Рыцарь в алмазных доспехах

Да, пока ты мой враг, - она выдавила ослепительную улыбку.
– Но я надеюсь, пока...

– Надеешься меня завербовать?

Она пожала плечами.

– Когда-нибудь - возможно. Сейчас ты изменишь мнение обо мне. После - о моей семье. А потом уже будем говорить о вербовке.

– Или не будем?
– улыбнулся я.

– Все может быть!
– парировала она.
– Время покажет. Пока же просто хочу, чтобы ты знал, где именно и в чем заблуждаешься, когда говоришь обо мне. Мир не так прост, как кажется, когда изучаешь его через информационные "сливы" в сетях. Поверь, я знаю, что такое "сливы", сама организовывала некоторые. Так что до встречи, Хуан! Еще увидимся!

Она встала, и, виляя бедрами, направилась к двери.

– А если я все-таки откажусь?
– бросил я ей в спину, прилагая все возможные усилия для сдерживания ликования.
– Ты примешь меры, чтобы меня посадили в тюрьму? Из которой можно будет меня вытащить и поставить на службу, как твоих взломщиков?

Возле самого выхода маленькая богиня обернулась.

– Подумаем. Пока же я буду за тобой присматривать, Хуан Шимановский!..

И вышла.

Я же как раскрыл рот, так и сидел, пока не пришел преподаватель вокала, не растормошивший и не выведший меня из состояния ступора.

* * *

Итак, у меня получилось - девочку заинтересовал. А там, как говорят, от ненависти до любви один шаг. В нашем случае речь об интересе, но разница небольшая - вслед за фразой: "Ой, какой смелый мальчик!.." - запросто могут последовать как оголтелая ненависть, так и откровенная симпатия, переходящая в нечто большое и светлое.

"А от большого и светлого, Шимановский, один шаг до постели. Причем, учитывая характер и привычку ее высочества брать всё, что захочется, очень-очень маленький шажочек..."

Я скривился, но внутренний голос в чем-то был прав: для сильной девочки "попробовать на вкус" сильного же мальчика... Деликатес! Отношения же с Себастьяном, судя по реакции самого Себастьяна, у нее далеко не безоблачны и не стоят того, чтобы отказываться ради них от мелких житейских... Деликатесов.

Впрочем, в моем случае это нежелательный сценарий. В отличие от обычного мальчика-с-улицы, мне нельзя потакать подобному стремлению ее высочества. Потому, как удержать ее после этого будет невозможно. Связь с Себастьяном своеобразна, но это связь, а не разовое приключение.

Обо всех этих сложных вещах я думал и во время занятий, и после, распеваясь с ребятами. Причем, если с преподавателями мне было хоть и трудно, но интересно, то прогон материала вылился в сплошную пытку. Крепился, держался - не хотелось парней подставлять, но шила в мешке не утаишь.

– Так, стоп!
– поднял руки Карен. Музыка смолкла, в аудитории повисла тишина.
– Ванюш, что случилось?

Я задумчиво покачал головой. Номер не прошел.

– Ничего. А что не так?

– Да всё не так, - нахмурился он.
– Играешь хреново. Поешь на автопилоте. В облаках летаешь. Давай, соберись!

Я тяжело вздохнул, отгоняя наваждение в виде образа радужной девочки...

...Девочка. Она, конечно, виновата, внесла в моё состояние свои пять центаво (а то и все пятьдесят пять). Но в отсутствии интереса к творчеству "Алых парусов" виновата не она. Ибо будь мне близко то, что делают ребята, я зарылся бы в их проект с головой. И на такие мелочи, как короткие юбки и цветные волосы некоторых представительниц прекрасной половины человечества, плевал бы с марсианского Олимпа.

То есть, все-таки стоит рискнуть и попробовать предложить то, что пришло в голову в метро. Да, революционный проект, и, возможно, меня пошлют...

...Ну, и пусть. Я не буду заниматься тем, что не воспринимаю как своё. В таких вещах лучше не наступать на горло.

– Парни, разговор есть, - тяжелым голосом начал я. Они что-то почувствовали или прочли по лицу - нахмурились. Хан и Карен отложили инструменты, Фудзи крутанул между пальцев палочки и откинулся на спинку сидушки ударной установки.

– Слушаем!
– ответил за всех Карен, как главный.

– Только выслушайте до конца, - попросил я.
– Пожалуйста, это важно.

Они друг с другом переглянулись, но согласно кивнули.

– Понимаете, критиковать кого-то может любой, - продолжил я.
– Для этого много ума не надо. Гораздо сложнее внести конструкт, предложить выход вместо того, что не нравится.

– То есть, тебе наши песни не нравятся, - сделал вывод Хан, отводя глаза. Понимаю, самому было бы нерадостно слышать такое.

– Я же говорю, сказать "не нравится" легко!
– воскликнул я.
– Заявить: "Не-е, ребята, у вас отстой! Пойду-ка я отсюда!"

– Вы хорошие парни, - продолжил я с энергией.
– Мне бы не хотелось вас обижать, потому прежде, чем фыркнуть, я попытался такой конструкт придумать.

– И придумал?

– Да. Понравится вам, нет - но я честно пытался.

Из груди вырвался тяжелый вздох. Мысли же, разрозненно витавшие по просторам черепной коробки, сделали попытку собраться.

– Начнем с того, почему мне не нравятся ваши вещи. Они не плохие, и на них найдется свой слушатель, но... Играть и петь такое я не смогу.

– Почему же?
– хмыкнул Карен, в котором играла обида - именно он являлся автором большинства текстов и музыки.

– Потому, что это шлак. Сопли, возведенные в степень самоцели. Такое нравится сеньоритам, сопливым и романтичным, как эти песни. Я же жесткий, энергичный; мне нужна борьба, конфронтация. Надрыв. Для вас идеальный вариант - зализанный ловелас, мечта девичьих грез со сладким голоском и эпатажем представителя голубых меньшинств. Который может мяукать и собирать залы кобылиц... Но это точно не я, парни! Поверьте!

– Да видим, что не ты, - разочарованно махнул рукой Хан. Их купили мои слова о "конструкте" и желание не обидеть, но разочарование все равно давало о себе знать.
– Это всё?

Я покачал головой.

– Нет. Еще мне не нравятся перспективы. Вы работаете на очень узком поле. Таких групп, как у вас, множество. Причем их много даже в русскоязычном сегменте. Вы не выдержите конкуренции и со мной, ваш удел - всё так же играть по клубам с минимальной массовкой. Да что там, - распалился я, - если вы и найдете сопливого сладкоголосого мачо, вы все равно останетесь на том же уровне! Немножко подтянетесь, приобретете среди зрителей несколько новых лиц... Но никакого качественного перелома не возникнет.