Рыцарь королевы

Служанке, наконец, моя постная бледная физиономия надоела, и, закончив перебирать рулетики, ватрушечки, пончики и прочую сладкую дребедень, от которой местные леди в экстазе, девушка укоризненно глянула на меня, присела в поклоне и убежала, повторив обычное - чтоб звала её, если вдруг что. Я полюбовалась на кубок с водой, но Алена так и не дождалась. Вот жук, знает же, что волнуюсь, нет бы весточку прислать - в порядке, мол, Эдвард, волнуется…

План побега я крутила за эти дни и так, и эдак. Но дальше крепостных стен он не продвинулся. Летать я пока не научилась, а по-другому отсюда, похоже, не сбежишь. Даже потайных ходов вроде того, в Эрксе, не обнаружилось. Да ещё и лордик этот, граф, застукал: “Что это вы, леди, делаете?” Полы, блин, подолом мою, грязно у вас.

В общем, всё плохо. Не то, чтобы совсем, но… Да ладно, чего уж там - плохо. Рядом с Эдом метаморф, непонятно чего желающий. Я - тут, непонятно, зачем. Ну в самом деле - начерта метаморфу заложница, он же и так могущественный? И до кучи - самочувствие такое, что хоть вешайся.

Зато мальчишка-граф всё-таки проникся ко мне каким-никаким уважением и разрешил гулять по замку. В смысле, не запирает больше в прокуренной спальне. Ура.

Так что сижу я сейчас на выступе стены, где в обычное время была бы караульная или какая-нибудь стрелочная, ибо окна огромные, но узкие, и смотрю тоскливо на лес вдали. Хорошо видать, добраться бы. Солнце яркое, светит, но ещё не печёт. Из-под полустаявшего снега цветочки проглядывают первые - фиолетовые такие, симпатичные. Ни травы, ни листвы, а они цветут…

С другой стороны - там, где на столе пирожные остались - рука чья-то тоненькая тянется…

Я от неожиданности вздрогнула, отпрянув к стене и чуть не опрокинув кресло.

– Ты… ты что тут делаешь?

Маленькая сестрёнка Эмиля - заморыш в сереньком платьице - испуганно замерла и уставилась на меня громадные глазищами - точь в точь как у братишки. Тот тот робко так смотреть не умеет.

– Эй?

Девочка задрожала, перевела взгляд на свою руку, всё ещё предательски тянущуюся за сладостями, и затряслась совсем уж нервно.

Мда. Ещё детей я не пугала. Особенно таких забитых.

– Хочешь рулетик?
– просюсюкала я, осторожно подходя к девочке.
– Бери, милая. Все любят ягодные рулетики.

– А вы?
– выдавила девочка, отступая от меня к стене и нервно переводя взгляд с меня на сладости. Очень хочется детю рулетик. И хочется, и колется.

– Обожаю, м-м-м!
– хихикнула я.
– Да бери, я уже не могу их есть.

Девочка потупилась и тоненьким детским голоском неожиданно без запинки выдала:

– Настоящая леди не должна поддаваться собственным желаниям, а должна себя ограничивать в вещах, радость ей приносящих.

О как! Маменьку, видать, цитируем.

Я присела перед малышкой, сравнявшись ростом, жестом фокусника протянула липкий рулетик со стола и заговорщически шепнула:

– Если очень хочется, то можно.

Девочка снова глянула на меня - нервно, испугано.

– Чесслово!
– заверила я странного ребёнка.
– Маме не скажу. Вот те крест.

Крест в моём не шибко умелом исполнении девочку убедил, и рулетик был проглочен с изумляющей быстротой.

Я подвинула к юной графине поднос.

– Ещё?

Девочка шмыгнула носом, но, когда я сунула ей в руки ватрушку, устоять не смогла.

– Кушай-кушай, - как служанка до этого, скармливала я юной графине выпечку.
– Кушать надо, особенно ягодные рулетики, а то никогда не вырастишь, останешься таким же маленьким заморы… э-э-э… чудом, да?

Девочка, вымазавшись в варенье, робко улыбалась, сидя у меня на коленях - и впрямь худенькая, лёгкая, я её вес почти не чувствовала. Вот, помню, племянник, её же, наверное, ровесник, мне как-то на заграничной автобусной экскурсии все колени, сволочь, отдавил. Эта бы так не смогла.

– А матушка говорит, что вы не настоящая леди, - выдало вдруг “чудо”, похоже, уже вполне освоившись (после третьей ватрушки-то) и уже с любопытством оглядывая меня.
– Что вы неправильная, девка и чернь, - и глядит на меня, глазищами хлопает. Спорю, и половины не понимает, что сказала.

– Э-э-э…

– Говорит, что вы брата совращаете, и что одежды у вас неприличные…

– Э-э-э?

– А ещё, что я не должна брать с вас пример, и что настоящая леди должна вести себя спокойно, с достоинством, не смеяться, читать только Святое Писание и не общаться с теми, кто её похитил… А кто вас похитил?

– Э-э-э… звучит как-то очень скучно, - сбивчиво протянула я.
– Ну, про настоящую леди. Особенно со Святым Писанием.

– А вы не читаете?
– живо заинтересовалась дитё, и я поймала в её взгляде любопытство. Ребёнок ведь ещё, не будь рядом строгой маменьки, бегала бы сейчас вон, перед замком, цветы бы собирала, кораблики по ручейкам подтаявшего снега пускала.

– Читаю, - ссадив с себя будущую настоящую леди, вздохнула я.
– Конечно, читаю. А вот скажи-ка мне, милая, как из замка выйти, если через ворота не пускают. Ты бы как вышла?

– Если через ворота не пускают, то выходить нельзя, - с уморительной серьёзностью сообщила девочка.
– Маменька заругает.

– А если хочется?
– выгнула бровь я.

– Даже если очень хочется, - вздохнула девочка.

– Ясно, - пробормотала я. Нашла у кого спрашивать. Другой бы ребёнок все ходы и выходы знал из этой каменной махины, но эту, похоже, маменька сильно затюкала.
– А во что ты обычно играешь? Ну, там, прятки, салочки?

Может, хоть развлекусь и случайно где-нибудь спрячусь… Пусть бы мой граф-тюремщик понервничал.

Девочка удивлённо захлопала ресницами.

– Леди не должна играть. Леди должна красиво вышивать…

– … по полю цветочки, - фыркнула я.
– Ну да, конечно.

– Вы неправильная леди, - обидевшись, надула губки графиня и глянула на меня укоризненно, почти как маменька.
– Не кормите меня больше пирожными!

Подхватив подол, присела в реверансе, выпрямилась и пошелестела к приоткрытой двери.

– Матильда?
– раздался из коридора удивлённый голос Эмиля.
– Ты что здесь делаешь? Ты почему не с матерью?

– Зашибись!
– глянув на пустой поднос, пробормотала я.
– Во что детей превращают!

– Она мешала вам, миледи?
– это снова Эмиль, но уже сунув нос в комнату.
– Что вы делали?

Я скорчила печальную рожицу и встала, намереваясь уйти. Ещё перед этим чудо-подростком я не отчитывалась.

Интересно, эта малютка-Матильда расскажет братцу, что я интересовалась тайными ходами?

Хотя не дурак же граф, наверняка понимает, что я, как похищенная, должна интересоваться.