Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения
Шрифт:
Средневековые бухгалтерские документы писали на длинных полосах пергамента, которые хранили в свернутом виде. Первый набор таких свитков, содержащих документы с 1184 по 1216 год, называют трубчатыми свитками, по их форме. Свитки второго типа, появляющиеся после 1216 года, называли платежными свитками (Liberate Rolls). Такое название было дано потому, что на них писали слово «liberate» (повелительное наклонение латинского глагола «liberare» – «платить»); на основании записей в этих свитках казначей выдавал определенную сумму денег, которую указывали рядом со словом «liberate», указывая, помимо этого, цель платежа.
Из трубчатых свитков можно, например, узнать, как Генрих II выстроил новую каменную королевскую резиденцию в Виндзоре, а также обнес каменной стеной с башнями двор замка. Воздвиг Генрих и множество других жилых зданий внутри цитадели, а также на насыпи и на нижнем дворе. Мы читаем в этих свитках о королевском зале и королевских покоях, о кладовых и кухнях, о починке сидений короля и королевы в часовне; есть в свитках сведения и о картинах, которые отправлялись в замок из Лондона, а также о садах, устроенных внутри стен замка. В свитках можно прочесть и об усовершенствованиях, введенных им в обустройстве замка в Винчестере, – вокруг главного здания была устроена живая изгородь, ремонтные работы были произведены в домовой церкви, на кухнях и в помещении для королевских соколов. Покои короля были расписаны, и, помимо этого, выстроена часовня для жены его старшего сына. В Ноттингеме, в замке, подаренном младшему и любимому сыну Генриха II, Иоанну (Джону), за период с 1180 по 1183
Во время долгого царствования сына Иоанна, Генриха III, были сделаны значительные улучшения в обустройстве жилых помещений королевских замков. Король Генрих был большим знатоком и покровителем искусств – реконструкция Уестминстерского аббатства служит доказательством его хорошего вкуса – и одним из самых привередливых наших монархов в том, что касалось личного комфорта и роскоши. Его любимый замок, Уинчестер, был весьма изящно украшен. Он выстроил там прекрасное главное здание, до сих пор сохранившееся в том виде, в каком оно осталось после Генриха, – все трещины были заделаны, роспись оживлена, трон на помосте заново выкрашен, а также обновлена настенная роспись за троном. В 1250 году Генрих приказал шерифу Гемпшира проследить за росписью своей домовой церкви и вымостить полы плитами; в покоях украсить стоящий возле кровати стол изображениями «стражей Соломонова ложа», выложить полы в спальнях короля и королевы плитками и вставить деревянные рамы в окна галереи домовой церкви королевы, а также выкрасить стены в ее покоях зеленой краской, оснастить их новыми подсвечниками, а на месте вознесения молитв написать «Величество» и украсить позолоченными образами для усиления религиозного рвения королевы. Кроме того, по приказу короля между кухней и главной башней было устроено помещение для распорядителей, так в те времена называли людей, отвечавших за приготовление пищи и сервировку королевского стола. Помимо этого была выстроена кордегардия [2] для рыцарей, в которой король приказал изнутри, для тепла, полностью обшить деревянными панелями холодные каменные стены. Этот стиль обшивки стен широко применяли вплоть до середины XIX века, и в наше время можно видеть множество домов – больших и малых – с комнатами, обитыми деревянными панелями. Несколько таких помещений, относящихся к XVII и XVIII столетиям, можно видеть в лондонском Музее Виктории и Альберта, и если отвлечься от некоторых декоративных нюансов, то деревянная обшивка их стен весьма напоминает обшивку кордегардии в Уинчестере времен Генриха III. Этот способ отделки каменных стен замковых помещений получил широкое распространение во второй половине XIII века, так как в платежных свитках времен Генриха III мы все чаще и чаще находим упоминания о нем. В 1239 году, после рождения своего старшего сына (будущего короля Эдуарда I), он приказал управляющему Уиндзором «устроить так, чтобы покои нашего сына Эдуарда были обшиты деревом и чтобы были вставлены железные перекладины в окна упомянутых покоев». Не стоит воображать, что такие комнаты были темными и мрачными; в большинстве средневековых помещений, которые мы наблюдаем в настоящее время, деревянная обшивка стен просто потемнела от времени. Из свитков мы узнаем, что обшитые стены обычно красили. В замке Мальборо покои королевы были «обшиты деревом и выбелены», а одну из комнат в Виндзоре было приказано «выкрасить в зеленый цвет и декорировать золотыми звездами».
2
Кордегардия – караульное помещение.
Большим спросом пользовались и стеклянные окна. В замке Мальборо были застеклены окна домовой церкви королевы, стеклянные окна в других ее покоях были расписаны голубями. В 1236 году, когда Генрих женился на Элеоноре Провансской, в Виндзоре были заново украшены покои будущей королевы; в два окна, выходившие в сад, были вставлены стекла и навешены ставни, которые «открывались и закрывались», а на стекле окна комнаты, расположенной в щипце, изобразили генеалогическое древо Христа. И всюду было буйство цвета; когда сегодня мы смотрим на довольно тусклые стены аббатств или соборов, то можем и не понять, что, когда эти здания были новыми, они сверкали яркими красками и внутри и снаружи. Каждая деталь скульптур буквально светилась красным и синим, зеленым и желтым, а каждая поверхность сияла листовым золотом. Западный фасад построенного в царствование Генриха III Уэльского собора с его многочисленными арками, колоннами и статуями святых, мучеников и королей красив и великолепен до сего дня красотой золотистого камня и игрой света и тени на скульптурах и аркадах. Но как это здание выглядело в 1250 году? Каждый его кусочек был выкрашен – плоские детали стен были белыми, а каждая колонна, капитель, арки и все статуи были выкрашены разными цветами и позолочены.
Эта страсть к цвету ни в коем случае не ограничивалась церквами, так как замки украшались точно таким же образом. Почему, как вы думаете, самая большая башня Лондонского замка называется белым Тауэром? Это теперь он мрачный и темно-серый, и белизна сохранилась только на углах, где из-под слоя копоти выглядывают белые камни; однако в Средние века стены регулярно мыли – отчасти для красоты, отчасти же для того, чтобы сохранить камень. Вероятно, так же ухаживали и за другими замками.
Внутри, как мы уже убедились, стены обшивались деревянными панелями и расписывались. Расположенный в Виндзоре монастырь по приказу Генриха III и под присмотром господина Уильяма из Уестминстера, придворного живописца, был расписан изображениями апостолов, а в замке в Гертфорде стены большой палаты были выбелены и задрапированы цветными тканями. Сто лет спустя, сразу же после страшного бедствия, названного в народе «черной смертью», – когда всего за несколько месяцев вымерла треть населения Англии – мы видим, как блистательный и экстравагантный Эдуард III приказывает шерифам южных графств созвать пятьсот каменщиков и плотников, стекольщиков и ювелиров для работы в Виндзоре и в церкви замка. По распоряжению короля ремесленники были одеты в красные шапки и ливреи, чтобы не смогли убежать и наняться на другую работу. Этот яркий наряд был придуман не только для того, чтобы сделать их заметными и бросающимися в глаза (чтобы их можно было найти и вернуть назад, если при нехватке рабочих рук они вздумали бы бежать из Виндзора в поисках более выгодной работы), но и для того, чтобы они радовались своей работе. Кроме того, эти ремесленники получали неплохую плату за свой труд. В 1349 году множество английских художников под руководством господина Хью из Сент-Олбенса, королевского живописца (преемника господина Уильяма из Уестминстера, королевского живописца Генриха III) начали покрывать стены церкви Святого Стефана в Уестминстерском дворце фризом с изображениями ангелов с павлиньими крыльями, а также изображениями Товия, Иова и сценой поклонения волхвов. Эти персонажи были нарисованы в придворных одеяниях того времени, фоном картин служил позолоченный гипс. Вдоль стен шли аркады и сводчатые галереи, уставленные золотисто-серебристыми статуями. Эти галереи сходились у золотой статуи Девы Марии и выполненной художником Хью из Сент-Олбенса картины, на которой было изображено, как святой Георгий представляет восседающему на троне Господу короля и его сыновей.
К середине XIII века наряду с щедрой роскошью украшений большое распространение получают камины, переставшие быть редкостью, как в палатах Ардрского замка XII века, в котором – с удивлением отмечали современники – «разводили огонь».
Камины были во всех жилых помещениях всех королевских замков Генриха III. Но даже при этом холод оставался вечной проблемой. Мы читаем о леди Джоан Беркли, жившей в эпоху Генриха III, которая «в свои преклонные лета сама пилила поленья и сучья, для чего купила множество изящных пил». Определенно, это тоже способ поддержания тепла, хотя вид пожилой леди, пилящей дрова, надо сказать, несколько шокирует.Рис. 5. Один из каминов круглой башни замка Конисборо; XII век.
Среди слуг и челяди в таких домах всегда находилось много мальчиков разных возрастов, которых выбирали среди детей воинов и благородных дам. Для обучения и воспитания такого рода обычно отбирали мальчиков в возрасте семи-восьми лет. Сначала они были пажами и учились помогать по хозяйству в замке, как правило, под присмотром женщин, но очень скоро такого мальчика начинали приучать к выполнению тех обязанностей, какие будут возложены на него как на оруженосца: работе на конюшнях, псарнях, в вольерах с охотничьими соколами своего господина и в арсенале. Надо было многому научиться в деле ухода за лошадьми, собаками и охотничьими птицами. В арсенале паж учился не только тому, как ухаживать за доспехами и оружием, но и тому, как их делали и как надо их ремонтировать и чинить. Это обучение было не только теоретическим, но и сугубо практическим. Например, паж обучался верховой езде – не только умению сидеть в седле и ездить, но он также учился управлять боевым конем во время поединков и в сражении. Паж должен был узнать повадки различных животных, на которых охотились – не ради развлечения, а ради добычи пропитания. Он учился обращению с различными видами оружия и привыкал носить тяжелые доспехи. Иногда пажей начинали приучать к ношению лат с восьми лет. В оружейной комнате каждого замка были маленькие сбруи для мальчиков разных возрастов. (До сих пор сохранились несколько образцов таких маленьких доспехов, правда, все они были изготовлены позже, уже не в Средние века. Однако до нашего времени сохранились мечи малых размеров – некоторые из них были изготовлены не позже 1250 года. Одни годились для мальчиков семи-восьми лет, другие, имея большие размеры, – для мальчиков десяти – двенадцати лет. Когда пажу исполнялось тринадцать – четырнадцать лет, он становился достаточно сильным, чтобы управляться со «взрослым» оружием.) Потом паж начинал носить доспехи и упражняться с оружием ежедневно, чтобы его мышцы приучались к весу лат, а ум и тело были готовы к ограничениям, которые накладывает вооружение на способность двигаться. Не то чтобы эти доспехи были очень тяжелыми или слишком сильно стесняли движения – вовсе нет. В доспехах можно было двигаться почти так же свободно, как и в обычной одежде, но выработка привычки носить латы и вооружение с самого нежного возраста приводила к тому, что, когда пажу исполнялось четырнадцать лет и он становился сквайром (оруженосцем), этот молодой человек чувствовал себя в доспехах столь же уютно, как в собственной коже.
Помимо этого паж должен был научиться множеству и других самых разнообразных вещей. Он был обязан уметь танцевать, петь и играть на различных музыкальных инструментах – мало того, его учили сочинять песни. Некоторые мальчики не демонстрировали в этих занятиях больших успехов, но другие оказывались весьма талантливыми. Паж учился искусно разрезать птицу и мясо, учился прислуживать за столом, разливать вино и постигал искусство развлекать гостей.
Когда паж становился сквайром, его обязанности в принципе оставались теми же, но становились более тяжелыми – теперь больше внимания уделяли военной стороне подготовки. Если господин брал его на войну, когда мальчик был еще пажом, то он не принимал непосредственного участия в битвах, но учился помогать лорду, следил за удобствами господина и рыцарей, находившихся в его свите, на марше или на постое. Во время сражения паж находился в тылу, в обозе, ухаживал за запасными лошадьми, готовый по первому знаку подать свежего коня, в случае если в сражении господин вдруг лишался своего скакуна. Но, становясь сквайром, юноша должен был принимать участие в битвах, сражаясь бок о бок с лордом и защищая его от опасностей.
Сквайр прислуживал рыцарю, а паж прислуживал сквайру. Ни в один исторический период, ни в одну эпоху, за исключением Средних веков, служба такого рода, прислуживание, не рассматривалась сама по себе как благородное занятие. В древние времена этим занимались рабы. В нашу новейшую эпоху этими делами занимаются только за большую зарплату, да и то весьма неохотно. Но в Средние века мальчик считал для себя большой честью, если ему позволяли прислуживать за столом, чистить гостю сапоги или держать стремя, когда тот садился на коня. Что касается разделки мяса или разливания вина, то этим занимался старший сквайр или один из рыцарей домашней свиты лорда.
Обучение пажей и сквайров домашним и «куртуазным» материям сначала проводили благородные дамы замка и управляющий – и только в исключительных случаях этим занимался сам барон. Но обучение владению оружием и доспехами осуществляли опытные, закаленные в боях воины – это не обязательно были рыцари, обычно это поручалось сержантам, так называли профессионального кавалериста, который в бою носил доспехи и сражался тем же оружием, что и рыцарь, но при этом не имел рыцарского звания, человека, которого в наше время назвали бы, например, десантником. Часто в литературе о Средних веках можно встретить термин «тяжеловооруженный всадник», man-at-arms (от латинского словосочетания hominus ad armas, человек с оружием). Этим термином обозначают всех без исключения воинов, носивших более или менее полное вооружение и сражавшихся верхом, то есть всех тяжеловооруженных кавалеристов – равным образом и рыцарей, и сержантов. Такой сержант учил мальчиков владеть всеми видами и типами оружия – мечом, коротким копьем, топором, булавой, кинжалом, остроконечным топором, молотом, арбалетом и луком – ибо иногда и рыцари пользовались этими метательными орудиями наравне с лучниками. Надо было уметь обращаться с луками и арбалетами, так как сквайр мог оказаться во главе отряда лучников или арбалетчиков, а немногого стоит тот командир, который не умеет владеть оружием своих подчиненных. Длинным копьем, столь разительно отличавшимся от копья пехотинца, можно было пользоваться, только сидя в седле. Конечно, учили обращению с мечом, топором и булавой как в конном, так и в пешем бою, в то время как все другие виды оружия с длинными древками, предназначенные для действий обеими руками, могли быть использованы только в пешем поединке. Будущих воинов обучали не только защищаться мечом от меча или топором от топора, но и использовать меч против соперника, вооруженного булавой, или топор против копья, – то есть способам сражения разными видами оружия с вооруженными иначе противниками. Учили также искусству рукопашной схватки, умению ориентироваться в лесу, а также сельским обычаям и верованиям. Сквайр должен был вырабатывать в себе физическую выносливость и стойкость, закалку и неприхотливость к самым жестоким погодным условиям. Если в какой-то момент сквайр оказывался свободным от этих занятий, то он посвящал эти минуты упражнениям с мечом или топором, размахивая ими, чтобы укрепить мышцы. Во дворе замка обязательно ставили столб высотой около 6 футов (2 метра), на котором воины отрабатывали удары мечом или топором. Вероятно, для отработки способов владения копьем использовали набитые соломой куклы, подобные тем, на которых в новейшую эпоху пехотинцы отрабатывали приемы штыкового боя, а римские легионеры учились владеть дротиками и короткими копьями. Есть одна иллюстрация, на которой изображен рыцарь в полном вооружении, «практикующийся на свертке», как это тогда называли.
Вероятно, самым трудным было искусство владеть длинным копьем, сидя в седле. Не так-то легко поразить удерживаемым под мышкой девятифутовым (примерно 2 метра 20 см) копьем мелкую мишень, сидя на несущейся галопом лошади. Надо не только точно направить острие копья в цель, но и заставить лошадь бежать в нужном направлении, чтобы она оказалась в том месте, откуда легче всего нанести меткий удар. (Об искусстве владеть копьем я писал в другой книге – «Рыцарь и его конь», и поэтому не буду повторяться.)