Рваные валенки мадам Помпадур

Дочь Теренца стала Кристиной Петровной Теренцовой, ей не пришлось привыкать к новому имени, отчество Петровна было почти родным, Петер от Петра почти не отличается, да и фамилия осталась практически прежней, к ней лишь прибавилось новое окончание. Немка не владела русским языком, не знала советских реалий, не понимала, каким образом Алексею удалось поселить ее в небольшом доме, в отдельной квартире.

«Ни о чем не волнуйся, – приказал любимый, – учи русский».

Два года Кристина изображала немую девушку, потерявшую способность говорить и понимать окружающих из-за тяжелого ранения. Потом она заговорила. Акцент легко объяснялся все тем же поврежденным языком. Алексей не бросил немку, он пристроил ее переводчицей в какую-то контору, затем Кристи перешла в издательство.

Петер Теренц дал дочери много дорогих украшений, которые благополучно переехали в Москву. Продавать их сама Кристина опасалась – кольца, колье, браслеты сбывал Алексей. Он жил отдельно от девушки, не женился на ней, но раза два-три в неделю непременно навещал любимую. Кристина вела очень замкнутый образ жизни, подруг не заводила, на мужчин не смотрела, связи с родителями не имела, не знала, живы ли Уна и Петер. Алексей где-то работал, он ни разу не пригласил любовницу к себе домой и вообще ничего о себе не рассказывал. Почему Кристина не догадалась, что у него есть другая женщина, почему не удивлялась его поведению? Она была ему благодарна за вызволение из Германии, где дочь Петера Теренца ждала незавидная судьба, зависела от него, а главное, очень его любила и не теряла надежды когда-нибудь выйти за него замуж.

Потом Кристина забеременела. Сначала она скрывала свое интересное положение от Алексея, но живот начал расти.

Узнав о том, что станет отцом, Алексей не рассердился. Наоборот, он сказал: «Следует подумать об улучшении жилищных условий. Я попытаюсь организовать новую квартиру, и, конечно, мы поженимся. У тебя ведь остались драгоценности? Их придется продать». Кристина принесла чемоданчик. «Здесь все? – усомнился Алексей. – Маловато». «Я жила на них, – начала оправдываться Кристина, – ты же сам продавал вещи. К сожалению, они сильно упали в цене, в России за ювелирные изделия платят копейки. Помнишь колье из бриллиантов с изумрудами в оправе из платины? Оно принадлежало папиной маме. Отец говорил, что это вещь баснословной цены. Продав его в Германии, можно спокойно жить десять лет, в Москве за него дали сто рублей. А браслет из сапфиров? Брошь с рубинами? Все ушло за незначительные суммы».

«Ты обвиняешь меня в неумении торговать побрякушками? – нахмурился Алексей. – Позволь напомнить, что я не могу открыто сдавать ювелирку, ищу тайные пути. Естественно, вещь удешевляется. Если ты недовольна, сама разбирайся!» «Нет, нет, – испугалась Кристина, – просто я хотела объяснить, почему не так уж много осталось. Отправляя меня в Россию, отец сказал: «Теперь я спокоен. Ты на попечении Алексея и имеешь при себе состояние, которого хватит и детям, и внукам». «Петер ничего не знал о России, – вздохнул Алексей, – здесь бриллианты не ценятся. Ладно, забираю остатки твоего приданого. Точно больше ничего нет?» «Папины картины! – воскликнула Кристина, указывая на стены. – Отец говорил: «Продашь в крайнем случае мои работы, с каждым годом они будут дорожать. Живопись со временем лишь прибавляет в цене». «У Петера было слишком большое самомнение, – поморщился Алексей, – ну да можно попробовать, достань полотна из рам. Это все?» «Еще лиса», – пролепетала Кристина. «Лиса? – переспросил Алексей. – Не понял».

«У меня на кровати игрушка, – еле слышно ответила Кристи, – мама вручила ее мне в ночь перед отъездом, сказала: «Доченька! Береги мой подарок. Это самое дорогое, что у тебя есть».

«Ты мне никогда о ней не говорила, – насторожился Алексей, – наверное, Уна зашила в нее камни или жемчуг!» «Не похоже, – не согласилась Кристина, – игрушка внутри мягкая. Я долго думала, что имела в виду мама, но лишь недавно поняла: лиса – это память о ней. В этом ее ценность». «Сейчас поеду решать проблему с жильем, – пообещал Алексей, – а в понедельник двинем в загс». «Ты заберешь картины и драгоценности?» – спросила Кристи.

«Пока нет, – отказался жених, – сначала наведу справки, соображу, сколько надо дать взяток, чтобы получить новую жилплощадь».

Проводив Алексея, Кристина открыла чемоданчик и стала перебирать украшения: браслет в виде змеи, усыпанный бриллиантовой крошкой, с глазами-рубинами, длинная нить из бело-черного жемчуга с золотыми вставками, на которых чернел вензель «u», – эту вещь Петер подарил жене Уне на первую годовщину свадьбы, серьги в виде лягушек, колье с сапфирами-каплями, обычный гарнитур из подвесок и кольца-малинки. Последний набор, хоть и содержал много бриллиантов, не выглядел изысканно. Вообще-то таких комплектов было два. Уна рассказывала дочери, что ее отец и Петер, не сговариваясь, подарили дочке и супруге на Рождество идентичные украшения. Один набор Алексей уже продал за шестьдесят рублей, второй вот-вот уйдет, и у Кристи не останется ничего, что будет напоминать ей о родителях. У нее не было даже фотографий из отчего дома.

На следующее утро Кристи поехала в самый центр Москвы, там, в проезде Художественного театра, в двух шагах от Кремля, работала лучшая в Москве фотостудия. Она дождалась своей очереди, вошла в комнату, надела на себя все украшения и попросила: «Сделайте мой портрет в разных ракурсах. Главное, чтобы моя бижутерия оказалась на виду». Если фотограф и понял, что посетительница обвешана дорогостоящими вещами, то виду не подал, нащелкал кадров и пообещал через две недели выполнить заказ.

Вечером в воскресенье Кристи еще раз достала остатки приданого, разложила на кровати, полюбовалась, сложила «алмазный фонд» в чемоданчик и решила о нем забыть. Не стоит плакать о прежних временах. Начинается новая жизнь, она распишется с Алексеем, родит ребенка, все будет хорошо.

Утром около полудня они подошли к дверям загса.

– Черт! – воскликнул Алексей. – В понедельник у них выходной.

Кристи расстроилась, на глаза навернулись слезы. Всем известно, что это плохая примета, если бракосочетание откладывается, когда вы уже приблизились к дому, где должна свершиться церемония. Хуже только потерять обручальное кольцо. «Спокойно! – сказал Алексей. – Посиди на скамейке в скверике, я решу проблему. Никуда не уходи, даже если я задержусь».

«Ты куда?» – прошептала Кристи.

Жених нежно ее обнял.

– Съезжу домой к заведующей загсом, предложу ей денег, и нас распишут.

Кристи устроилась в парке, просидела там больше трех часов, когда вернулся мрачный жених: «Ничего не получилось! Завтра мы будем первыми. Пошли домой».

Пара вернулась в квартиру Кристи, она отперла дверь и закричала. Крохотная прихожая и небольшая комната оказались перерыты вверх дном. Пока жених и невеста пытались расписаться, в дом залез вор. Преступник прихватил чемоданчик с драгоценностями и картины Петера. «Надо вызвать милицию», – заплакала Кристи.

«С ума сошла!» – испугался Алексей. «Уголовника можно поймать», – упорствовала она. «Дура, да? – неожиданно грубо отреагировал Алексей. – Что ты ответишь на вопрос: «Откуда у вас столько драгоценностей? Где взяли полотна?» Начнут копаться в твоей биографии, и что выяснят? Тебе нельзя рисковать, можешь очутиться в Сибири».

Кристи зарыдала, Алексей напоил будущую жену чаем, та легла на постель и вдруг увидела: лисы нет. Негодяй прихватил и игрушку.

Сначала Кристи впала в истерику, потом спросила у Алексея: «Зачем вору плюшевая лиса?» «Откуда мне знать?» – пожал тот плечами. «Золото, камни, картины, – перечисляла она, – но игрушка?» «Наверное, у мерзавца есть ребенок, – предположил Алексей, – вот он и прихватил для него подарок». «Глупо», – не успокаивалась Кристина. «Преступники дураки! – воскликнул будущий муж. – Умный человек устраивается на работу и честно трудится».

Что-то в голосе Алексея смутило Кристи, и она внезапно выпалила: «Откуда ты знаешь, где живет заведующая загсом?» «Ты о чем?» – поразился он. «Я сидела в парке несколько часов, пока ты ездил, – прошептала Кристи, – кто тебе дал ее адрес? Загс в десяти минутах ходьбы от моей квартиры. Почему ты велел мне сидеть там? Я могла пойти домой и ждать! Вор открыл дверь ключом, он не взломал замок».

Жених пару минут сидел молча, потом сказал: «В загсе есть сторож, за небольшую мзду он написал название улицы и номер дома начальницы. Нет необходимости ломать замок, преступники пользуются отмычками. На скамейке я тебя оставил, потому что думал, что удастся быстро уговорить бабу. Ты заподозрила меня в краже? Решила, что я специально повел тебя расписываться в понедельник, когда загс закрыт, усадил в парке, а сам тебя обокрал? Предположила, что я упер лису, потому что Уна назвала ее самой ценной вещью? Действительно, все говорит не в мою пользу. Но я не имею ни малейшего отношения к ограблению! Кстати, я имел массу возможностей обокрасть тебя раньше, почему не сделал этого, а?» «Прости, прости, – зарыдала Кристи, – я сошла с ума от переживаний, вот и не понимаю, что несу. Слишком много неприятностей в один день. Сначала не состоялась свадьба, а теперь кража! Я люблю тебя!»