Рваные валенки мадам Помпадур

– Что случилось? – зевнула я.

Лапуля стиснула край халатика.

– Танечка, как сказать человеку новость?

Я не поняла проблему.

– Очень просто, подойти и сообщить ее.

– Не могу, – простонала Лапуля.

– Почему? – задала я дурацкий вопрос.

– Он подумает, что я думаю сделать так, чтобы он подумал и задумался, – пропищала «Барби».

Я не первый день живу с Лапулей в этой квартире, успела привыкнуть к ее манере вести беседу и отлично знаю, что она постоянно произносит вслух одно, а подразумевает другое, и обычно не меньше часа обсуждает сложный вопрос, допустим: какие колготки надеть под джинсы. Светлые? Но они очень тонкие. Темные? Но они очень теплые! С лайкрой? Тогда ноги приобретут блеск. Без лайкры? Тогда пропадет утягивающий эффект. Разумные доводы типа: «Под брюками колготы не видны, натягивай любые», не срабатывают. С Лапулей необходимо беседовать в другом ключе, использовать ее же логику.

Я подсунула под спину подушку:

– Говори так, чтобы он не подумал и не задумался.

Лапуля села на мою кровать:

– Не получится. Новость задумывательная, она особенная, жизнеломательная, тут даже обезьяна задумается и мозгом поедет. Я не ожидала! Ну что за люди странные! Написали, что розовое лучше зеленого, я поверила, купила это, моего любимого цвета, Дима думал, что я взяла зеленое. Я ему всегда говорю: «Моя проблема, котик, не мысли в эту сторону, там уже мои мысли сидят. Зачем двум мыслям в одном коридоре скапливаться?»

Меня стало укачивать, но я все же попыталась разобраться:

– Хочешь выкрасить наши коридоры в другой цвет?

– Ой, Танечка, как ты сообразила? – заулыбалась Лапуля. – Вообще я про ремонт во сне не видела.

– Ты упоминала коридор, – вздохнула я.

Лапуля постучала себя пальцем по лбу:

– В мозгу они есть, извилистые. Котик много работает, какой смысл ему зеленым заморачиваться? Я всегда его запасала. А тут дали розовые! Они дороже, значит, лучше.

Меня неумолимо тянуло в сон.

– Кто?

– Что? – в рифму спросила Лапуля.

– Кто лучше?

– Розовые, – трагическим шепотом уточнила гостья, – не зеленые. Я поверила, а они… ну… того… сказать не могу. Никому неудобно. Еще чего подумают. Люди, когда про такое слышат, всегда думают. А сказать-то надо! Вдруг он поймет? Молча!

– Если молчать, то никто ни в чем не разберется, диалог намного лучше, – сказала я.

– Диалог? А как его начать? – вздохнула Лапуля.

– Подойди к Димону и скажи: «Нам надо поговорить», – посоветовала я.

– Он отвечает: «Не сейчас, не хочу ссориться», – всхлипнула Лапуля. – Такой странный!

Я опять легла.

– Мужчины боятся выяснения отношений, забудь: розовый, зеленый, голубой… Ложись спать, утром все выяснится.

– Он будет больше, – испугалась Лапуля. – И котик испугается – получится, я нарочно про розовые молчала, чтобы он о зеленых думал. Не хочу котика пугать. Я люблю котика. Но как его не пугать?

– Не пугай котика, – сонным эхом отозвалась я, – отличная идея – не пугать котика.

Лапуля подпрыгнула на матрасе.

– Я сегодня решилась. Подошла к нему и объяснила: «Котик, я тебе уже говорила, сто раз повторяла, забыла, что говорила, но ты помнишь, да?» А он ответил: «Нет» – и ушел. Ужасно. Я больше не смогу. У меня всегда так! Один раз оттолкнут – во второй я стесняюсь. Некоторые по сто заходов за день делают, когда своего отжать хотят. Вот Зоя, она о шубе мечтала, а ее котик ну ни в какую! Все ей повторял: «Зойка, мы с тобой в Зимбабве живем, на фиг в Африке норка?»

– Логично, – прошептала я, погружаясь в дремоту, – полагаю, в Зимбабве и без дохи тепло.

– Ну ты прямо как ее котик, – надулась Лапуля, – шубка – статусная вещь! В шкафу обязана висеть шиншилла или леопард, чтобы подружки от зависти полысели! Зоя давай своего котика трепать, без остановки про манто говорила и получила его! Ее котик сломался. Но ее котик – не мой котик, мой котик не такой! Как ему сказать, что розовые плохие оказались?

Я, почти уплыв в страну Морфея, с трудом выдавила:

– Отправь эсэмэску.

– Танечка! Ты умная! – обрадовалась Лапуля. – Кошечка-пусечка. Дай поцелую. Чмок-чмок, заинька. Розовые…

Речь Лапули стихла, мне стало тепло. Одеяло напоминало облако, матрас казался невероятно удобным. И я заснула без задних ног. Так всегда говорила моя бабушка, укладываясь в постель:

– Устала, как барбос, сейчас буду спать без задних ног.

Руфина Яковлевна Файфман оказалась худенькой женщиной с роскошной копной мелковьющихся каштановых волос.

– Я не ждала сегодня гостей, – с ходу начала она извиняться, – взялась за уборку. Совершенно не понимаю, чем могла заинтересовать органы правопорядка. Когда вы позвонили и сказали, что являетесь начальником оперативно-следственного отдела, я очень удивилась! Разве женщин на подобную работу берут?

Я достала из сумки удостоверение:

– В наше время нет деления профессий по половому признаку. Хотя мне кажется, что дама – сотрудник ГИБДД, летающая по МКАДу на мотоцикле, теряет присущие женщинам нежность и мягкость.

Руфина прикрыла рот рукой:

– Ой! Вы из-за сломанного знака! Мне так неудобно! Понимаете, шел дождь, я не заметила, что там установили столбик! Машину занесло! Непременно оплачу ремонт! Только не отбирайте права. Моя мама живет в санатории под Москвой, я туда через день катаюсь, без колес никак.

– Руфина Яковлевна, я не имею ни малейшего отношения к автоинспекции, – поспешила я успокоить взволнованную Файфман, – и сильно сомневаюсь, что гаишники из-за сломанного дорожного указателя помчатся домой к нарушительнице.

– Фу! – выдохнула Файфман. – У страха глаза велики! Я всегда скрупулезно соблюдаю правила и… ой! А что случилось?

Я решила не ходить вокруг да около:

– Вам знакома Любовь Доброва?

Лицо хозяйки вытянулось:

– И что? Мы давно не общаемся!

– Но раньше, похоже, дружили, совместно писали научные статьи, – продолжала я.

Руфина Яковлевна опустила взгляд.

– Мы работали в одном отделе, поэтому имели общие публикации. Да что происходит? Звоните с раннего утра, приезжаете в мой законный библиотечный день, не даете заниматься домашними делами!