Ружемант 4

Она запунцовела пуще прежнего и кивнула. Будто стеснялась быть сильной.

— Смелее, я слушаю. Расскажи, что считаешь лучшим из своих умений?

Она покончила с первой булкой, осторожно смотрела на вторую. Кивнул, будто говоря, сегодня все угощение только ей.

Обрадовалась, как маленькая.

— Я м-могу временно вмещать ч-чужие… сущности. А п-потом мне ос-стается часть их х-характеристик. Я их скапливаю.

— То есть?

— М-могу впоследствии их использовать. Д-даровать себе на сутки или кому другому.

Часть Бейкиных характеристик… Тут впору было присвистнуть. Айя решила не радовать пустыми надеждами.

— Д-до определенного значения. Н-не больше д-десяти очков.

Уже кислее, но хорошо.

— А только тех, кто, кхм, в тебе побывал? — сдавалось, как вместилище ее использовали не так уж часто. Она сдержанно улыбнулась в ответ, покачала головой.

— Нет. Н-не в том плане, в котором подумали, т-товарищ лейтенант…

— Просто Максим, Айя, давай без формальностей. Вот как будем пыхтеть в одном окопе, там и товарищ лейтенант. А сейчас этого не надо, — попросил как можно мягче. Она насупилась, будто не знала, как себя вести.

— Лучше продолжай. Что там с твоими умениями?

— Могу отбирать характеристики у цели, но только у одной зараз.

— А у врагов можешь?

Она закусила губу, чуть не хлопнул себя по лбу, вряд ли она когда проверяла. У механоидов банально не было таких понятий, как «характеристики». Выдохнул, она решила пропустить этот вопрос.

— А й-еще могу чувства… с-собирать. Ну это… боль, например. Или л-л-любо… — сжалась, будто само слово было под запретом, испуганно зажмурилась.

— А зачем?

— Я т-так ману пополняю, — зарделась. — Или могу в-вернуть отнятое чувство, но уже измененным. Я р-раньше в детстве т-так делала. З-зря…

— Почему?

Ей было неприятно вспоминать, напряглась. Встал, сел рядом с ней, приобнял, тепло объятий сделало ее смелей. Прильнула ко мне, что испуганный крольчонок. Горячо зашептала, дыша мне в грудь.

— Йа-я вор-ровала у девоч-чек…

— У наших?

Протестующе трясет головой.

— Н-нет. Там, еще в школе. Переживания, радость, в-волнение. И-их всех любили, а м-меня… нет.

— Всегда была стеснительной?

Отвечать не стала, промолчала. Неохотно кивнула.

— Он-ни знали. Колотили м-меня, — вот, значит, почему боится побоев.

— А что-то поделать с этими чувствами можешь? Кроме как превратить в ману. Она ж тебе для чего-то нужна.

Айка обрадованно закивала, будто только и ждала, когда спрошу.

— М-могу украсть трус-сость, вернуть… вернуть с-смелостью. Х-хочешь испытать?

— Не сейчас, — покачал головой, Айка выдохнула. Требовал продолжения.

— А могу обратить украденные чувства умениями. Как будто бы «вместить» их в себя.

— То есть?

Она задумалась, опустила голову. Через миг ей в голову пришла мысль. Осторожно высвободилась из моих объятий, выдохнула, набирая побольше воздуха в грудь. Словно колдунья, закрутила незримую сферу руками. Мана сплелась потоком. Не в силах удержать, девчонка выпустила получившееся чудовище. Ириска ойкнула от ужаса вместо меня. В голубом свечении клыкастое чудище спрыгнуло с рук Айки, отчаянно бросилось на стул-раскладушку. Алюминиевые трубы захрустели, что сухари, под мощью челюстей, два языка пламени полыхали с макушки. Взор кровожадных зенок глянул на меня, я почувствовал непреодолимое желание бежать. Смелость лишь отголосками, минуя панику, велела хвататься за оружие, призвать фамильную реликвию!

Айка развеяла чудище взмахом руки прежде, чем успел наделать глупостей. Тут же отпустило, выдохнул, спросил:

— Что это было?

— З-заяц, — кажется, ей самой было стыдно. — В-воплощение трусости.

— Чьей? — чувствовал, что сам недалек от того, чтобы начать заикаться. Девчонка ткнула пальцем себя в грудь. Что ж, если так ужасна ее трусость, боюсь представить, как выглядят злость и ярость. Айя мои опасения разделяла…

— Почему же ты раньше никогда этого не делала? Нас столько раз атаковали там, на заставе…

— Йа-я не могу ими управлять. Они не тронут лишь меня, а вот других…

Да уж, дела. В самом деле, только подобных берсеркеров нам не хватало.

— И так с чужими чувствами тоже могу. Если оно сильное, могу придать ему облик. Не сама, оно так просто… получается.

— Да ты художница! — похвалил, подошел ближе, похлопал по плечу. Трусливое наваждение, еще недавно охватившее самого, сгинуло как не бывало. — Ну, допустим. А ты можешь, скажем, обратить эмоцию не просто в осязаемое, но в оружие?

Она задумалась, кажется, никогда не пробовала подобного. Потеребил подбородок, поймал за хвост следующую мысль.

— Забудь о последнем. А вместить эмоцию в вещь, предмет? Вот, например, пистолет? — вытащил из кобуры на ее бедре ствол, положил ей в ладони. Уставилась на него так, будто видела впервые.

— Йа-я не пробовала.

— Так попробуй, что мешает? Боишься, что он превратится в чертенка?

Промолчала, но по лицу понял, именно так она и думает. Что ж, не будем давить, пусть сделает когда захочет.

Она захотела прямо сейчас. То ли чтобы что-то себе доказать, то ли чтобы меня впечатлить.

Впечатлить и правда получилось.

— Ириска, что это? — спросил у ИИ-ассистентки по нейросвязи. Та лишь поправила голографические очки, но ответа так и не нашла. Пистолет изменился, оброс щупальцами, коростой надрывов, струпьями, пошел пузырящимися волдырями. Испугавшись, Айка прекратила. Изменения, не получив завершения, растаяли маной в воздухе.

— В-вот так… п-потому и боюсь, понимаешь? — она вновь дышала горячо и жарко, вмиг оказалась вплотную ко мне. Ладонью коснулась щеки, зажмурилась, осторожно клюнула поцелуем в щеку, улыбнулась.

Не помнил ее такой никогда. На миг смутилась самой себя, качнула головой, будто прогоняя наваждение, спрашивая, что же делает? Нет уж, милая, не в этот раз. Сработал сам: обнял по новой, прижал к себе, коснулся волос. Огладил талию, медленно пошел к бедрам, ущипнул за крепкие, упругие ягодицы, заставил пискнуть.

Жар страсти разгорелся в ее глазах почти мгновенно.

Будто оголодавший дверь, она накинулась на меня, обещая прекрасную ночь…

Глава 17