Рядом с тобой

–– Хорошо, хорошо, я всё передам. – произнесла Света, беря трубку. Номер был незнакомый. – Да? Кто говорит?

–– Мама! Мама, я жив!

–– Миша… – у Светы перехватило дыхание. – Мишенька! Да как же это так! А нам сообщили… А ты жив!

–– Я потом всё объясню, при встрече.

–– Лёша! – крикнула Света.

–– Я ни с кем не хочу… – начал он, но жена его перебила.

–– Лёша! Лёша, Миша жив!

–– С чего ты это взяла?

–– Сам с ним поговори. – подошла она к мужу.

–– Жив? Это правда? Дай телефон! – он схватил трубку и закричал. – Миша! Мишка, ты где сейчас?

–– Я в части, но скоро буду дома.

–– С какой это стати? – удивился Скворцов, услышав последние слова.

–– А вот с какой. – ответил Миша, доставая справку. – Дайте мне с отцом поговорить. Папа, как вы там?

–– Без тебя очень плохо. Возвращайся поскорей.

Лёша передал телефон Свете, не в состоянии больше говорить. Доктор сказал, что ему противопоказаны любые эмоции, но, возможно, не такие. Известие о чудесном воскрешении сына пролилось бальзамом на его израненное сердце Лёши. Он, наконец, почувствовал себя лучше.

–– С отцом очень плохо. – тихо произнесла Света в трубку. – Его дважды с сердечным приступом увозили. У него постоянно болит сердце.

–– Господи! Мама, а ты-то как?

–– Держусь пока.

–– Михаил, – обратился к нему полковник, – дай телефон. Мне нужно с ними поговорить.

–– Держите. – сказал он, произнеся напоследок в трубку. – Дай папе телефон, с ним хотят поговорить.

Из какого-то небытия, забытого прошлого в телефоне прозвучал голос Скворцова:

–– Я бы хотел принести извинения за это чудовищное недоразумение.

–– Товарищ майор? – удивился Лёша. Несмотря на то, что прошло много лет, он узнал его голос.

–– Простите, но моё звание… – Скворцов запнулся, поняв, с кем разговаривает. – Лёша? Так это твой сын! Надо же, за столько лет я забыл твою фамилию, хотя должен был помнить всю жизнь. Ведь ты столько сделал для моей семьи.

Говоря «для моей семьи» он имел в виду, конечно, Ремизовых, потому что других близких людей у него не было. Он знал и о том, что Лёша спас Мишку Ремизова из плена, и то, что когда их в Москве замучили скинхеды, они переехали именно в Валдай.

–– Тебя не удивило, что я так хорошо знаю твою семью? – спросил полковник у Миши по окончании разговора.

–– Нет, я прекрасно обо всём знаю. И про Чечню, и про историю с Симаковым.

–– Антон! – улыбнулся Скворцов. – С тех пор я больше ничего о нём не слышал. Я даже вздохнул с облегчением, когда его демобилизовали. Где он сейчас?

–– Знамо где, в Валдае.

–– А разве он…

–– Раньше жил в Смоленске, теперь у нас. Он там родственника нашел. Правда, он знал его и раньше, но не представлял себе, что это окажется его двоюродный брат.

–– Надо же! А как могло случиться, что они не знали о своих родственных связях.

–– Их матери были родными сёстрами, но жили они в разных городах. Вы же знаете, какой у г-на Симакова характер. При первой встрече он брата своего чуть не убил.

–– За что?

–– А ни за что. Просто так. Враждовали они долго. Их помирила сломанная генеральская машина.

–– Чья? Что ты сказал? Так Лёша и Антон – двоюродные братья?! Вот это да! А давно вы это узнали?

–– Давно, я ещё маленький был.

–– Да-а… Как тесен мир.

–– Врач из комиссии сказал, что, возможно, мне придётся отслуживать весь срок, но позже, после окончательного восстановления.

–– А оно тебе надо? – спросил Скворцов. – Не будешь ты служить, я помогу.

–– Спасибо.

Полковник сказал так потому, что узнал сегодня, что из-за разгильдяйства его заместителя пострадал человек, которому многим обязан его «почти брат» Мишка Ремизов.

Миша вышел из штаба и увидел невдалеке Плотникова. За то время, что он провёл в госпитале, Витьку тоже ранило, но рана была лёгкая, его даже в госпиталь не положили, но всё равно вернули в родную «часть».

–– О! Ты уже здесь? – удивился Миша. – Ну что, продолжим разговор?

–– А мы его и не начинали.

–– Как же? Забыл, что ли? Что, не ждал моего возвращения? Думал, я очень долго в госпитале пробуду? Но я очень быстро вернулся.

–– Да лучше бы ты там остался, на том пожарище!

–– Жаль, что тебя сейчас командир не слышит. Его бы очень заинтересовали твои слова. Слушай, ну и чего ты добился этой дурацкой выходкой? Думал, если меня не будет, Ольга сразу к тебе прибежит? Разбежался!

–– Она всё равно будет моей!

–– Ты очень многого хочешь. Ты опоздал, Витечка. Я домой еду, а тебе ещё более полугода здесь куковать.

–– Ну и что? Миша, да тебя не подпустят к ней на пушечный выстрел. Отец-то её запретил тебе появляться в их доме. Запомни, первым мужчиной у неё буду я.

–– Я повторяю тебе, Витя – ты опоздал. Да я спал уже с ней, и не один раз!

–– Что?

–– Что слышал!

–– Ах ты, гад!

–– Я – гад? Я тебя раненым не бросал. А ты… ты же своими действиями чуть отца моего до инфаркта не довёл.

–– Ну, извини. – ответил Плотников смиренным тоном, но тут же переменил интонацию. – А не буду я извиняться! Поделом вам!

–– Что?

–– Как же я вас всех ненавижу!

–– Кого?

–– Копыловых!

–– Но за что? Что мы тебе сделали?

–– Вы отобрали мастерскую у моего отца.

–– Никто её не отбирал, он сам её продал.

–– Но его заставили!

–– Правильно, заставили, но не мы, а мать твоя, когда сбежала от дяди Валеры в Москву.

–– Ты маму мою не трожь!

–– Ну и долго вы препираться будете? – услышали они голос Скворцова за спиной.

––Товарищ полковник!… – начал Миша.

–– Пошли. – приказал он Копылову. – Ты почему не сказал мне, что Плотников сделал всё специально?

–– А что ему будет?

–– Трибунал по нему плачет.

–– Товарищ полковник, не делайте с ним ничего. Прошу вас, не надо.

–– Ты же из-за него чуть не погиб! Почему ты его защищаешь?

–– Я его не защищаю. Но если его посадят, он же, выйдя из тюрьмы, всю семью мою уничтожит. Я же его прекрасно знаю.