Рыцарь и ведьма

– Да, цыгане, – наклонился с седла и тихонько сказал ей Магнус. – Некоторые убежали, испугавшись поединка, но несколько повозок остались.

В этот момент Идэйн хотелось закричать от обуревавших ее чувств – ярости, боли и облегчения. Но из ее горла вырвалось только хриплое карканье.

– Было темно, но я видела тебя и Асгарда. Пресвятая Дева! Я думала, что тебя понесла и затоптала твоя лошадь!

Он наклонился к телеге, чтобы рассмотреть сидевшую возле нее женщину.

– Да, мне удалось вытащить ногу из сапога, это меня и спасло. Цыгане говорят, что тамплиеры заплатили им за то, чтобы они вывезли тебя из города. – Он огляделся кругом. – Но тебя надо чем-то укрыть.

Магнус потянулся и пощупал кончиком окровавленного меча овчину, лежавшую рядом с женщиной. Та отшатнулась и, крепче прижав к себе ребенка, зашипела на него.

– Что это, черт возьми, такое? – спросил Магнус.

В этот момент они проезжали под пологом густой дубравы. Когда телега снова оказалась в свете луны, кончик меча Магнуса коснулся мужской руки, высунувшейся из-под овчины. Вскрикнув, Идэйн принялась разбрасывать шкуры и обнаружила шлем, а потом мраморно-бледное лицо Асгарда де ля Герша.

Магнус осадил лошадь и, чертыхнувшись, заглянул в повозку.

– Он мертв. Я убил его, а у его чертовых тамплиеров хватило сообразительности добавить нам еще и его труп.

Идэйн легонько прикоснулась пальцем к залитому кровью лбу Асгарда и тотчас поняла, что Магнус ошибается.

– Он жив, – прошептала она.

14

Во вторую ночь их путешествия по южным шотландским горам, когда они остановились на ночлег и разбили лагерь, пошел снег, но было не очень холодно. Легко одетые цыгане, казалось, не слишком страдали от снега. Они выбрали для лагеря склон холма, обращенный к небольшой долине, в буковой роще, где ветви с еще не опавшими сухими листьями образовали хорошее укрытие. Их предводитель Тайрос отправил детей в эту рощу собирать листья, чтобы сделать из них подстилки, пока листья еще не намокли от снега.

Идэйн сидела, завернувшись в подбитый мехом плащ, который набросил на нее командор тамплиеров, а цыганка Мила втирала в ее руки сок грецкого ореха. Идэйн уже знала, что эта краска легко смывается, но я помнила при этом, что должна оставаться грязной, как цыгане.

– Славный меховой плащ у тебя, – заметила Мила, не слишком нежно втирая снадобье между пальцами Идэйн.

Идэйн отдернула руку. Мила уже не в первый раз выражала восхищение ее плащом. Весь табор, включая самого маленького ребенка, потрогал и пощупал его, и в глазах цыган Идэйн ясно прочла желание завладеть плащом, поэтому не выпускала его из виду ни на минуту.

– Ну вот, – сказала молодая цыганка, – теперь ты такого же цвета, как я. Во всяком случае до локтей. – Мила вылила чашку краски в ладонь Идэйн. – А лицо намажешь сама.

Прежде чем Идэйн успела вымолвить хоть слово, Мила вскочила на ноги и направилась к повозке, в которой лежал горевший в лихорадке Асгард де ля Герш. Всякий раз, когда Идэйн не было рядом с ним, Мила ухитрялась ускользнуть, чтобы посидеть с ним. С первого же раза, как Идэйн увидела их вместе, у нее возникло чувство, будто они уже встречались прежде, хотя едва ли такое могло быть.

Идэйн смочила пальцы ореховым соком и втерла его в кожу щек и подбородка. Через просвет в деревьях она видела Магнуса, превратившегося во вполне сносного цыгана в плаще из овчины, с окрашенной в смуглый цвет кожей, с длинными рыжеватыми волосами, локонами ниспадавшими на плечи. Но Идэйн не требовалось зеркало, чтоб сообразить, что окрашенная соком грецкого ореха кожа образовывала странный контраст с ее золотистыми волосами и изумрудными глазами. Даже когда она набросила красное покрывало, данное ей цыганами, глаза ее поражали своей яркой зеленью. Цыганки находили это весьма забавным. Они утверждали, что в сочетании с красным шелковым покрывалом ее странные глаза смогут помочь им представить ее простодушным крестьянам как гадалку.

Идэйн отставила чашку и бросила взгляд на Магнуса, сидевшего на корточках возле повозки Милы. Идэйн знала, что он все еще сердится на нее.

Когда тамплиеры держали ее в плену, она призвалаего, и он явился, несмотря на то, что она бросила его в лесу и ушла к Асгарду де ля Гершу. Магнус напомнил ей о ее предательстве во всю мощь своих легких.

Ну что ж, теперь ей нужно признать, что она совершила ошибку. Асгард привез ее к тамплиерам, а тамплиеры значат только одно – неприятности и ужас.

Но Магнус услышал ее зови пришел на помощь. Собственно говоря, он рискнул ради нее жизнью: украл лошадь, мчался ночью, укрываясь от королевских войск, и в конце концов совершил дерзкое нападение на тамплиеров, когда они пытались доставить ее в цыганский табор, чтобы цыгане увезли ее бог знает куда, возможно, даже во Францию, как сказал Асгард.

Магнус повел себя безумно рискованно, и она должна воздать должное его мужеству и отваге, думала Идэйн, глядя, как он сидит на земле, кутаясь в остатки своего когда-то роскошного плаща.

Даже теперь она не могла удержаться от соблазна и ласкала его взглядом. Он сидел, вытянув длинные ноги в потрепанных сапогах, проданных ему Тайросом. И на его рыжеватые волосы падали хлопья снега, отчего те казались рябыми.

Идэйн признавала, что рыцарь-тамплиер красивее. Асгард был светловолос и обладал той мужественной красотой, от которой у женщин начинает кружиться голова. Но лукавая усмешка Магнуса и его уверенная манера держаться, его сильное мужественное тело обладали для женщин такой притягательностью, которой было невозможно противиться. Все цыганки тут же воспылали к нему нежными чувствами. Мужчины невольно зауважали его: после Тайроса первым человеком, к которому они прислушивались, был Магнус, несмотря на то, что он пробыл с табором совсем недолго.

Но, сказала себе со вздохом Идэйн, он жесток и с ним очень трудно. С той самой минуты, как обнаружил в повозке Милы раненого Асгарда, он жаждал отделаться от ненавистного ему тамплиера. Он не согласился остановиться достаточно надолго, чтобы устроить Асгарда в хижине крестьянина или подождать, пока они набредут на какой-нибудь монастырь. Магнус считал, что для тамплиера и придорожная канава вполне сгодится. Более того, Идэйн видела, как он забрал деньги Асгарда. И вот даже теперь пересчитывал его монеты.

Деньги, которые были в кошельке, который Магнус срезал с пояса раненого тамплиера, были частью выкупа за Идэйн. Насколько ей запомнилось, когда она слушала торг в башне-форте клана Санах Дху, его вождь Константин получил не все деньги. Идэйн прекрасно понимала, что только серебро удерживало с ними цыган. Большая часть табора бежала, заявив, что они получат больше, если отправятся на восток, потому что как раз поспеют к рождественской ярмарке, чем если последуют за Магнусом на юг. При них остались четыре повозки, в основном с женщинами и детьми, а из мужчин только Тайрос и еще один цыган, которые не особенно утруждали себя работой, но зато каждый день требовали денег.