Рыцарь-чародей

– В смысле – о том, что ты увидел там? Нет.

– Спасибо. Я думаю об этом. Много думаю. Обычно я так не делаю.

– Не сосредоточиваешься на своих мыслях? Да, это верно.

– Я действительно обрету свободу, когда кот умрет? Вы говорили что-то такое – или кто-то говорил. И Халд говорит то же самое. Что я снова стану первосущностью.

Я не знал, хочет ли Мани услышать ответ, но он сказал, что хочет.

– Нет, – ответил я. – Ты ею не станешь.

– Халд говорит, элементарные сущности на самом деле не живые, а просто думают, что они живые, и потому не умирают.

Я сказал, что она права.

– Значит, я обрету свободу. Так она говорит.

– Первосущности обретают свободу, становясь чуждым всему живому. Ты не первосущность и не кот. Ты и то и другое одновременно, а кот умрет, как умирают все коты.

– Мне бы хотелось думать, что я просто… просто другое существо. Существо, которое умеет разговаривать.

– Тогда я отрежу тебе ухо, и мы посмотрим, будет ли тебе больно.

– Вы и рады оттяпать мне ухо, да? – Голос Мани, всегда приближенный к мяуканью и мурлыканью обычной домашней кошки, зазвучал совсем по-кошачьи, хотя я по-прежнему разбирал слова.

– Нет.

Я вытащил кинжал, и он скрылся в темноте.

Свон обещал прислать ко мне Тауга, и какое-то время я ждал его, грея руки у костра и думая о Дизири и о делах, которые мне предстоит сделать, прежде чем отправиться на ее поиски. Я пообещал сразиться со Своном (в сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе), и возможно, он тяжело ранит меня, в каковом случае поиски Дизири опять придется отложить на неопределенный срок. Но равно возможно, я убью Свона, чтобы избежать ранения.

Наконец стало ясно, что Свон забыл послать ко мне Тауга или что Тауг по какой-то причине отсутствует, и я вспомнил свои слова, сказанные Ансу: нам самим придется пойти к Таугу, коли Тауг не желает идти к нам.

Дав знак Гильфу, я поднялся на ноги. Я знал, в какую сторону ушел Вил, и сам походил на слепца, когда осторожно пробирался в тумане (как мне казалось, в верном направлении), нашаривая дорогу мечом в ножнах и через каждые несколько шагов останавливаясь и напряженно прислушиваясь.

Вскоре я услышал голоса, а потом непонятный глухой звук: то ли скрип, то ли скрежет. Кто-то (я почти не сомневался, что Свон) произнес несколько слов. Потом еще кто-то (вероятно, сам Тауг) ответил. Снова раздался непонятный звук, похожий на звук трения друг о друга тяжелых валунов, предшествующий камнепаду.

Еще шаг – и я услышал голос, безусловно принадлежащий Таугу:

– Если ты скажешь, что убил его, все уладится.

Никогда прежде я не испытывал такого искушения подслушать чужой разговор. Я громко сказал: «Тауг? Это ты?» – и едва не поперхнулся собственными словами.

– Хозяин! – Да, действительно камень о камень; и я опознал источник звука.

– Да! – сказал я. – Я здесь, Орг.

Он был не самым ужасным из всех существ, мной виденных, ибо я видел драконов, но он внушал ужас, и в то туманное серое утро – поистине леденящий. Я совершил над собой огромное усилие, чтобы не выхватить Этерне из ножен.

Он опустился на колени, низко склонив голову, и повторил:

– Хозяин.

Я положил руку Оргу на голову: она была горячей, точно в жару, горячей, словно нагретые на огне камни, которые кладут в холодную постель.

– Сэр Эйбел? – Голос принадлежал Свону.

– Да! – крикнул я и, понизив голос, обратился к скорчившемуся передо мной чудовищу: – Ты плохо себя вел, Орг?

– Очень плохо. – Он поднял голову, и в его узких глазах я увидел невыразимую жестокость, но также и страдание.

– Это ты убил короля Гиллинга? Отвечай честно. Я не стану винить или наказывать тебя.

– Нет, хозяин.

Я кивнул:

– Я никогда не думал на тебя, Орг.

Из тумана выступил Свон:

– Он запросто мог сделать это. Разве вы не согласны?

– Как мог и я, – сказал я. – А равно вы и многие другие. Но это к делу не относится. Он порочен по природе своей. Мы знаем это, и он тоже знает. Признайтесь, что вы предали сэра Равда!

Свон быстро отступил на шаг.

– Нет! Я не предавал!

Я пожал плечами:

– Вот видите?

– Вы хотите сказать, что я тоже порочен по природе своей.

– И я порочен. Зачем еще мы сражаемся, если не для того, чтобы очиститься от зла? Мы боимся умереть и боимся жить – боимся возможных наших поступков. Поэтому мы с воплем бросаемся в бой. Будь мы безгрешны…

Вистан подошел к нам достаточно близко, чтобы я распознал его в тумане.

– Где Тауг? – спросил я Вистана.

– Я думал, он с вами, – сказал Свон.

– Вы посылали его ко мне?

– Да, вместе с Этелой, ее матерью и Вилом. Этела настояла.

Не дождавшись от меня никакого отклика, он добавил:

– Я думал, вы отошлете их, коли захотите поговорить с Таугом наедине.

Гильф тихонько заскулил, прижавшись к моему бедру. Я и не знал, что он следовал за мной.

– Будем надеяться, мы найдем Тауга, когда туман рассеется. Орг хорошо служил вам?

– Вы подслушали наш разговор.

– Я слышал только голоса. Слов не разобрал.

Вистан открыл было рот, но Свон поднял руку, останавливая его.

– Вы хотите забрать Орга обратно?

– Да, – сказал сам Орг.

– Мне следовало бы поблагодарить вас за него. Я имею в виду, когда…

– Когда мы с вами разговаривали наедине.

Свон кивнул:

– Да. Именно тогда. Но я настолько привык скрывать тот факт, что опекаю Орга…

– Надо полагать, здесь вам пришлось тяжело.

Он снова кивнул:

– Я делал для него все возможное, как и для всех остальных. Я защищал Орга от нас, а нас от него. Во всяком случае, пытался.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Тут я виноват, сэр Эйбел, – сказал Вистан.

– В чем именно? – Я догадался, но счел нужным уточнить.

– Сэр Свон был один, если не считать сумасшедшей женщины.

– Леди Линнет.

– Ну да, и я знать не знал, что она особа важная. Ее дочь мне рассказала про нее. Не все, но достаточно. Я сказал, что я друг Тауга, и мне кажется, Этела подумала, что Тауг рассказывал мне про Орга. Я видел его пару раз, когда мы находились в Утгарде.