Рыцарь ее сердца

— Джулиан, ответь мне, за каким чертом я посылал тебя в Фолстоу? — чуть ли не с грустью в голосе спросил король.

— Мой повелитель, я…

— Я посылал тебя, — жестко, но сдержанно перебил Гриффина монарх, — окончательно завершить сбор интересующих меня сведений по этому делу, а затем привезти сюда Сибиллу Фокс. Теперь представь мое удивление, нет, не удивление, а потрясение, когда сюда сломя голову прилегает не кто иная, как твоя нянька, и сообщает о твоем отступничестве.

— Обнаружились факты…

— Факты! Находятся! Здесь! — закричал Эдуард, стукнув кулаком по пачке сложенных на столе документов. — Я говорил тебе, я предупреждал, что она коварная женщина, разве не гак?! Я хотел, чтобы тебе сопутствовала удача. И тебя ожидала достойная награда, несмотря на то что желающих получить ее было очень много. Но я доверил это дело тебе — как своему шурину, пусть и двоюродному, как другу, в конце концов. — Он оперся на стол, загруженный документами, словно буфетная стойка едой во время обеда.

— Но ведь она же здесь, не так ли? — осмелился задать вопрос Джулиан и пожалел об этом, едва закрыл рот.

— Да! На основании моего личного приказа! — вскричал король, и сидящая за столом женщина подпрыгнула от свирепости его голоса. Несколько успокоившись, Эдуард снова перешел на сдержанный тон, указывая на Джулиана длинным пальцем: — Я же надеялся на тебя.

— Со своей стороны, ваше величество, я готов дать вам самые исчерпывающие сведения, тем более что все они находятся в письменном виде прямо перед вами. В любом случае эти документы были бы перед вами сегодня к вечеру.

— Сведения бы были. Только не было бы ни тебя, ни Сибиллы Фокс, правильно я говорю? — спросил король, бросая на Джулиана острый взгляд.

— Ничего не могу сказать на этот счет, мой повелитель. — Гриффин и представить себе не мог, что станет причиной появления в глазах короля искренней боли.

— Ах, ты не можешь сказать… — с грустью произнес Эдуард. — Заколдовала она тебя, что ли? Может быть, шантажировала или деньги вымогала? Угрожала Люси? Джулиан, прошу тебя, будь подальше от этой женщины. Считай, что это мой приказ.

— Она не шантажировала меня, а о том, чтобы причинить какой-либо вред Люси, и речи быть не может. Возможно, она действительно околдовала меня. Я сопротивлялся ее очарованию, как мог. Но смею заверить вас, мой повелитель, что никакого насилия не было. Я действовал исключительно по собственной воле и несу за это полную ответственность.

Эдуард покачал головой точно так же, как полчаса назад это сделал Эрик.

— Да ты влюбился в нее по уши. Ну конечно же! Такое можно сказать про половину мужского населения Англии. А я-то было подумал, что ее хитрость тебя не проймет.

— Она убежала от ваших людей и пришла сюда сама, — заметил Джулиан. — Я твердо убежден, что единственное ее желание — иметь честь быть судимой королевским судом.

— А разве у нее есть выбор? — усмехнулся Эдуард. — Я сегодня же соберу суд, и ее судьба — как, впрочем, и твоя тоже — будет решена. Я больше не намерен смотреть сквозь пальцы, как не выполняются королевские требования.

Джулиан почтительно склонил голову в ответ. Снова подняв взгляд и посмотрев перед собой, Гриффин заметил, что женщина, сидящая за столом, внимательно просматривает пергаментные листы, сортируя их и что-то бормоча при этом себе под нос, словно искала что-то важное, но ни как не могла найти. Увидев это, Джулиан нахмурился, поглядывая в спину женщины.

Мрачно почмокав губами, Эдуард произнес, не скрывая ядовитой насмешки:

— Беспокоишься, что отыщутся сведения, накладывающие несмываемое пятно позора на твою возлюбленную? Ну так не бойся, Джулиан, считай, что уже сейчас она находится дальше, чем ты можешь себе представить, и даже дальше, чем могу представить я.

Наконец женщина повернулась на своем стуле и слегка постучала костяшками пальцев по документам, и Джулиан заметил, насколько жилиста ее набухшая венами рука. На лице, выражение которого сразу выдавало знатность, было написано расположение и участие.

— Добрый день, лорд Гриффин, — произнесла женщина с едва уловимым акцентом, — к сожалению, я была слишком занята, чтобы получить удовольствие от встречи с вами.

Джулиан почувствовал, что его рот открылся, да так и застыл. Он узнал эту сморщенную от старости, но сохранившую душевную молодость фигуру, занявшую стул в королевском кабинете.

— О Боже… Леди де Лаэрн?

Собственно говоря, камера Сибиллы представляла собой именно то, что она и ожидала: темная, пронизывающе сырая, пахнущая затхлой водой, с мокрыми стенами, вселяющая отчаяние. Единственной «меблировкой» помещения служил отвратительный горшок в углу, и Сибилла уселась на грубо отесанный камень около стены, прямо напротив зарешеченной двери.

Она предположила, что оказалась в самой старой части королевского дворца. Четыре стены ее тюрьмы были выстроены из жесткого серого камня, две из которых переходили в относительно широкий коридор, выложенный таким же материалом.

Внезапно ей пришло в голову, что сбежать из самой камеры — проще простого, но вот пробраться через коридор и остаться в живых практически невозможно. Ну а уж про то, чтобы оказаться на королевской половине дворца, и речи быть не могло. Охрана, как уже вычислила Сибилла, спускалась вниз каждые четверть часа, причем не ленилась подносить факелы к камере, чтобы убедиться, что пленница находится внутри. Таким образом, ей оставалось только ожидать королевского вызова. Вспомнив все, что она собиралась поведать королю, Сибилла убедилась, что ничего не забыла, включая и тон, каким это следовало сказать. По крайней мере она сделает все, чтобы доказать невиновность Джулиана, что по-прежнему позволит ему и Люси претендовать на получение Фолстоу. В случае чего Элис с Пирсом будут находиться неподалеку, готовые оказать им поддержку, впрочем, как и Си с Оливером. Они не откажутся помочь Джулиану, а работ в замке был непочатый край.

Неожиданно в камере стало чуть светлее, и Сибилла оторвала взгляд от темного пола. Ей показалось, что в углу, с правой стороны от двери, появилась какая-то тень, похожая на белую плесень. Тень начала вытягиваться, принимая определенную форму. У Сибиллы стало закладывать в ушах, и она открыла рот, освобождаясь от неприятного ощущения.

«Сибилла», — настиг ее голос матери.

Несколько мгновений она разглядывала прозрачный туман, не уверенная, существует ли то, что она видит, на самом деле, или это всего лишь плод ее воображения. Не считаясь ни с чем, Сибилла отвернулась и стала смотреть через дверную решетку. У нее не было ни малейшего желания общаться с призраком матери или с чем-то там еще, что возникло в ее уставшем от грустных мыслей мозгу.

«Не сознавайся раньше времени, подожди», — увещевал ее голос.

Продолжая смотреть сквозь решетку, она почувствовала, как непроизвольно сжались челюсти, а глаза наполнились слезами. Голос был удивительно похож на голос Амиции, причем не той, больной и дряхлой старухи, а прежней: он звучал вполне отчетливо.

«Признаваться нет нужды, и ты должна продолжать верить мне. Поэтому я снова и снова умоляю тебя сохранить поведанные мной тайны».

Сибилла, не задумываясь, повернула голову туда, откуда раздавался голос.