груди, пытался не делать слишком глубокие вздохи, сломанные ребра доставляли ему сильную боль. Хенсельт отделался ссадинами и сильным ушибом ноги, пока его несли, он выпил целую флягу крепкого вина и теперь смеялся и рычал подобно буйволу, вспоминая, как они чуть не лишились сегодня жизни.
— Еще б чуть-чуть и быть мне на том свете! Если бы не Ветслав, встретился бы уже сегодня с твоими родителями! — обратился он к сидящей возле ложа внучке. — Да не реви! Все обошлось ведь!
— Дедушка, ты всегда так не осторожен! — укоризненно произнесла принцесса.
— Радоваться надо, что все обошлось, а не слезы лить! Давай Демавенд, отметим, что живы остались! — Хенсельт налил вина в два больших кубка. — И за сына твоего тоже надо выпить! Молодец, парень, верная у тебя рука! Благодари его девка!
Девушка подняла на стоящего у двери принца большие васильковые, мокрые от слез глаза полные восхищения и признательности. Он тут же, что бы скрыть смущение, наклонился и потрепал за ухо большую белую собаку с обрезанными ушами и хвостом.
— Ну, ладно, дети. Идите погуляйте! — слабым голосом проговорил Демавенд, которому, наконец, удалось с помощью Хенсельта сесть, и отпить вина. — И скажите, что бы принесли мяса, как только будет готово. Мне прям, не терпится откусить кусок от покалечившей меня скотины!
Уже совсем стемнело, но во дворе было светло от горящих везде факелов и костров. Запах жареного мяса щекотал нос и пробуждал аппетит. Тут и там сновали слуги, одни готовили ужин, другие кормили, протирали и укрывали попонами лошадей, третьи помогали разделывать внукам Хенсельта туши.
Братья Венсельт и Гензельт были на столько похожи, что, не смотря на годовую разницу в возрасте, все считали их двойняшками. Оба крепкие, высокие, мускулистые с резкими крупными чертами лица и зорким взглядом серых, прищуренных глаз. Они с детства ни в чем не уступали друг другу, были драчливы и задиристы, прекрасно владели мечом и на охоте не было им равных, но остальные дисциплины давались им с огромным трудом. Хенсельт понимал, что когда-нибудь они разорвут Каэдвен, так же как
в детстве раздирали на части подаренные им игрушки, и это не могло его не беспокоить. И что бы этого избежать, оставалось только оторвать кусок от соседнего государства, тем более что этот кусок уже когда-то принадлежал Каэдвену. Ради этого он готов был пойти на что угодно, даже против Ложи, которою он хоть и побаивался, но считал сбродом сумасшедших баб.Ветслав и Авеллана долго стояли молча возле телеги, наблюдая, как ловко братья орудуют ножом. Гензельт иногда поглядывал на них с усмешкой, за что сразу же получал от брата тычок на который незамедлительно отвечал.
— Пойдем к костру, я совсем озябла. Да, и братья сейчас опять подерутся, и тебя втянут. Уж, я их хорошо знаю, — вздохнула девушка.
— А я всегда мечтал иметь брата, но у меня одни сестры и они уже давно за мужем, — сказал Ветслав, подбрасывая в костер щепки. — Вот этот пес всегда был моим другом и братом, ты не представляешь, какой он умный.
— Как его зовут?
— Геральт.
— Странное имя для собаки.
— Мне подарила его чародейка из Венгерберга, она его так назвала, а я не стал икать другое.
При упоминании о чародейке, девушка загрустила и тяжело вздохнула. Ей очень нравился этот юноша, за последние несколько дней она не расставалась с его портретом, а, познакомившись, поняла, что не ошиблась в своем выборе. Но случайно услышанный разговор деда с герцогиней Дишот, в котором воспитательница перед отъездом объясняла королю, что его ждет в случае не послушания чародейкам, опустил ее с небес на землю. Король, конечно, дал клятву, но даже он ничего не сможет сделать против Дам Ложи. Какой же мерзкий этот Троян! От одной мысли, что она будет ему принадлежать, из глаз потекли слезы.
— Что случилось? Почему ты плачешь? — взволновано спросил юноша.
Не в состояние что-то ответить и сдержать слезы, она закрыла лицо руками. Когда он погладил ее по голове, Авеллана прижалась к его плечу, потом подняла мокрое лицо. Ее теплое дыхание, мягкий взгляд влажных глаз завораживал и манил, продолжая гладить ее волосы, он наклонился, и поцеловал ее.
Даже они сами в последствии не смогли точно сказать, когда любовь наполнила их сердца. В тот момент, когда они первый раз встретились, и он помог ей слезть с лошади. Прикосновение рук и взглядов заставившее трепетать обоих, или этот первый долгий поцелуй разбудил дремавшее до сих пор сильное чувство. Но именно тогда они решили, что расстаться уже не смогут никогда.
Выслушав ее рассказ, он взял ее за руку, и они так и просидели до утра разговаривая ни о чем и обо всем на свете.
— Мне нравится твой сын, — после третьего кубка перешел в наступление Хенсельт. — Хороший парень! Лучшего зятя и пожелать нельзя!
— К чему ты клонишь? — удивился Демавенд. — Фольтест в последнем письме сообщил, что ты уже дал согласие на свадьбу своей внучки с его Трояном.
— Неужели ты мог подумать, что я добровольно отдам своего ангелочка за этого недоумка? Что бы она потом нарожала мне вместо правнуков упырей? Да никогда в жизни! Пускай меня лучше кикиморы разорвут!
Выражение лица Хенсельта стало похоже на оскаленную морду висящей на стене медвежьей головы. Рядом висела голова огромного вепря с длинными желтыми клыками.
«Точно такой же в прошлом году порвал мне бедро на охоте», — вспомнил Демавенд, поглаживая старую рану.
— Ну не мог же Фольтест все это придумать, — произнес он вслух.
— Конечно, не мог. Это все проделки этой бабской Ложи. Будь она не ладна! Представляешь?! Явилась ко мне одна из них и начала указывать, что я должен делать с собственной внучкой. Совсем уже обнаглели! Скоро уже мне начнут жену подбирать и еще укажут, как я ее должен буду трахать!