Рыцарь ночи и Луна

– Ну вот, уже меня и ждут.

– Где?

– Да вон же, смотри.

Дядя Ангус махнул рукой. Я присмотрелась. Далеко впереди мерцал за редкими стволами красноватый огонек.

Тетка Рима, невысокая, сдобная и живая, как шарик ртути, обрадовалась, увидев меня.

– Ой, хвала Силе! Сколь зазывали тебя, а ты все отнекивалась. Ну, пойдем, пойдем в дом. Есть хотите? Припозднился ты сегодня, Ангус. Я уж волноваться начала!

– Помыться бы, Рима…

– Да уж нагрела я воду, иди, намывайся.

Подхватив меня в одну руку, а снаряжение мужа и тушку птицы во вторую, тетя Рима втянула меня на высокое крыльцо дома, слегка подтолкнула в спину и я вошла в деревянную рубленую избу, совсем такую, как видела раньше на картинках.

Накрытый стол ожидал хозяина с поздним ужином.

– Не стой, не стой, к столу вон присаживайся. Не ждала я гостей-то сегодня, так надо добавить чего из еды.

Говоря это, она снова ласково подпихнула меня в спину к крепкой лавке, а сама захлопотала у странной плиты. Больше всего плита напоминала высокий прямоугольник из светлых округлых камней, с уложенной сверху чугунной толстой пластиной. У плиты не было отверстия для дров. Просто вот такая странная каменная колонна. Я с любопытством смотрела, как тетя Рима поднесла к чугунной пластине руку, остановив ладонь сантиметров за пятнадцать от листа, сосредоточилась и пар минут молчала. Угол железки стал на некоторое время тускло-красным. Она раскалилась!

– Ну, вот и ладно теперь, сейчас яишенку добавлю, оно и хорошо будет. А ты совсем отощала, детка, разве ж так можно! Был бы Торм живой – не похвалил бы тебя! Эко издеваться над дитем да голодом морить!

Под эту воркотню она кинула на плиту сковородку приличных размеров, бросила в нее несколько кусочков сала с тарелки, что стояла на столе, накрошила крупную луковицу и залила все чуть не десятком яиц. Штук семь – точно вылила! Я почувствовала, как болезненно сжался желудок и заломило скулы – я очень хотела есть.

Глава 4

Возможно, это был какой-то кризис организма, но все три дня, отпущенные мне мачехой, я ела и спала. В промежутках разговаривала с хлопотливой теткой Римой, с дядей Ангусом. Задавала вопросы и получала ответы. Много расспрашивала о магии, о мире вокруг. Оба они отвечали охотно, охая над моей потерей памяти.

Очень быстро я уставала и снова шла спать. Почти все время лил дождь, иногда были сильные порывы ветра, но не часто. И под этот мерный стук я закрывала глаза и думала, прокручивала новые знания и погружалась в сон совершенно незаметно.

Тетя Рима только вздыхала да подкладывала мне еды. Сытной и вкусной, хотя и не блещущей изыском. Толстенные яичницы, хлеб, густая похлебка с мясом болотника, овощами и крупой, уха из свежей рыбы, пышные, жаренные на сале лепешки с припеком. Припек был разный – шкварки, кусочки какого-то фрукта, похожие на сушеный изюм, рубленое яйцо с пряными травками.

Пища вся была тяжелая, калорийная, но ела я просто непрерывно, хоть и не слишком большими порциями - голод затихал только на время еды, просыпалась я всегда оголодавшей. Она же, тетя Рима, на третий день завела разговор:

– Луночка, ты бы подумала, детка, может – ну его, этот дом? Ведь как себя извела!

– Я просто не знаю, что мне делать.

Она вздохнула, погладила меня по голове маленькой пухлой рукой и сказала:

– Я б тебя забрала хоть сейчас. Чай, не объела бы! Может, перейдешь к нам? Места хватит, лучше уж здесь, на выселке, чем так-то…

Я уже знала, что они не единожды приглашали девочку перебраться к ним, но Алуна всегда отказывалась, не желая оставлять дом мачехе. Я не испытывала к этому дому привязанности, но ведь и на шее у них сидеть тоже нельзя! Я отрицательно потрясла головой.

– Нет, тетя Рима, не пойду.

Она только вздохнула на мой отказ.

– И то верно. Это мы с Ангусом тут привыкли бирюками, без людей, да без разговоров. А тебе, вестимо, скучно станет.

– Не в скуке дело. А только сидеть у вас на шее я не стану. Лучше уж в город подамся.

– И то – дело!

Почему-то мои слова ее очень обрадовали. Она согласно закивала головой, поддерживая мое решение. Выскочила из дома, я слышала, как она зовет Ангуса с огорода. Он вошел, стряхивая воду с вымытых рук, неторопливо вытер их полотенцем и сел на табуретку напротив. Тетя Рима пристроилась рядышком, на небольшой лавке.

– Надумала, значит? Ну, оно и к лучшему. Надо порешать, как все по уму сделать, чтобы не вернули тебя. В городе, оно, конечно, тоже не мёд, но там хоть работу найдешь какую. Сперва – учеником, потом, глядишь, и мастерицей станешь. Сказывают, что швей не хватает всегда, да и вышивальщиц охотно берут. Не все могут руками-то. Это ж сколько терпения нужно – хоть бы вот рубаху сшить! Раньше то, конечно, с магией проще было. Ну, что уж теперь вспоминать… Не все ведь в войну разорились, кто-то и нажиться успел.

Разумеется, я не могла сказать, что прилично умею вязать. Да и не знала, какая здесь пряжа, какие нитки бывают, но точно знала – на кусок хлеба я себе заработаю. Не потребуется вязание – да хоть на кухню пойду работать. И готовить могу, и посуду мыть. Главное - не жить в этой давящей атмосфере зависти и ненависти.

К сожалению, по местным законам, мачеха была моим опекуном. Нравится мне или нет, а выкупиться из опеки я могу только переписав свою часть дома на нее. Тогда получу от нее официальное разрешение работать в городе. До двадцати четырех лет я – несовершеннолетняя. Именно из-за наличия Силы. У кого нет магии даже капли, те несовершеннолетними считаются до двадцати восьми лет. Если честно, это было одно из самых поразительных отличий от моего мира. Даже без Силы люди здесь жили почти до двухсот лет.

Возможно, именно по этому некоторые рассуждения Литы показались мне несколько детскими – она и была ребенком. Так же, как и прежняя Алуна. Вот только я-то – давным-давно уже взрослый человек. И жить четыре года в атмосфере ненависти – слишком высокая плата за половину сельского дома. Но и просто так я его не отдам – мне нужно на что-то жить первое время в городе, платить за крышу над головой, за питание, за все.

А еще, когда я ходила в туалет в конце огорода – в ту самую, обычную, дачную будочку, я узнала о себе интересную вещь. Дорожка, выстеленная деревянными спилами, проходила мимо кустов крыжовника. Может дождем, а может и ветром, сломило ветку и она нависала над дорожкой. Обычная ветка, с мелкими белыми цветочками, с влажными после дождя листьями.

Вот об нее я и оцарапала запястье. Лизнула языком выступившие капельки крови, оборвала ветку, чтобы никто не поранился больше и увидела странное – свет опять начал струится по рукам, только усталости я не чувствовала.

Да и направление света было другим. Не от меня, а – ко мне. Руки как будто впитывали этот свет. Ветка в руках съеживалась, высыхала на глазах и когда я испуганно откинула ее, выглядела так, будто пролежала под снегом всю зиму – обычный сухой прут со сморщенными трухлявыми листьями. А у меня притупилось чувство голода. И кровоточащие мелкие ссадины просто исчезли на глазах. Вот тогда я и вспомнила, как крошилась в щепу спинка кровати у меня под рукой. Получается, я могу брать силу от органики? Или тут не важно, органика или нет?