Рябь

Я не уверена, произнес он эти слова или вдохнул мне в ухо. Он держит две бутылки пива и протягивает одну мне, кивая головой в сторону лестницы. Капельки воды стекают вниз по янтарному стеклу, в то время как я беру бутылку из его руки. 

Я следую за ним через весь дом, оставив позади грохочущую музыку и около сорока одноклассников, которые заполняют нижний этаж. Когда мы поднимаемся по ступенькам, я не могу перестать пялиться на то место, где его темные шорты сидят низко на бедрах. Стивен ведет меня через комнату отдыха с мягкой мебелью из темной кожи и деревянными книжными полками на террасу с видом на океан. 

Когда дверь открывается, желание пронзает меня, как никогда раньше. 

Но не только Стивен тому причина. 

Оно вызвано еще и океаном. Он сейчас как ладони, волны накатывают и отступают, сверкая в темноте. Я вижу белую пену на фоне черной воды. По террасе проносится легкий сентябрьский бриз, а затем утихает. 

Покалывание волнами бежит вверх и вниз по моим конечностям. Словно океан рядом со мной на балконе, шепчет мне на ухо, зовет меня по имени. Я наблюдаю за волнами, очарованная. И мне хочется только плавать. 

Нет. Плавать и Стивена – вместе и сразу. 

Я останавливаюсь на пороге, а Стивен плюхается на деревянный стул, поднимая свое пиво и делая глоток. Когда он ставит бутылку на подлокотник из красного кедра, капельки конденсата стекают вниз. Я смотрю на его пальцы, где они держат бутылку. Мой взгляд путешествует по его руке, поднимаясь к бицепсам. Он провел три года в футбольной команде. И это заметно. 

Стивен одаривает меня теплой улыбкой и хлопает по стулу рядом с собой – все, чего я когда-либо хотела, но по некоторым причинам этого не достаточно. 

– Давай поплаваем, – говорю я. 

Он хмурит лоб на мгновение и переводит взгляд на океан.

– Серьезно? 

Я киваю.

– Да. 

– Но эта вечеринка для тебя. 

– Мы не пропадем надолго. Минут на двадцать. Просто скажи «да», – я улыбаюсь, ощущая странную волну возбуждения, пульсирующую во мне. – У меня сегодня день рождения, что означает, ты не можешь отказаться. 

Он улыбается и подходит ко мне. И время замедляется, пока я стою там. Он наклоняется ближе и прижимает свои губы к моим. А затем, прежде чем я осознаю, что происходит, он отстраняется. Все происходит так быстро, что я едва успеваю отреагировать.

– Ну, тогда веди, именинница. 

В то время как мы спускаемся по ступенькам, проходя мимо вечеринки, я парю в облаках. Стивен поцеловал меня. 

Стивен. Поцеловал меня. 

Стивен. Поцеловал. Меня 

Мы выходим через раздвижные двери, и музыка звучит приглушенней, когда он закрывает их за нами. Он берет меня за руку, и мы идем по дюнам, пытаясь не оступиться в темноте. Я едва не падаю, когда мои ноги запутываются в траве, но рука Стивена спасает меня от падения. И мы смеемся, он находит меня в темноте и снова целует. 

И вот сегодня я застряла около дома Сиенны, воспроизводя одно и то же, снова и снова, уставившись на побелевшие костяшки пальцев. Но я не могу сидеть здесь весь день. Я ослабляю мертвую хватку на руле и шевелю немного пальцами, чтобы пригнать кровь. Затем дергаю ручку и открываю дверь. Она издает свой привычный ржавый скрип, когда я захлопываю ее и направляюсь к крыльцу, прежде чем могу изменить свое решение.

Сиенна открывает дверь до того, как я успеваю постучать, и я могу лишь надеяться, что она не видела меня, сидевшую перед ее домом в течение последних пяти минут.

– Привет, – говорю я.

– Привет! – меня удивляет то, как легко и непринужденно звучит ее голос, словно это привычная для нас ситуация. – Ты как раз вовремя: я не могу выбрать между арахисовым маслом и шоколадной крошкой.

Она держит рецепты в руках, размахивая ими. Они потрепанные, запятнанные мукой и маслом. Во мне поднимаются странные волны меланхолии, когда я смотрю на милые маленькие ромашки в каждом уголке листков. Я узнаю их. На одном из рецептов пятно от грязной ложки, которую я случайно положила на него три года назад. Этот рецепт печенья должен был стать четвертым по счету, который бы мы попробовали испечь, но когда до него дошла очередь, мы могли подняться с дивана только для того, чтобы вытянуть очередной десяток печенья из духовки. К концу нашего марафона по просмотру плохих реалити-шоу, нам было дурно от количества съеденного сахара.

Меня переполняет желание наверстать упущенное, притворившись хотя бы на один вечер, что последних двух лет не существовало. Я хочу быть девушкой на кухне: сплетничать и делать печенье, и съедать больше теста, чем ставить его в духовку.

– Оба, – отвечаю я.

Сиенна хмурится.

– У меня хватит яиц только для одного замеса, разве что ты желаешь прогуляться со мной в магазин.

– Нет, я имею в виду оба одновременно. Арахисовое масло с шоколадной крошкой.

– О, – вздыхает она. – Почему я сама до этого не додумалась?

Я пожимаю плечами. Странно говорить с ней о рецептах печенья, в то время как нам нужно разобраться с вещами поважнее. Вещами, которые не просто размером со слона, а как целое стадо слонов.

Я снимаю ботинки, все еще помня правило ее мамы о том, что обувь нужно снимать, и следую за ней через большую комнату на кухню. Она выглядит как одна из тех незатейливых кухонь в домах фермеров: все фасады красивого желто-молочного оттенка, а огромная раковина напоминает старинный умывальник. Но в отличие от истинной фермерской кухни, эта размером с целый дом.

Район Мейпл Фолс Роад – совершенно другая вселенная по сравнению с остальной частью Сидер Коув.

– Где твоя мама?

– Возможно, играет в бридж. – Или в сквош. Или во что-нибудь такое же дурацкое.

Я смеюсь, и этот звук заставляет Сиенну посмотреть на меня. Ее глаза накрашены ярче обычного. Розовые тени выгодно подчеркнуты темными ресницами. По удивленному выражению на ее лице я понимаю, что уже очень давно не смеялась.

– Растопишь масло, ладно? Мне нужно кое-что принести.

Я киваю и принимаюсь за работу. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы вспомнить, где хранятся ложки, миски, мерные кружки. Воспоминания возвращаются ко мне. Меня переполняет отчаянное желание получить все обратно – дружбу с Сиенной.

Я была счастлива в этом доме. Счастлива, будучи ее другом.

К тому времени, когда я начинаю взбивать теплое масло, возвращается Сиенна, в руках у нее небольшой мешочек с розовой лентой.

– Что это? – спрашиваю я, стараясь не показать свою панику, которая пытается вырваться на поверхность.